— Ага, я знаю, — говорю я.

Особняк Грейстоун — это сорок тысяч квадратных футов в помпезном стиле тюдор. Но он потрясающий, огромный и одновременно вызывающий благоговение, с великолепной территорией, открытой для посещения публики.

— Но в «Китайском квартале» его не использовали. По крайней мере, я его там не видела.

— Это подсказка, Деви. Не прямой перевод. О чем, в общих словах, говорится в первой части загадки?

Меня раздражает его тон, и я сердито заявляю:

— Если знаешь ответ, Блейк, просто скажи его мне. На случай, если ты забыл, часы продолжают тикать. У меня нет времени на двадцать вопросов.

— Ты ведь помнишь «Китайский квартал»? Ты видела его дюжину раз, — продолжает Блейк, не давая мне вставить слово. — Где Джек нашел очки?

— В пруду с рыбками, — говорю я. И вдруг до меня доходит. — Ой!

— Ты поняла?

В его голосе я слышу возбуждение и не могу сдержать собственной радости. Он прав. Иначе и быть не может.

Я отключаюсь, но только после того, как заставляю Блейка дать мне слово, что он не поедет в особняк и вообще будет держаться от всего этого подальше. Я не хочу, чтобы он пострадал, и боюсь, что минуту назад мы с ним нарисовали у него на груди большую красную мишень.

Я говорю себе, что не должна сейчас об этом думать. Мое дело — следовать за подсказками. Если я спасу себя, то спасу и Блейка.

Сбежав вниз по лестнице, я обнаруживаю Энди за кухонным столом. Он пьет диетическую колу и нажимает на кнопки своего «Трео». При моем появлении он поднимает голову и устало улыбается.

— Нерон, который развлекается, когда горит Рим, — бормочет он.

— Э-э? — говорю я, призвав на помощь все свое красноречие.

Он показывает на телефон.

— Работаю. Отвечаю на электронные письма. Делаю самые обычные вещи.

Я собираюсь что-нибудь сказать, но он меня опережает.

— Послушай, Деви, — говорит он очень серьезно, — насчет того, что произошло…

— О, Энди…

Увы, но я не успела придумать, что сказать ему. Что-нибудь в таком духе: «Это было ошибкой, мне очень жаль, я не хочу вводить тебя в заблуждение»… Я делаю глубокий вдох и бросаюсь с головой в омут, надеясь, что нужные слова придут сами.

— Мы просто…

— Мне не следовало это делать, — говорит он, и я закрываю рот, не в силах поверить, что это говорит он, а не я. — Сейчас мы должны сосредоточиться на игре. Сейчас самое главное — сохранить тебе жизнь.

Я растерянно молчу, потому что это не совсем то, что я хотела от него услышать. Мне хотелось бы разом покончить с этим недоразумением. А Энди, судя по всему, желает отложить обсуждение до лучших времен. Однако он прав. Один короткий поцелуй — даже в сочетании с его дикими фантазиями о том, что между нами пробежала какая-то искра, — не имеет ни малейшего значения перед лицом опасности, которую представляет для нас игра.

Разговор может подождать.

А вот подсказка — нет.

— Мне кажется, у меня есть ответ, — говорю я. — Я про подсказку.

— Правда? — Энди поднимает брови и смотрит на телефон у меня в руке. — Ты не обсуждала это с…

— Нет, — с легкостью вру я. — Мы разговаривали про завтрашние съемки. Про сценарий. Потом возникла какая-то деталь, у меня в голове что-то щелкнуло и…

— И что?

— Особняк Грейстоун, — говорю я. — Там есть пруд с декоративными рыбками. Наша следующая подсказка там.

— Ты уверена?

— Да, — отвечаю я, стараясь убедить не только Энди, но и себя.

Я должна быть права. Потому что если я ошиблась, других идей у меня нет.

Компьютер стоял у него на столе в окружении фотографий Деви, в основном вырезанных из старых журналов и помещенных в рамку, и с каждой фотографии смотрели на него ее чудесные глаза. Он до сих пор не понимал, почему она его оттолкнула. Почему связывалась с другими мужчинами, вместо того чтобы прийти к нему.

Ну и ладно.

В конце концов она будет принадлежать ему, полностью и безоговорочно. Он знал, что конец приближается.

Он откинулся на спинку компьютерного кресла, сосредоточившись на мониторе компьютера. Игра прислала ему программное обеспечение, и, установив его, он увидел карту города. И больше ничего. Но после внимательного изучения программы он понял, что это такое: система слежения.

Вскоре он получил подтверждение своей догадки по электронной почте. Как только Деви решит квалификационную подсказку, следящее устройство будет активировано. Он не сумеет сразу выйти на нее, просто следуя за мигающей красной точкой, — это было бы слишком просто и неинтересно. Но ее местоположение (в пределах широкого радиуса), время от времени появляющееся на экране, обязательно поможет отыскать ее.

Пока же оставалось одно — ждать.

До сих пор мигающая точка не появлялась.

Не важно; природа наградила его терпением, и он множество раз доказал, что это так.

Он будет ждать столько, сколько необходимо.

Он уже собирался встать и поменять диск с одним из старых фильмов Деви на подборку снятых скрытой камерой материалов, собранных им за десять лет, когда компьютер загудел, сообщая о поступлении электронной почты.

Не в силах подавить возбуждение, он быстро подъехал на кресле ближе к столу и открыл почту. Послание от ИВП:

Вам пришло новое сообщение в Центр сообщений.

Заинтригованный, он запустил браузер, щелкнул по письму и с восторгом прочитал сообщение, содержащее подробные инструкции. Ему показалось, что слова, появившиеся на экране, обрели голос и кричат:

Правила нарушены! Со всеми вытекающими последствиями! Нарушителя ждет наказание!

Он прочитал сообщение несколько раз, чтобы убедиться, что не ошибся.

Затем он откинулся назад, наклонив кресло так, чтобы видеть потолок.

И только после этого Янус улыбнулся.

Так уж получилось, что особняк Грейстоун — одно из моих самых любимых мест в Беверли-Хиллз. Я посещала его множество раз за последние несколько лет, и даже в период затворничества мне не всегда удавалось справиться с желанием там побывать. Я надевала спортивный костюм и бейсболку с какой-нибудь эмблемой, брала книгу и бутылку воды и отправлялась на прогулку в один из парков, окружающих особняк.

Из-за того что это место меня завораживает, я много о нем знаю. Например, где находится пруд с декоративными японскими рыбками (персонал называет его Ивовым прудом). Мне известна история особняка. Я знаю, какие фильмы в нем снимались.

А еще я знаю, что вся его территория окружена забором и что летом он закрывается ровно в шесть вечера.

Иными словами, я понимаю, что в ближайшее время нам туда не попасть. По крайней мере, через официальный вход.

— Ты хочешь сказать, что нужно ждать до утра? — спрашивает Энди, когда я объясняю ему ситуацию.

Именно это я и хочу сказать. Дело в том, что какая-то часть меня готова ждать вечно. Но я знаю, что это невозможно, потому что в голове у меня постоянно вертится сообщение о том, что яд доставлен. Я по-прежнему не могу до конца в это поверить, но я не настолько глупа, чтобы игнорировать предупреждение.

А главное, в глубине души я знаю, что это правда.

Меня слегка поташнивает, и мне хотелось бы знать почему: оттого, что я нервничаю, или начал действовать яд? В любом случае нам остается только одно, и я говорю:

— Пойдем сегодня.

Энди с уважением смотрит на меня, потом встает.

— Пошли.

Мы берем мою машину. В конце концов, я так часто ездила по этому маршруту, что мой «порше», наверное, найдет дорогу и самостоятельно. Я оставила его перед домом, и сейчас рядом с ним стоит машина Энди. «Ягуар». К своему стыду, я несколько мгновений не могу отвести от него глаз. Энди всегда представлялся мне повзрослевшим школьником-отличником. Сложите это с известным мне фактом, что раньше он жил в Нью-Йорке, и вы поймете, почему я считала, что ему больше всего подходит «хонда сивик».