Таким страхом за наше положение на Западе, страхом совершенно естественным, объясняется то, что в состав подкреплений войскам наместничества из пяти корпусов войск три посылались из резервных дивизий. Необходимы были войска и для поддержания внутреннего порядка, чего японцам не требовалось.
Наши отборные войска — гвардия и гренадеры — участия в войне не принимали, а японская гвардейская дивизия первая атаковала наши войска под Тюренченом. Таким образом, посылая резервные войска и корпуса слабого, мирного состава, мы, имея миллионную армию в мирное время, возлагали надежды в войне с японцами не на этот миллион постоянной армии, а на людей из запаса.
При войне народной, с приподнятым патриотическим настроением, при полном внутреннем спокойствии такое решение, быть может, и не оказалось бы опасным, но при войне с Японией, войне вполне непонятной и ненавистной для русского народа, возложение главной роли на запасных оказалось большой ошибкой. Мы исправили эту ошибку летом 1905 г., влив в армию молодежь, новобранцев этого года и укомплектования из постоянного состава армии. Эти молодцы прибыли на театр военных действий с бодростью и надеждами, кои не замечались среди чинов запаса. Особенно поезда со срочнослужащими, подвозимыми на укомплектование армии, радовали сердце песнями веселости, отличным духом. Большинство ехало добровольно. Несомненно, что и в боях они проявили бы себя доблестно, но боевого крещения эти свыше 300 000 человек (новобранцев и срочнослужащих вместе) не получили, ибо был заключен спешный мир.
В 1870 г. Пруссия при войне с Францией обеспечила себе полный нейтралитет с нашей стороны и потому воевала против Франции всеми своими силами, оставив на границе с нами ничтожные силы. Япония, начиная войну с нами, тоже обеспечила себе возможность направления [235] против нас всех своих сил. Мы, начиная войну с Японией, признавали необходимым сохранить в готовности на случай европейской войны свои главные силы, и потому для отправки на Дальний Восток была предназначена лишь небольшая часть сил, расположенных в Европейской России. Войска Варшавского военного округа, наиболее многочисленные, не выделили ни одного корпуса войск на Дальний Восток. Не признано было возможным удовлетворить и мое ходатайство о посылке на Дальний Восток из Варшавы 3-й гвардейской дивизии. Наша многочисленная драгунская конница была представлена только одной бригадой. К сожалению, вследствие плохого выбора начальника этой бригады и одного из командиров полков и эта бригада дала много менее, чем могла дать, ибо состав офицеров, младших чинов и лошадей был хороший. Драгун мы держали на западной границе, а на Дальний Восток посылали даже третьеочередные полки Забайкальского и Сибирского войск с великовозрастными казаками на мелких лошадях. Полки эти по конскому составу скорее напоминали пехоту, посаженную на лошадей, чем конницу.
В представленном мною 23 февраля 1904г. государю императору докладе о мероприятиях, необходимых для обеспечения успеха войны с Японией, значится, чтобы предназначенные для усиления войск Дальнего Востока подкрепления из Европейской России были мобилизованы одновременно тотчас после праздника Св. Пасхи. В докладе значение этой меры объяснялось так: «Этим мы дадим время сплотиться частям, особенно резервным, дадим возможность пройти курс стрельбы и проделать строевые с тактическими предположениями учения. Дадим время прочно организовать обозы, парки, госпитали».
Я придавал особое значение тому, чтобы части войск, предназначенные на Дальний Восток, возможно долгое время могли сплачиваться и обучаться до отправки их по железной дороге. Это в особенности было важно для резервных войск, имевших весьма слабые кадры. [236]
Вышеуказанный доклад с пометками Его Величества был передан для руководства управляющему Военным министерством, но со стороны генерала-адъютанта Сахарова некоторые из важнейших мероприятий, изложенных в этом докладе, не были вовсе приведены в исполнение, другие изменены или приведены в исполнение слишком поздно. Так и в вопросе о времени мобилизации подкреплений генерал-адъютант Сахаров не разделял моих взглядов: 1) о необходимости одновременно мобилизировать все подкрепления, и 2) о необходимости мобилизировать эти подкрепления тотчас после Св. Пасхи.
В представленном им всеподданнейшем докладе по Главному штабу от 5 марта 1904 г. (№ 68) генерал Сахаров испросил разрешение произвести мобилизацию подкреплений не одновременно, а в три очереди, причем ранее всех, во второй половине апреля, назначена мобилизация 6 казачьих полков, затем 1 мая 10-го корпуса, 1 мая или несколько позже 17-го корпуса и в начале июня 4 резервных, дивизий Казанского военного округа.
Еще при представлении доклада по Главному штабу от 18 июля 1904 г. (№ 80) изложены соображения о том, производить ли мобилизацию всех подкреплений одновременно или разновременно. Главный штаб предпочитал второе решение, причем в числе мотивов, кроме слабости Сибирской дороги, излагалось, что «и политическая обстановка может сложиться таким образом, что не потребуется приступить к одновременной мобилизации всех намеченных в докладе войск», и далее: «конечно, при необходимости с одинаковым успехом перечисленные части могут начать свою мобилизацию и одновременно». Против этого места доклада мною положена резолюция: «Лучше одновременно».
Назначенный командующим Маньчжурской армией, я, как указано выше, представил государю императору свои соображения, чтобы мобилизация подкреплений была произведена тотчас после праздников Св. Пасхи и одновременно. [237]
Этой мерой мы действительно достигли бы сплоченности частей и дали бы некоторым из них 2—3 месяца времени на основательную подготовку к действиям в поле, что особенно было важно для резервных войск.
Вновь назначенные начальствующие лица в резервных войсках и многие вновь назначенные в полевых могли бы получить первую оценку при мирной обстановке сами и, что не менее важно, познакомились бы хорошо со своими подчиненными.
Несмотря на серьезность этих соображений, генерал Сахаров испросил разрешение производить мобилизацию не одновременно и начальные сроки мобилизации определил на месяц позже против моих требований.
Еще на пути в армию я получил депешу генерала Сахарова (от 8 марта, № 1478), в которой значится, что мое ходатайство усилить охрану железной дороги до Харбина одной из дивизий Казанского военного округа, мобилизовав ее вместе с другими подкреплениями тотчас после праздников Св. Пасхи отклонено ввиду неудобства для населения слишком ранней мобилизации. Предлагалось для охраны дороги поставить одну из дивизий 4-го Сибирского корпуса, т. е. расстроить этот корпус.
В результате произведенной генералом Сахаровым разновременной и запоздалой, против моих соображений, мобилизации подкреплений головные части корпусов прибыли на театр военных действий далеко не сплоченными, нижние чины не знали своих офицеров и наоборот. Курс стрельбы некоторыми частями не был пройден, запасные старших сроков службы не знали своего оружия. Тактические учения не производились вовсе или они производились в недостаточной мере. Занятия целыми дивизиями и корпусами в составе трех родов оружия не производились.
6-й Сибирский корпус был мобилизован при относительно благоприятных условиях. 55-я и 72-я пехотные дивизии были даже привлечены в 1904 г. в общие лагерные сборы, но эти дивизии обучались без придания к ним [238] артиллерии и конницы{32}. В прежнее время до первого боя войска совершали продолжительные марши походным порядком. Правильно веденные, эти марши сплачивали и закаляли части. Все лишнее из имущества выбрасывалось, наиболее слабые отставали. Начальники и подчиненные хорошо узнавали друг друга. Теперь, с перевозкой по железным дорогам, результаты получаются иные. На Дальний Восток нижние чины, тесно набитые в вагоне, ехали 40 дней. Контроль офицеров, ехавших в отдельных вагонах, почти отсутствовал. Для части старой и с твердым внутренним порядком такой переезд особого вреда не причинял, но для части вновь сформированной, где призывные, особенно старших сроков, только что призванные из дома, оставались в вагонах крестьянами и мещанами и не становились солдатами, был очень вреден. Надо прибавить нежелание этих призванных идти на войну, отсутствие военного одушевления, прибавить влияние прокламаций, которыми широко снабжались ехавшие на Дальний Восток войска, и можно представить себе, как понимали мы боевую ценность посылаемых подкреплений, не дав им времени образовать твердые воинские части, не дав времени слить малочисленный постоянный состав с многочисленными призывными из запаса. Многие начальники частей мне говорили, что они совершенно не успевали узнать своих подчиненных. Ротные командиры, несмотря на 40—50-дневный переезд, не успевали узнать поступивших в их роты нижних чинов. В полевых войсках, вследствие разных перемен в личном составе, командиры дивизий, бригад, полков, батальонов и рот в большом числе оказались вновь назначенными, а в резервных войсках [239] почти все начальники были вновь назначены. И без того слабый мирный состав посылаемых на Дальний Восток корпусов был уменьшен разными формированиями и командировками. Например, в 10-м армейском корпусе в ротах оставалось лишь по 60 срочнослужащих, и из них 30 молодых солдат, еще недостаточно подготовленных. Прибавьте к ним 150 человек запасных Полтавской губернии со старшими возрастными сроками, совершенно не слившимися, и получится рота скорее резервных, чем действующих войск. Дух полтавских запасных первоначально был нехорош, много попало и участников аграрных беспорядков.
