Каждый, кто был мало-мальски знаком с Бо, знал, что это очень мягкий человек, но его отрывистая речь (манера, выработанная в детстве для того, чтобы скрыть заикание) пугала садовников, уверенных, что рыжий херувим слегка ненормален и неизвестно, чего от него ожидать, если он разгневается. Это умозаключение основывалось на их опыте общения с деревенским мясником, тихоней Диком Тернером, немногословным человеком, способным, однако, к весьма ярким проявлениям своей легко воспламеняющейся натуры, включающим упражнения с мясницким ножом, в случаях, если кто-то имел несчастье вызвать у него вспышку чувств.
Кевин, увидев все это, отдал в распоряжение Бо также десять лесников, и таинственным образом сад начал преображаться.
Но первой любовью Анны стал псевдолабиринт. Впервые увидев это заросшее сооружение, она тут же ощутила непреодолимое желание возвратить этим двум акрам земли прежнее величие.
В течение трех дней Лайл и Фитч, а также данные им в помощь бедняги отправлялись на опилку и обрезку ветвей, к вечеру третьего дня из этих ветвей был сложен большой костер.
Вокруг костра собралась целая толпа: люди пели, плясали и веселились, заедая бесплатную медовуху домашним хлебом.
Джилли стояла поодаль, к ней подошла Аманда и подала кружку с медовухой — сладкой, но довольно крепкой.
Некоторое время они молча наблюдали за празднеством, сидя на старой каменной скамье под деревьями и попивая из чашек. Наконец, Аманда задала Джилли вопрос, столь неожиданный, что та не смогла скрыть своего замешательства.
— Мне показалось, что независимо от обстоятельств вашего брака ты испытываешь более чем нежные чувства к нашему общему другу Кевину?
— Нежные чувства! Аманда, сколько кружек медовухи ты успела выпить? Может ли кто-нибудь питать нежные чувства к этому невозможному человеку?
Джилли вскочила на ноги и принялась ходить взад и вперед перед Амандой, являя собой воплощение гнева и возмущения.
— Сначала он возмущается, что у меня цыпки на руках, и приказывает мне привести руки в порядок. А когда я намазала их гусиным салом по совету Хэтти Кемп, он заставил меня вымыться в ванне — в полночь! — перед тем как лечь в постель, заявив, что от меня пахнет, как на скотном дворе.
Джилли не заметила, что Аманда рассмеялась: она торопилась высказать все, что накипело у нее на душе, и ни на что не обращала внимания.
— Он улыбается, когда Анна возвращается из сада в грязном платье и с испачканными руками, а мне запрещает работать на ферме и даже помогать убираться в Холле. Когда я указала ему на это, он сказал, что Анна — это другое дело, а когда я потребовала объяснений, закричал на меня: «Не знаю почему, другое дело, и все!» — и топнул ногой.
Он вечно недоволен. Дошло до того, что я вообще боюсь что-либо делать, ведь неизвестно, куда его занесет, когда он об этом услышит. Я всегда делилась своими проблемами с мамой — она похоронена на местном кладбище, у церкви, — и, когда я с ней поговорю, бывало, сразу нахожу решение. Может быть, мне просто помогает, когда я думаю вслух, но от этого самонадеянного кабана, с которым я связана брачными узами, ничего не помогает: я не могу его понять. Нежность к Кевину, говоришь? — беспомощно и в то же время взволнованно переспросила Джилли. — Да мне вообще безразлично, что с ним происходит! Я… О нет! Мне кажется, я сейчас расплачусь. Я не должна плакать. Я никогда не плачу!
С этими словами она опустилась на скамью, уронила голову на руки и весьма правдоподобно изобразила женщину, обливающуюся слезами. Аманда обняла Джилли за плечи и нежно похлопывала по спине, пока та не успокоилась.
— Я ужасно извиняюсь, Аманда, — всхлипнула Джилли.
— Ну-ну, детка, все хорошо. Господи, я и не знала, что Кевин и Джаред так похожи. Возможно, все мужчины одинаково непредсказуемы, и их так трудно понять. Мой опыт общения с Джаредом в первые дни совместной жизни был чередой взлетов и падений, и казалось — мы никогда не достигнем золотой середины, не обретем твердой почвы под ногами, стоя на которой смогли бы понять друг друга. Притирка требует времени, Джилли, так что не изводись и не плачь. Все, что тебе нужно, — это научиться руководить мужем, скоро ты станешь вертеть им как захочешь.
— Извини, но в это очень трудно поверить, — ответила Джилли и как следует глотнула медовухи.
— Кевин привык скрывать свои истинные чувства за маской глупого щеголя, — объяснила Аманда. — Джаред говорит, что он всегда был таким. Мне кажется, он очень скрытный человек. Я это знаю — Кевин нечасто привязывается к кому-либо, но если он кого-то полюбит, то на всю жизнь. Я уверена, что ты очень дорога ему. В конце концов, я видела, как он на тебя смотрит, когда ему кажется, что никто за ним не наблюдает; но он сделает все возможное, чтобы скрыть это от тебя, пока не будет уверен, что ты не отвергнешь его. А что касается гусиного жира и его отношения к женскому труду, я уверяю тебя, что во всей Англии и даже во всем мире не найдется мужчины, который обладал бы хоть малой толикой здравого смысла. Они слишком заняты войнами и зарабатыванием денег, чтобы вникать в мелочи повседневной жизни. Это ничего не значит — нам их не переделать, — мы должны просто научиться не обращать внимания на их мелкие заскоки. Когда у вас появятся дети и ты начнешь их воспитывать, то обнаружишь много общего в методах воспитания и в том, как заставить мужчин действовать согласно твоему сценарию. Кажется, такова женская судьба — присматривать за мужчинами и пытаться внести в их жизнь хоть какой-нибудь порядок. Иначе зачем бы Бог создал Еву? Наверняка Он понял, что, если оставить Адама одного, он превратит рай в развалины.
Голос Аманды становился все более напевным и мелодичным, и к концу ее успокаивающей речи обе женщины сидели, взявшись за руки, преисполненные дружелюбия, а пустые кружки из-под медовухи свисали с их пальцев.
— Хорошо, о Мудрейшая, я постараюсь смотреть сквозь пальцы на смешные чудачества Кевина, но как мне заставить его признаться, что он… что я… нравлюсь ему, если ты права и это действительно так?
— Любит, дорогая, он тебя любит — именно так! — мягко поправила ее Аманда. — Ответ прост. Заставь его ревновать! — триумфально закончила она.
— Ревновать? К кому? К Райсу? К Лайлу? К Фитчу?
Аманда наклонилась к Джилли и прошептала ей на ухо:
— К Рори, вот к кому. Просто подними ресницы на этого прелестного юношу раз-другой и посмотри, как возбудится Кевин.
— Но он мне отвратителен, — возразила Джилли.
— Тем лучше, — ответила Аманда. — Кевин будет в ярости, если представит себе, что ты предпочла ему этого безмозглого хлыща. Я тебе гарантирую, ты услышишь от Кевина признание в любви не позже, чем через неделю, причем он произнесет его, стоя перед тобой на коленях. Вот так.
Она попыталась щелкнуть пальцами, и с третьей попытки у нее это получилось, а затем уронила голову на плечо Джилли.
Джилли минутку подумала, а потом провозгласила:
— Твой план — предательский, низкий, нечестный, презренный, я его выполню!
В полном согласии друг с другом и со всем миром Аманда и Джилли задремали сидя и очнулись только после того, как Гленис — им с братом удалось каким-то образом добыть приглашение на праздник — потрясла Джилли за плечо, говоря:
— Проснись, соня, у меня есть для тебя сообщение.
— Ч-что такое? — пробормотала Джилли, с трудом возвращаясь к реальности. Во сне она видела Кевина, который спасал ее от драконов, злых рыцарей и злых же волшебников, а затем увозил на белом, как снег, коне.
— Клемми Дженкинс просила передать тебе, что у ее матери сроки подошли.
Джилли мгновенно проснулась.
— О боже, а я напилась медовухи от бабушки Свитин! Аманда, просыпайся. Мне нужно успеть на роды.
Новость Аманде понравилась, и она настояла на том, чтобы сопровождать Джилли к коттеджу Дженкинсов на окраине поместья.
— Это восьмой ребенок Пег за восемь лет, так что роды пройдут быстро, — говорила Джилли. — Нам надо поспешить, а то останется только поздравить счастливых родителей. Гленис, ты не могла бы найти Кевина и лорда Сторма и сказать им, куда мы пошли? Я уверена, что Клемми приехала на тележке — несколько недель назад я послала им ее и велела, чтобы она стояла наготове, так что пешком нам идти не придется. Скажи им, что мы скоро вернемся.
