Летом 1963 года богатый кубинский эмигрант, Хозе Алеман, встретился с главой мафии во Флориде, Сантосом Трафиканте (тем самым, которого Руби вызволял из кастровской тюрьмы в 1959 году). Разговор у них шел о деловых проектах, о возможности вложить деньги в Доминиканскую республику и о том, что руководитель профсоюза тимстеров, Джимми Хоффа, готов ссудить на это дело миллион, да вот беда — братья Кеннеди сильно досаждают ему, не дают провернуть операцию. «Но ничего, — добавил Трафиканте, — скоро президент получит то, что ему следует». Алеман возразил, сказав, что популярность президента растет и, скорее всего, он будет переизбран.

— Вы меня не поняли, — заявил Трафиканте. — До выборов президент не дотянет. Его уже взяли на мушку. («Не is going to be hit.»)

В конце сентября две молодые беженки с Кубы, сестры Одио, жившие в Далласе, услышали звонок в дверь поздно вечером. На площадке стояли трое: два кубинца и молодой американец, которого хозяйкам представили как Леона Освальда. Кубинцы заявили, что они принадлежат к антикастровской организации, что у них есть сведения об отце девушек, сидящем в тюрьме на Кубе, просили помощи. Визит длился недолго. На следующий день старший кубинец («Леопольдо») позвонил по телефону и спросил у Сильвии Одио, что она думает об американце. Та ответила уклончиво. Кубинец стал объяснять ей, что американец — бывший морской пехотинец, отличный стрелок. И такой бешеный, что его можно подбить на что угодно. Даже на убийство Кастро. Он, например, говорит, что кубинские эмигранты — трусы, что они должны были бы отомстить президенту Кеннеди, убить его за то, что он не послал воздушное прикрытие во время вторжения в Заливе Свиней. Сильвия Одио сказала, что она не поддерживает насилие, и повесила трубку. Но когда, два месяца спустя, на экране телевизора появилась фотография Освальда, она вспомнила этот эпизод и потеряла сознание.

Через два дня после визита к Одио Освальд появился в кубинском консульстве в Мехико-сити. Он рассказал о своей деятельности в поддержку новой Кубы, заявил, что хочет бороться за революцию, за освобождение Кубы от американского империализма. Обронил несколько замечаний и о том, что пора расправиться с президентом Кеннеди. От услуг его отказались, но об эпизоде сообщили в Гавану. Во всяком случае, такую версию визита Кастро представил в разговоре с английским журналистом летом 1967 года.

Из столицы Мексики Освальд вернулся в Даллас. 4 октября 1963 года далласский адвокат Кэрол Джарнагин был с приятельницей в клубе «Карусель» и случайно подслушал, как за соседним столиком хозяин клуба, Джек Руби, обсуждал с человеком по имени Ли план убийства губернатора Коннэлли. Джарнагин, по его словам, на следующий же день сообщил по телефону полиции о случившемся. Через 12 дней после убийства президента (а по показаниям самого Джарнагина — на следующий же день) подробный отчет о подслушанном разговоре был послан в ФБР. Никакого упоминания об этом сообщении в Отчете комиссии Уоррена мы не находим.

9 ноября полиция в Майами подслушала разговор между своим агентом и известным деятелем американской крайней правой, Джозефом Милтьером. Вот отрывки из этого разговора:

МИЛТЬЕР: Чем больше у него /Кеннеди/ телохранителей, тем легче с ним покончить.

АГЕНТ: Что за черт, «покончить с ним»? Как ты себе это представляешь?

МИЛТЬЕР: Из высокого здания с конторами, из мощного ружья…Ты знаешь, сколько он завел себе двойников?

АГЕНТ: Никогда не слышал об этом…

МИЛТЬЕР: Около пятнадцати. Куда он ни едет, они с ним. Потому что он знает, что он человек конченый…

АГЕНТ: Они всерьез собираются убить его?

МИЛТЬЕР: О да, это сейчас разрабатывается… Ты разбираешь ружье, нет нужды вносить его в здание целиком, можно пронести по частям…

АГЕНТ: Если Кеннеди убьют, нам лучше приготовиться. Потому что они начнут трясти всех и каждого.

МИЛТЬЕР: Это точно, перевернут каждый камень. Но через несколько часов они арестуют кого-нибудь для отвода глаз, чтобы народ не слишком вопил.

20 ноября лейтенант полиции в Луизиане, Фрэнсис Фруге, доставил в больницу женщину, находившуюся в состоянии наркотического опьянения. Она бормотала о том, что президент Кеннеди будет убит 22-го в Далласе. Ни полицейский, ни врач не придали большого значения ее словам. Но после того, как убийство произошло, лейтенант помчался в больницу и допросил Роз Черами. Она показала, что, работая в свое время у Руби в «Карусели», завязала отношения с торговцами, перевозившими наркотики из Луизианы в Хьюстон. 20 ноября, во время такой поездки, она подслушала, как два ее спутника обсуждали готовившееся убийство Кеннеди. Потом она наглоталась наркотиков, и спутники выбросили ее из машины. (В 1965 году Роз Черами была убита автомобилем на дороге.)

Утром 22-го ноября агент Си-Ай-Эй в Мадриде слышал, как бывший кубинский журналист заявил, что Кеннеди будет убит сегодня.

В тот же день Фидель Кастро пригласил к себе на ланч французского журналиста, Жана Даниэля. Этот Даниэль в течение нескольких недель жил на Кубе, пытаясь получить интервью у кубинского диктатора. Вечером 20 ноября Кастро неожиданно пришел к нему в номер гостиницы без предупреждения и просидел до 4 утра, выспрашивая журналиста о его встрече с президентом Кеннеди. 2 дня спустя именно этому журналисту была предоставлена возможность увидеть во время ланча, как примет известие премьер-министр. «Плохая весть, плохая весть, — несколько раз повторил Кастро. — Вот увидите, теперь они попытаются свалить вину за убийство на нас».

Несколько позже в тот же день сотрудница кубинского посольства в Мексике, Луиза Кальдерон Каралеро, разговаривала с приятельницей. Та первым делом спросила ее, слышала ли она об убийстве Кеннеди. «Конечно, — отвечала Каралеро с усмешкой. — Я узнала об этом чуть ли не раньше, чем сам Кеннеди».

Конечно, все эти сведения всплыли на поверхность и были собраны исследователями гораздо позже. Теперь мы видим: заговор имел такие масштабы, что держать его в абсолютной тайне было практически невозможно. Десятки людей знали о готовившемся и говорили вслух. Если бы убийцы промахнулись, все эти разговоры канули бы в вечность как досужая болтовня и не попали бы в анналы истории. Но убийцы не промахнулись. Ибо готовились они очень и очень серьезно.

Подготовка должна была вестись по двум направлениям. Первое: организация собственно убийства, то есть выбор места засады, отбор и инструктаж команды исполнителей, обдумывание способов бегства с места преступления. Второе: разработка фальшивой версии, сочинение и размещение «улик», которые должны были бы указать на Освальда как на главного и единственного убийцу.

О первом направлении мы знаем очень мало. Оно разрабатывалось тесной группой профессионалов, которым не нужны были помощники, которые умели держать язык за зубами. О линии Освальда известно гораздо больше. Его видели и запомнили десятки людей, потому что он любил привлекать к себе внимание, часто был вызывающе хвастлив или груб. Многие исследователи считают даже, что заговорщики создали Освальду двойника. Этот двойник, якобы, появлялся на стрельбище, где практиковался в стрельбе из иностранного ружья; вел переговоры о покупке автомобиля, заявляя, что скоро у него будет достаточно денег, чтобы приобрести его за наличные; являлся в оружейную мастерскую, прося, чтобы ему приделали оптический прицел к винтовке.

Особенно упорно версию двойника поддерживают те критики Отчета комиссии Уоррена, которые пытаются объявить Освальда абсолютно невиновным и в заговоре незамешанным. Однако если это был двойник, его талант перевоплощения следует признать невероятным. Такой человек смог заработать бы гораздо больше денег, играя в Голливуде, чем принимая участие в опасном сценарии реальных убийц. Зато уж сценарий выглядит никуда не годным. Вместо того чтобы представить Освальда одиноким маньяком, «сценаристы» то и дело подсовывают его свидетелям в компании с другими темными личностями или в моменты получения денег из неизвестных источников, то есть изо всех сил рассыпают «улики» заговора. Но так как в остальных своих действиях заговорщики отнюдь не выглядят дураками, идею «двойника» Освальда следует оставить, если мы хотим остаться в рамках правдоподобия.