Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Малый жанр, таким образом, нес большую идейно-эстетическую нагрузку, созвучную передовым исканиям и запросам времени. Именно с этим жанром связаны в данный период напряженные поиски новых художественных приемов и принципов в познании действительности. С этой точки зрения трудно переоценить подлинно новаторские открытия Гаршина, который в своих маленьких рассказах сумел поставить вопросы самые злободневные и кардинальные. Во всех отношениях этапным было творчество позднего Толстого, как, несомненно, выдающейся была роль Чехова-новеллиста. Произведения этих писателей полны удивительных, поистине пророческих предсказаний. Их творчество, в частности, подготовило плодотворную почву для серьезного и заинтересованного восприятия разного «фантазий», «эскизов», «легенд», «зарисовок с натуры», «очерков и рассказов» М. Горького, Куприна, стихотворений в прозе и лирико-философских этюдов Бунина.

С развитием малого жанра в эти годы будет связано углубление исследовательского элемента как в постижении способности человеческого характера сопротивляться влияниям «среды», так и в изображении сложнейшего «механизма» общественного воздействия на человека. Писатели сумеют показать, что в изменившихся исторически условиях «характер все меньше зависит от среды в узком смысле, связи с ней делаются все более зыбкими, непрочными, подвижными гибкими. Выбиваясь из прежних устойчивых связей, человек становится точкой приложения жизненных влияний, скрещивающихся с влиянием «среды», а то и противостоящих ему» [29]. В одних случаях это найдет свое отражение в эпически масштабных повестях и рассказах (Толстой, Чехов), в других, как, например, у Горького, — в произведениях, сочетавших в себе легендарно-фантастический и реально-исторический материал, жанровые особенности физиологии ее коте очерка с приемами новеллистического искусства. Заметный вклад в этом отношении внесет и Бунин. В его рассказах акцент будет сделан на лирическом самопознании героя-рассказчика. Особенно пристальным будет внимание писателя к самым сокровенным, «рудиментарным» настроениям и ощущениям человека, к деталям и мельчайшим подробностям быта, интерьера, пейзажа.

Если в творчестве Горького и Бунина дальнейшее развитие получи традиционные для русской литературы конкретно-изобразительные формы повествования, то в рассказах Л. Андреева наметится движение к логически-образным построениям, к философско-обобщенным принципам изображения. Он станет отдавать предпочтение не бытовой детализации, а детали-символу, не фактам и реалиям действительности, а субъективному их восприятию, процессам мышления, подчеркнуто обособленным от конкретных социально-биографических и индивидуальных примет человека.

«Категория литературного жанра — категория историческая, — пишет Д. С. Лихачев. — Дело не только в том, что одни жанры приходят на смену другим и ни один жанр не является для литературы «вечным», — дело еще и в том, что меняются самые принципы отдельных жанров, меняются типы и характер жанров, их функции в ту или иную эпоху» [30].

Наиболее заметные изменения в «типах и характерах» малых жанров на рубеже веков обусловлены отчетливо обострившимся интересом писателей к свободной композиции рассказов и повестей, к открытым формам. Характерной тенденцией времени становится и взаимопроникновение жанров.

С повестью и рассказом этих лет связано и дальнейшее видоизменение и усложнение средств и приемов изображения авторской позиции. В одних случаях наблюдается тяготение писателей (вслед за Флобером, Мопассаном и Чеховым) к подчеркнуто сдержанному, объективно нейтральному типу повествования, в других, напротив, — к лирико-публицистическому, открытому выражению авторского взгляда. Широкое бытование получит и тип повествования, своеобразно сочетавший обе названные повествовательные манеры. Современные критики назовут эту форму объективно-субъективной.

С развитием малых эпических форм происходит углубление и усовершенствование принципов психологического анализа. Разумеется, с этой же особенностью мы встречаемся и в других жанрах, в том же романе (с этой точки зрения трудно переоценить, скажем, «Анну Каренину»). И все же более чем значительные достижения в этом плане находим в повестях и рассказах крупнейших писателей нового времени. Расцвет малых форм был связан с напряженными поисками новых возможностей реализма, с новыми художественными открытиями, которые позволяют говорить о 1890-х годах как о переломных, как о качественно новом периоде в истории русской литературы.

Глава Вторая

Л. ТОЛСТОЙ

На рубеже веков критики и писатели самых разных направлений, одни с сожалением, другие не без радостного возбуждения и пафоса, будут отмечать утрату традиционного для русской литературы интереса к постановке широких общественных проблем, а также к описанию быта, обстоятельств жизни. «В центре рассказов, — заметит В. Аничков, — стоит именно личность человека, а не целая группа людей». И авторы их стремятся показать, «что дело вовсе не в тех обстоятельствах, которые привели к той или иной развязке, а <…> в душевных движениях, ощущениях и чувствах героя» [31]. О всепоглощающем интересе писателей к индивидуальной психологии личности особенно пространно и настойчиво станут говорить символисты. «Подобно реалистам, мы признаем единственно подлежащим воплощению в искусстве: жизнь, — писал В. Я. Брюсов. — Но тогда как они искали ее вне себя, мы обращаем взор внутрь <…> выразить свои переживания, которые и суть единственная реальность, доступная нашему сознанию. — вот что стало задачей художника» [32]. Значительно более категоричен в своих суждениях был Ф. Сологуб: «Никакого нет быта, и никаких нет нравов, — только вечная разыгрывается мистерия. Никаких нет фабул и интриг, и все завязки давно завязаны, и все развязки давно предсказаны <…> Что же все слова и диалоги? — один вечный ведется диалог, и вопрошающий отвечает сам и жаждет ответа. И какие же темы? — только Любовь, только Смерть. Нет разных людей, есть только один человек, один только Я во вселенной…» [33].

Нет сомнений (и в этом вполне отдавали себе отчет все современники), что в распространении антиобщественных идей и настроений, в создании культа индивидуализма, в переоценке ценностей ведущую роль сыграли входившие в моду в 1890 — начале 1900-х годов писатели-символисты «Внеобщественная личность, — писал современный критик, – вот базис, на котором <…> модернизм воздвигает и свое отрицательное отношение к разуму, и свой культ иррационального в человеке, и свою навязчивую мысль о смерти, и свои религиозные, рецепты <…> К быту лицом обращена была классическая литература; спиной повернута к нему литература современная, от быта окончательно не могущая уйти, но делающая <…> все зависящее, чтобы установить свою независимость от быта»[34].

Классическая литература действительно была обращена к быту; справедливо и то, что многие писатели, о которых идет речь, делали немало, чтобы «установить свою независимость от быта». Однако говоря о современной литературе, нельзя было не учитывать творческую деятельность как самих классиков (тех из них, которые продолжали жить и работать в эти годы), так и литераторов, продолжавших их традиции, в частности писателей-«знаньевцев», составивших «особое течение внутри критического реализма» [35].

Нет нужды, конечно, отрицать заметно усилившийся в литературе конца века интерес к глубоким внутренним процессам душевной жизни человека, к подспудным и неуловимым подчас сдвигам и переходам в психологических состояниях и настроениях персонажей, к тому, как они, эти подсознательные настроения, в свою очередь диктовали весьма неожиданные для всех — и для самого героя и для окружающих его — поступки и «линию» поведения и чрезвычайно прихотливым зачастую образом выстраивали его судьбу в целом. Но несомненно также и то, что этот интерес был подготовлен не только и не столько символистами, сколько писателями-реалистами, у которых пристальное внимание к загадкам души органически сочеталось с аналитическим, подлинно исследовательским отношением к быту, к социальным проблемам. В этом ряду, разумеется, должны быть названы прежде всего Пушкин, Гоголь и Тургенев. Но особенно близок литераторам рубежа веков был опыт и художественные открытия Достоевского и позднего Толстого.

вернуться

29

Бочаров С. Г. Психологическое раскрытие характера в русской классической литературе и творчество Горького // Социалистический реализм и классическое наследие. — М., 1960. — С. 103.

вернуться

30

Лихачев Д. С. Поэтика древнерусской литературы. – Л., 1967. – С. 40.

вернуться

31

Аничков Е. Литературные образы и мнения. — СПб., 1903. – С. 36.

вернуться

32

Весы. — 1905. — № 1. — С. 26,27.

вернуться

33

На рубеже. К характеристике современных исканий. Критический сборник. — СПб., 1909. —С. 312.

вернуться

34

Там же. — С. 308, 311.

вернуться

35

Муратова К. Д. Возникновение социалистического реализма в русской литературе. — С. 105.

5
{"b":"244613","o":1}