Фома же Грудцын Усов, пришед во град Орел, вопрошает о сыне своем, и ни кто же можаше поведати ему о нем. Вси бо видяху, яко пред его приездом сын его во граде хождаше всеми видим, а идеже внезапу скрыся, ни кто же весть. Овии глаголаху, яко "убояся пришествия твоего, зане зде изнурил все богатство твое, и сего ради скрыся". Паче же всех Бажен Вторый и жена его дивящеся, глаголаху, яко "об нощ спаше с нами, заутра же пошед некуды; мы же ожидахом его обедати, он же от того часа никако где явися во граде нашем; а идеже надеся,[1819] ни аз, ни жена моя о сем не ведомы". Фома же многими слезами обливаяся, живя, ожидая сына своего, и не мало пождав тщею[1820] надеждою, возвратися в дом свой. И возвещает нерадостный случай жене своей, и оба вкупе сетуя и скорбяще о лишении единороднаго сына своего. И в таковом сетовании Фома Грудцын, поживе неколико время, ко господу отъиде; жена же его оставшися вдовою сущи.
Бес же и Савва живяше во граде Шуе. Во время же то благочестивый великий государь, царь и великий князь Михаил Федорович всея России изволил послать воинство свое противу короля полскаго под град Смоленск,[1821] и по его царскому указу по всей России набираху новобранных тамошних солдат. Во град же Шую ради салдацкаго набору прислан с Москвы столник Тимофей Воронцов[1822] и новобранных солдат по вся дни воинскому артикулу учаше. Савва же и бес, приходяще, смотряху учения их. Рече же бес к Савве: "Брате Савво! Хощеши ли послужити царю, да напишемся и мы в солдаты?" Савва же рече: "Добре, брате, глаголеши: послужим убо". И тако написавшеся в солдаты и наченши купно ходити на учение. Бес же в воинском учении такову премудрость Савве дарова, яко и старых воинов и началников во учении превосходит. Сам же бес яко бе слугою Савве, хождаше за ним и оружие его ношаше.
Егда же из Шуи новобранных солдат приведоша к Москве, и отдаша их в научение некоему немецкому полковнику; той же полковник, егда прииде видети новобранных солдат на учении, а абие видит юношу млада суща, во учении же воинском зело благочинно и урядно поступающа и ни малаго порока во всем артикуле имеюща и многих старых воинов и начальников во учении превосходяща, и велми удивися остроумию его и, призвав его к себе, вопрошает рода его. Он же сказует ему всю истинну. Полковник же велми возлюби Савву и назвав его сыном себе, даде же ему с главы своея шляпу с драгоценным камением устроену сущу. И вручает ему три роты новобранных солдат, да вместо его устрояет и учит той Савва. Бес же тайно припаде к Савве и рече ему: "Брате Савво! Егда ти недостаток будет денег, чим ратных людей жаловать, повеждь ми, аз ти принесу, елико потребно будет, дабы в команде твоей роптания и жалобы на тебя не было". И тако у того Саввы вси солдаты во всякой тишине и покое пребываху; в протчих же ротах молва539 и мятеж непрестанно, яко от глада и наготы непожалованны помираху; у Саввы же во всякой тишине и благоустроении солдаты пребываху, и вси дивляхуся остроумию его. По некоему же случаю явственно учинися540 о нем и самому царю. В то же время на Москве не малу область имея шурин царев, боярин Семен Лукъянович Стрешнев.[1823] Уведав про онаго Савву, повелезает его привести пред себя. И, егда же прииде, рече ему: "Хощеши ли, юноше, да прииму тя в дом мой и чести немалыя сподоблю тя?" Он же поклонися и рече ему: "Есть бо, господине мой, брат у мене: вопрошу его. Аще ли повелит ми, то с радостию послужу ти". Боярин же ни мало возбранив ему о сем и отпустив его, да вопросит брата своего. Савва же пришед, поведа сие мнимому брату своему бесу. Бес же с яростию рече ему: "Почто убо хощеши презрети царскую милость и служити холопу его? Ты убо и сам ныне в том же порядке устроен, уже бо и самому царю знатен учинился еси. Ни убо, не буди тако; но да послужим царю. Егда убо царь увесть верную службу твою, тогда и чином возвышен будеши от него".
По повелению же цареву вси новобранные солдаты розданы по стрелецким полкам в дополику.[1824] Той же Савва поставлен бе на Устретенке в Земляном городе в Зимине приказе в дому стрелецкаго сотника именем Якова Шилова.[1825] Сотник же той и жена его, благочестиви и благонравни суще, видяще Саввино остроумие, зело почитаху его. Полки же на Москве во всякой готовности к шествию бяху.
Во един же от дний прииде бес к Савве и рече ему: "Брате Савво! Поидем прежде полков в Смоленск и видим, что творят поляки и како град укрепляют и бранные сосуды[1826] устрояют". И об едину нощь с Москвы в Смоленску ставше и пребывше в нем три дни и три нощи и никим же видимы. Они же все видевше и созирающе, како поляки град укрепляют и на приступных местах всякия гарматы[1827] поставляют. В четвертый же день бес объяви себя и Савву в Смоленску поляком. Поляки же, егда узревши их, велми возмятошася и начаша гнати по них, хотяще уловити их. Бес же и Савва скоро избегше из града и прибегоша к реке Днепру, и абие разступися им вода. Они же преидоша реку оную, яко по суху. Поляки же много стреляюще по них и никако же вредиша их, удивляхуся, глаголюще, яко "бесове суть во образе человеческом приидоша и бывше во граде нашем". Савва же и бес паки приидоша к Москве и ставше у того же сотника Якова Шилова.
Егда же по указу государеву поидоша полки с Москвы под Смоленск, тогда и той Савва с братом своим в полках поидоша; надо всеми же полками тогда боярин бысть Федор Иванович Шеин.[1828] На пути же бес рече к Савве: "Брате Савво! егда убо будем под Смоленским, тогда от поляков из града выедет един исполин на поединок и станет звати противника себе; ты же неубойся ничего, изыди противу его, аз убо ведаю (и) глаголю ти, яко ты поразиши его. На другий же день паки от поляков выедет другий исполин на поединок, ты же изыди паки и противу того; вем бо, яко и того поразиши. В третий же день выедет из Смоленска третий поединщик, ты же ничего не бойся и противу того изыди и того поразиши, но и сам уязвлен[1829] будеши от него, аз же язву твою вскоре уврачую". И тако увещав его, приидоша под град Смоленск и ставше в подобие[1830] месте.
По глаголу же бесовскому выслан бысть из града некий воин страшен зело, на коне ездя, искаше из московских полков противника себе, но никто же смеяше изыми противу его. Савва же объявляя себя в полках, глаголя: "Аще бы мне был воинский добрый конь, и аз бы изшел на брань противу сего неприятеля царскаго". Друзи же его, слышавше сия, скоро возвестиша боярину о нем. Боярин же повеле Савву привести пред себя и повеле ему коня нарочита дати и оружие, мнев, яко вскоре погибнути имать юноша от таковаго страшнаго исполина.
Савва же, по глаголу брата своего беса, ничто же размышляя или бояся, выезжает противу полскаго онаго богатыря и абие поразив его вскоре и приводит его с конем в полки московские, и от всех похваляем бе Савва. Бес же ездя по нем, служа ему и оружие его нося за ним. Во вторый же день паки из Смоленска выезжает славный некий воин, ища из войска московского противника себе. И паки выезжает противу его той же Савва и того вскоре поражает. И вси удивляхуся храбрости его. Боярин же разгневася на Савву, но скрываше злобу в сердцы своем. В третий же день еще выезжает из града Смоленска некий славный воин паче первых, такожде ища и позывая противника себе. Савва же, аще и убояся ехати противу таковаго страшнаго воина, обаче по словеси бесовскому немедленно выезжает и противу того. И абие поляк той яростно напустив на Савву и уязви его копием в левое стогно. Савва же исправися, нападет на поляка онаго и убивает его и с конем в таборы[1831] своя привлече и не мал зазор смоляном наведе, все же россииское воинство во удивление приведе. Потом же начаша из града вылоски выходити и, воиско с воиском сошедшеся, свальным боем[1832] битися. А идеже Савва с братом своим с котораго крыла воеваху, тамо поляки от них невозвратно бежаху, тыл показующе; безчисленно бо много поляков побивающе, сами же ни от кого вредими бяху.
