Сия же слышав сотник и приставльшия воины от Саввы изглаголанная, велми почудишася.

И нача сотник и жена его помышляти, как бы о сем видении, возвестити самому царю. И умыслиша послати по сродницу свою, дабы она возвестила о сем в царевы полаты сигклитом, от них же внушено будет самому царю. Прииде же сродница оная в дом сотника. Они же поведаша ей видение болящего юноши. Она же слышав и абие отходит немедленно до царевы полаты и возвещает ближним сигклитом, они же немедленно внушают царю о бывшем видении Саввином. Егда же слышав царь, велми почудися. И начаша ожидати праздника оного.

И егда же приспе время июля 8 числа, бысть праздник пресвятыя богородицы Казанския. Повелевает же царь болящего онаго Савву до церкви привести. Бысть же в день той хождение крестное из соборныя церкви Успения пресвятыя богородицы.[1841] В том же ходу был и сам царь. И егда же начаша божественную литургию пети, принесенну же. бывшу и болящему оному Саввеи положенну вне церкви на ковре.

Егда бо начаша пети херувимскую песнь, и се внезапу бысть глас с небеси, яко гром велий возгреме: "Савво, востани! Что бо медлиши? И прииди в церковь мою, и здрав буди, и к тому не согрешай!" И абие спаде от верху церкви богоотметное оное писание Саввино все заглажено, яко никогда же писано, пред всем народом. Царь же, видев сие чюдо, велми подивися. Болный же той Савва вскочив с ковра, яко же никогда же болев, и притече скоро в церковь, паде пред образом пресвятыя богородицы, нача со слезами глаголати: "О, преблагословенная мати господня, заступнице и молебнице о душах наших к сыну своему и богу, избави мя адския пропасти, аз же вскоре исполню обещание свое!" Сие же слышав великий государь и царь и великий князь Михаил Федорович всеа России, повеле призвати к себе оного Савву и вопроси его о бывшем видении. Он же поведа все поряду и показа ему писание свое. Царь же подивися зело божию милосердию и несказанному чюдеси.

Егда же отпеша божественную литургию, поиде Савва в дом сотника Иакова Шилова, яко никогда же болев. Сотник же той и жена его, видев над ним милосердие божие, благодарив бога и пречистую его богоматерь.

Потом же Савва, раздав все имение свое, елико имеяше, убогим, сам же иде в монастырь Чюда[1842] архистратига Михаила, — иде же лежат мощи святителя божия Алексея митрополита, — иже зовется Чюдов. И восприят иноческий чин и нача ту жити в посте и молитвах, непрестанно моляся господеви о согрешении своем. В монастыре же оном поживе лета доволна, ко господу отъиде в вечный покой, иде же святии пребывают. Буди же вседержителю богу слава и держава во веки веков.

Аминь.

По благословению отца моего старца Епифания[1843] писано моею рукою грешною протопопа Аввакума, и аще что реченно просто, и вы, господа ради, чтущии и слышащии, не позазрите просторечию нашему, понеже люблю свой русской природной язык, виршами философскими не обык речи красить, понеже не словес красных бог слушает, но дел наших хощет. И Павел пишет: «аще языки человеческими глаголю и ангельскими, любви же не имам, — ничто же есмь». Вот что много рассуждать: не латинским языком, ни греческим, ни еврейским, ниже[1844] иным коим ищет от нас говоры господь, но любви с прочими добродетельми хощет; того ради я и не брегу о красноречии и не уничижаю своего языка русскаго, но простите же меня, грешнаго, а вас всех, рабов Христовых, бог простит и благословит.

Аминь.

Всесвятая троице, боже и содетелю всего мира! поспеши и направи сердце мое начати с разумом и кончати делы благими, яже ныне хощу глаголати аз недостойный; разумея же свое невежество, припадая, молю ти ся и еже от тебя помощи прося: управи ум мой и утверди сердце мое приготовитися на творение добрых дел, да, добрыми делы просвещен, на судище десныя[1845] ти страны причастник буду со всеми избранными твоими. И ныне, владыко, благослови, да, воздохнув от сердца, и языком возглаголю Дионисия Ареопагита[1846] о божественных именех, что есть богу присносущные имена истинные, еже есть близостные, и что виновные, сиречь похвальные. Сия суть сущие: сый, свет, истина, живот; только четыре свойственных, а виновных много; сия суть: господь, вседержитель, непостижим, неприступен, трисиянен, триипостасен, царь славы, непостоянен, огнь, дух, бог, и прочая по тому разумевай.

Того ж Дионисия о истине: себе бо отвержение истины испадение есть, истина бо сущее есть; аще бо истина сущее есть, истины испадение сущаго отвержение есть; от сущаго же бог испасти не может, и еже не быти — несть.

Мы же речем: потеряли новолюбцы существо божие испадением от истиннаго господа, святаго и животворящаго духа. По Дионисию: коли уж истины испали, тут и сущаго отверглися. Бог же от существа своего испасти не может, и еже не быти, несть того в нем: присносущен истинный бог наш. Лучше бы им в Символе веры[1847] не глаголати господа, виновнаго имени, а нежели истиннаго отсекати,[1848] в нем же существо божие содержится. Мы же, правовернии, обоя имена исповедаем: и в духа святаго, господа, истиннаго и животворящаго, света нашего, веруем, со отцем и сыном поклоняемаго, за него же стражем и умираем, помощию его владычнею. Тешит нас Дионисий Ареопагит, в книге ево сице[1849] пишет: сей убо есть воистину истинный християнин, зане[1850] истиною разумев Христа и тем благоразумие стяжав, исступив убо себе, не сый в мирском их нраве и прелести[1851], себя же весть трезвящеся и измененна всякаго прелестнаго неверия, не токмо даже до смерти бедствующе истины ради, но и неведением скончевающеся всегда, разумом же живуще, и християне суть свидетельствуемы. Сей Дионисий научен вере Христове от Павла апостола, живый во Афинех, прежде, даже не прийти в веру Христову, хитрость имый исчитати беги небесныя; егда ж верова Христови, вся сия вмених быти яко уметы[1852]. К Тимофею[1853] пишет в книге своей, сице глаголя: «дитя, али не разумеешь, яко вся сия внешняя блядь[1854] ничто же суть, но токмо прелесть и тля и пагуба? аз проидох делом и ничто ж обретох, но токмо тщету». Чтый да разумеет. Исчитати беги небесныя любят погибающии, понеже любви истинныя не прияша, воеже спастися им; и сего ради послет им бог действо льсти, воеже веровата им лжи, да суд приимут не веровавшии истине, но благоволиша о неправде. (Чти Апостол, 275.)[1855]

Сей Дионисий, еще не приидох в веру Христову, со учеником своим во время распятия господня быв в солнечном граде[1856] и видев: солнце во тьму преложися и луна в кровь, звезды в полудне на небеси явилися черным видом. Он же ко ученику глагола: «или кончина веку прииде, или бог слово плотию стражет»; понеже не по обычаю тварь виде изменену: и сего ради бысть в недоумении. Той же Дионисий пишет о солнечном знамении, когда затмится: есть на небеси пять звезд заблудных,[1857] еже именуются луны. Сии луны бог положил не в пределех, яко ж и прочии звезды, но обтекают по всему небу, знамение творя или во гнев или в милость, по обычаю текуще. Егда заблудная звезда, еже есть луна, подтечет под солнце от запада и закроет свет солнечный, то солнечное затмение за гнев божий к людям бывает. Егда ж бывает, от востока луна подтекает, то по обычаю шествие творяще закрывает солнце.