— Конечно, скажу, Джилли, дорогая, ты же знаешь, что можешь во всем рассчитывать на меня, — горячо заверила ее Гленис.

Удаляясь от костра, Джилли сказала Аманде:

— Я знаю, что могу рассчитывать на Гленис — я только не уверена, в чем именно могу на нее рассчитывать.

Солнце уже час как взошло, когда полуразвалившаяся тележка, скрипя, въехала на круговую аллею, ведущую к парадному входу в Холл. На ступенях стояли граф, его гости и половина слуг.

— Где, ко всем чертям, вы были? — прорычал Кевин.

— Гленис ничего тебе не сказала, — отозвалась Джилли, в ее голосе не слышалось удивления.

— Нет, она мне ничего не сказала, — передразнил жену Кевин. — Что же именно она мне не сказала?

Джаред Деланей, имея более длительный стаж супружеской жизни и побывав свидетелем не одного импульсивного поступка Аманды, хранил молчание, он лишь быстро подошел к фургончику, чтобы подать жене руку и помочь ей выйти.

— Я просила Гленис сказать тебе, хотя и сомневалась, что она это сделает, — объяснила Джилли, в то время как Кевин довольно бесцеремонно вытащил ее из фургончика и поставил на землю.

— Зачем же ты тогда ее попросила, идиотка? — промычал Кевин. — Могла бы хоть немного соображать, безмозглое ты существо! Просто терпения с тобой не хватает!

Кевин замолчал и попытался взять себя в руки, он сделал несколько шагов вниз по аллее, ощупывая карманы в поисках сигары.

— Значит ли это, что он беспокоился обо мне? — шепотом спросила Джилли у Аманды.

— Если и так, я бы воздержалась впредь от действий, провоцирующих такие знаки. Это может стать опасным. Мгновение назад мне показалось, что его вот-вот хватит апоплексический удар, — хихикнула Аманда, заслужив суровый взгляд спутника жизни.

Джилли вздрогнула. На самом деле, подумала она, непонятно, зачем было устраивать весь этот шум. Джаред казался почти спокойным — Аманда говорила, что так и будет, а сама Джилли так привыкла за всю свою жизнь ни перед кем не отчитываться, что ей и в голову не пришло, будто Кевин всерьез обеспокоится за ее безопасность.

Она попросила Гленис сказать ему о своих планах скорее из соображений вежливости, нежели из каких-либо других. В конце концов, разве она всю жизнь не перемещалась по поместью, как хотела? Что плохого могло с ней случиться в доме у Пегги Дженкинс? Просто Кевин опять ведет себя как все мужчины: слетает с катушек по глупейшим поводам. Он что, считает ее беспомощным ребенком, неспособным постоять за себя?

— Если кому-нибудь интересно, — наконец объявила она тем, кто был ближе к ней, — Пег родила вторую девочку после шестерых здоровых мальчуганов. Мать и дитя здоровы, и все прошло как по маслу.

Кевин обернулся — из его рта торчала найденная наконец сигара.

— Зачем ты поехала к Пегги Дженкинс?

— Принимать роды, конечно, — спокойно ответила она. — Аманда мне помогала, хотя Пег, спасибо ей, сделала почти все сама. Это уже пятнадцатый ребенок, которого я приняла, из них семерых — самостоятельно, с тех пор как умерла старая миссис Йорби. Она была повивальной бабкой, — добавила Джилли неизвестно зачем.

— Тебе нечего делать там, где происходят роды, — набросился на нее Кевин. — Ты сама еще ребенок! Это неприлично, вот что я тебе скажу!

— Неприлично, да что ты?! Я ребенок, надо же! — завизжала Джилли ему в ответ.

Казалось, эти двое сейчас подерутся. Аманда потянула Джилли за рукав и прошептала:

— Помни, Джилли, мы должны помогать им принимать непростые решения. Это наш долг. Смотри на меня, — добавила она и подмигнула подруге, прежде чем вернуться к своему мужу.

Взяв руку Джареда обеими руками, Аманда всем телом прижалась к нему и обратила к нему взор своих глаз цвета жидкого золота.

— О мой любимый! Я так виновата перед тобой! Мне ужасно жаль, что Гленис не сказала тебе, куда мы поехали. Ты, должно быть, с ума сходил от беспокойства. Я даже не знаю, какое помрачение на меня нашло, я просто была вне себя от радости — надо же, я смогу увидеть, как появляется на свет новое человеческое существо! Я просто потеряла способность рассуждать разумно, — склонив головку набок, она продолжала. — Ты сможешь когда-нибудь простить меня? Я обещаю, что никогда больше не буду такой идиоткой, честное слово!

Джаред сверху вниз посмотрел на свою жену — на ее лице читались непритворное огорчение в раскаяние. Видно было, что зрелище это ему по вкусу. Наконец он произнес — в голосе его слышалось сомнение:

— Ну не знаю — я был просто в панике. Всю ночь глаз не сомкнул. Мы уж собирались снаряжать поисковую команду, когда вы наконец приехали. Почему я должен простить тебя так сразу?

— Милый, бедняжка! — воскликнула его жена, и в голосе ее звучало искреннее соболезнование. — Я тоже совсем не спала. Может быть, нам стоит удалиться в нашу спальню, чтобы мы оба могли немного отдохнуть? Обопрись на меня, любимый, и мы вместе поднимемся по лестнице. Может быть, мне удастся как-то возместить тебе все твои ночные страдания?

На середине лестницы оба обернулись к паре, оставшейся на аллее, и Аманда подмигнула Джилли, а Джаред отсутствующим взглядом обвел сад, на его лице блуждала бессмысленная улыбка.

Так вот как это делается, подумала Джилли, глядя вслед удаляющимся фигурам и с трудом удерживаясь от того, чтобы не наградить Аманду аплодисментами за ее блестящее представление. Ну что ж, решила она, я тоже могу прикинуться овечкой — и у меня это получится ничуть не хуже.

— Кевин, дорогой, — заворковала она, — я не могу выразить, как мне жаль, что я не сообщила тебе вечером о своих планах. Как эгоистично это было с моей стороны — не подумать о том, что ты будешь обо мне беспокоиться! Как мне заслужить твое прощение?

— Я знаю один способ, — откликнулся Кевин голосом мягче бархата.

Джилли счастливо улыбнулась и сделала шаг по направлению к Холлу. Однако ее тут же остановили, приподняли, и она оказалась перекинутой через колено Кевина. Он трижды смачно шлепнул ее по мягкому месту, прежде чем она сумела перевести дыхание и открыть рот для протеста, и добавил еще три шлепка, вызвавших три крика боли, непроизвольно сорвавшихся с ее губ.

Оказавшись снова на ногах и с ужасом осознавая, что свидетелями ее позора стали все — от Райса до последней кухонной девчонки, — она повернулась к мужу и яростно выкрикнула ему в лицо:

— Я никогда не прощу тебе этого, Кевин Сильвестр Ролингс! Никогда!

Широко улыбаясь, впервые с тех пор, как он узнал, что его жена пропала, он почувствовал облегчение и дружелюбно сказал ей:

— Нисколько не сомневаюсь в этом, подкидыш. И все же я получил от самого процесса столько удовольствия, что считаю его лишь небольшой платой за то, чтобы я мог простить тебя. А сейчас я уже нисколько не сержусь и собираюсь проехаться верхом. Не хочешь ли ко мне присоединиться? — спросил он жену, чьи ягодицы еще побаливали от его прикосновений. — Ах, прости, конечно, нет. Тебе, пожалуй, несколько дней не стоит ездить верхом.

Он приподнял пальцем ее подбородок — причем она немедленно отвернулась — и, двигаясь в бодром ритме, принялся подниматься по ступенькам, проходя сквозь толпу слуг, расступавшихся перед ним, на их лицах явственно проступал страх божий.

Кевин был одет для утренней поездки верхом, он пригласил Джареда составить ему компанию и дать мастер-класс нескольким охотникам на верхних полях. Но даже посторонний наблюдатель увидел бы, что мысли графа витают где-то далеко. Когда он, ссутулившись, сидел за столом над остывшим нетронутым блюдом с копченой лососиной, Джаред подумал, что его старый друг представляет собой классическую картину «Несчастная любовь».

— Ты до сих пор спишь один в своей холодной постели, старина? — спросил Джаред, протянув руку за поджаристым рогаликом.

Кевин откинулся на спинку кресла и злобно ответил вопросом на вопрос:

— А ты все подсматриваешь в замочные скважины, старина?

Лорд Сторм лишь улыбнулся и намазал свой рогалик медом с пасеки Холла.