— Успокойся, Самариниэль, — жрец вскинул руку. — Для этого человека есть вещи хуже смерти.

— Ты же не хочешь сказать, — глаза эльфа вспыхнули.

— Да, именно. Я хочу, чтобы твой клан применил к этому некроманту, — Видящий специально выделил последнее слово, — Тень Листа.

Я невольно вздрогнул. Тень Листа, самая страшная пытка эльфов Зеленого Леса.

Король эльфов медленно расстегнул доспех, избавился от поддоспешника, тонкой нательной рубахи и остановился перед деревом, обнаженный до пояса. Самариниэль был худ и смугл, тело его покрывали множество татуировок, изображающих лесных животных, среди которых преобладали олени.

Вытащив нож, он запел тонкую заунывную мелодию, клинком вырезая на дереве странные символы. Пел он долго, иногда разбавляя мелодию голосами животных, то воя, словно шакал, то рыча, как тигр, то посвистывая, как спрятавшийся в траве суслик. Закончив петь, эльф подошел ко мне и вонзил нож в то место, где у меня должны были быть ноги. Боли не было, но тонкая ярко-алая струйка побежала вниз по дереву, заполняя вырезанные символы и не стекая на траву.

Самариниэль снова затянул свою мелодию, при этом приплясывая на месте.

— Прощай, Темный, — жрец махнул мне рукой. — Ты был достойным соперником. Жаль, что ты не увидишь, как мой господин покорит оба этих мира.

— А ты был отвратительным соперником, — не остался я в долгу. — Подлым, мерзким и сволочным… Но главное, подлым. Ты так и не сказал мне, где моя девушка!

— Кстати о девушке, — недобро улыбнулся Видящий. — Ты так хотел ее увидеть. Что ж, смотри!

Дерево мелко задрожало, и я вместе с ним. Сначала затрясся только ствол, потом вибрация передалась ветвям, затем листья. И серебристые листочки, словно серебряные монеты, посыпались с неба, отрезая меня от окружающего мира. Сначала ничего не происходило, но затем сквозь падающие листья в глаза стал бить яркий белый свет. Психоделика была похлеще, чем когда тебя садят перед гигантским пропеллером, за которым горит прожектор.

Весь окружающий мир растворился в падающих листьях. Пропали небо и земля, исчезло дерево, в которое я врос, растворились эльфы, ушел жрец Драгора. Я остался один в сверкающих тенях.

Сначала вокруг не было ничего кроме листьев и света, потом в танец теней начал вплетаться звук. Звук горящего костра, трескучего пламени, рев вырвавшегося на свободу огня. А потом пришли видения.

Она сгорала. Сгорала и я ничем не мог ей помочь. Вновь Анну пожирало призрачное пламя, и мои руки беспрепятственно проходили сквозь ее тело. Она сгорала. И снова. И снова. И снова. Я вновь и вновь переживал свою невосполнимую потерю, и ничего не мог с этим поделать.

Я попытался закрыть глаза, зажать руками уши, чтобы не слышать треска пламени и ее последних слов: «Я люблю тебя, Темный», но это не помогало. Видения просачивались сквозь веки и вновь заполняли мой мозг. Даже ширма не помогала. Я не мог спрятаться, укрыться от этой извращенной пытки.

Горло мое перехватило, из глаз брызнули слезы, которые я не в силах был удержать. Боль терзала мое сердце и душу и она была гораздо сильнее любой физической боли, которую я когда-либо испытывал.

— Прекрати! — я с удивлением узнал собственный голос. — Перестань! Видящий! Останови это! ПОЖАЛУЙСТА! УМОЛЯЮ, ХВАТИТ! УБЕЙ МЕНЯ!!!

Я понимал, что прошу о пощаде у нелюди, существа без сердца и души, твари, не знающей жалости, моего злейшего врага, но остановиться не мог.

Я уже не видел, как листопад закончился, и Видящий подошел к моему бессильно обвисшему на дереве телу. Заглянул в закатившиеся, беспорядочно бегающие под веками глаза. Удовлетворенно улыбнувшись, жрец присел на корточки и положил руку на траву.

— Нужно закрепить успех, — негромко пробормотал он и, прошептав несколько слов, отнял ладонь от травы.

Под его ладонью сидела маленькая черная ящерка с рогатой головой и шестью лапками. Чешуя ее поблескивала в так движения тела, и она скорее напоминала змею, чем ящерицу. Она подняла голову, выпустила раздвоенный язык и, быстро-быстро перебирая лапками, поднялась по стволу вверх и поползла по моим ногам. Правда, взобраться по кольчуге она не смогла — когти скользили по черному серебру, не давая пресмыкающемуся добраться до моей головы. Однако хитрое животное довольно быстро нашло альтернативу и поднявшись выше по дереву, спрыгнуло на мою голову и скрылось во рту, из уголка которого тянулась липкая вязкая слюна.

— Теперь он точно никогда не придет в себя, — сказал жрец и обратился к эльфам. — Можете отпустить его.

Самариниэль кивнул и легонько хлопнул ладонью по стволу. Дерево еще раз вздрогнуло, его кора раздалась в стороны, и мое тело вывалилось из древесного чрева на зеленую траву, покрытую вечерней росой. Эльфы моментально потеряли всякий интерес к своему пленнику и бесшумно скрылись в лесу. Вместе с ними ушел и жрец.

Тело полежало еще некоторое время, затем с трудом — конечности разъезжались в стороны, абсолютно не слушаясь своего хозяина — поднялось на ноги. Рот расплылся в поистине идиотской ухмылке. Из уголка рта продолжала капать слюна. Странно гмыкнув, тело нашарило на поясе нож и направилось в лес.

После дождя лес жил и дышал, и даже светился изнутри. Капельки влаги застыли на листьях и сверкали, словно брильянты, когда на них попадали солнечные лучи. Лучи проникали сквозь листья, и лес наполнялся нежно-зеленым, салатовым светом. Дождинки скапливались в шляпках лисичек, шишках, крупных листьях, они сверкали в паутине и трещинах в коре деревьев, небольшими лужицами скапливались под раскидистыми еловыми ветвями.

Лес жил и наслаждался жизнью. Мелкие птицы, вроде воробьев и снегирей, купались в лужах, нахохливаясь и растопыривая перья, на верхних ветвях чистились вороны, дятел отбивал свой незамысловатый ритм где-то в чаще. А недалеко в кустах заливался соловей. Вот бы интересно было на него посмотреть!

Пятилетняя Ярина осторожно ступая по мокрой траве, раздвинула кусты в надежде увидеть чудесного певца, но соловей, услышав шорох, замолк. Девочка обиженно пождала губки и поправила сбившееся в сторону голубое платьице. Но тут же ее разочарование сменилось восторгом. Опустив глаза вниз, она наконец-то увидела то, что искала.

Гриб был огромным. Пятилетней девочке он доставал до колена. Это был боровик с мощной белой ножкой и темно-коричневой шляпкой, размером с небольшую тарелку. У девочки в корзинке уже было несколько грибов, но все они даже в сравнение не подходили с тем, что рос здесь. Пара лисичка, пара опят и маслят даже не закрывали дно корзины, ведь девочка, как заправская грибница, выбрала самую большую из имеющихся у деда корзин. А этот боровик был настоящим королем грибов!

Ярина наклонилась, чтобы сорвать гриб, но внезапно кусты затрещали, а в следующее мгновение на гриб опустился черный сапог с высокой шнуровкой. В одно мгновение боровик оказался раздавлен, и от его былого величия не осталось и следа, кроме того, что оставила подошва черного сапога.

Девочка осторожно подняла глаза и испуганно открыла рот, ее губы, до этого момента подрагивающие от обиды, раскрылись в изумлении. Над ней стоял высокий молодой мужчина, в черных штанах и кольчуге, с длинными черными волосами, заросший густой щетиной. Мужчина улыбнулся, но Ярине его улыбка показалась какой-то странной, она подняла глаза еще выше и в ужасе замерла, потому что взгляд у мужчины был совершенно безумным.

— Деда! — пискнула девочка и начала медленно пятиться назад.

— Мгум! — не переставая смотреть на Ярину, мужчина зашарил по поясу руками, словно надеясь там что-то найти, но поиск его не увенчался успехом — пояс был пуст. Тогда незнакомец протянул руку вперед, надеясь ухватить малышку за светлые вьющиеся волосы, но девочка увернулась и бросилась прочь. За ее спиной слышался громкий топот и треск ломающихся веток.