Сёя покосился в зеркало заднего вида на печальную хозяйку и тактично кашлянул. Мерси подняла глаза.

- Тяжелый день в школе, госпожа?

- Нет, - совсем по-японски «укнула» девушка и вновь отвернулась к окну. – Красиво...

- Да, - согласился дворецкий. – В этом году отменная иллюминация.

Мерси чуть заметно улыбнулась, рассматривая аллеи, фонтаны и замки из огней и света. Такое технологическое чудо она видела впервые. Американские семьи сами украшали свои улицы гирляндами и новогодними игрушками, но японцы, видимо, поставили себе целью изничтожить морально заокеанскую вражину, подойдя к делу централизовано и на редкость обстоятельно. Того количества электроэнергии, которое в предверии праздника "съедали" их творения, хватило бы на пол года освещения среднего по размерам города.

- Завтра последний день школьных занятий, - вновь подал голос Сёя, пытаясь хоть как-то взбодрить хозяйку.

- Да... – пробормотала Мерси.

- Вы ведь уже сдали экзамены?

- Угу...

- Какое место?

- Второе...

- Поздравляю!

- Не стоит...

- Госпожа, - не выдержал дворецкий. – Вы чем-то расстроены?

- Нет, что ты, - дрогнувшим голосом ответила Мерси. Она смотрела на толпу, бегущую куда-то по тротуарам, на увешанных подарками суровых глав семейства и постоянно хихикающих молоденьких девчонок, старающихся всем телом повиснуть на руках своих ненаглядных кавалеров. У кавалеров при этом были такие скучающие лица, словно улыбнуться значило враз лишиться состояния, чести и жизни. Впрочем, смех – это еще не худший вариант. Тут хотя бы не разрыдаться в голос, когда тебе выворачивают руку в суставе, внезапно отпрыгивая к какой-нибудь витрине. Да, тяжела судьба влюбленного японского тинейджера...

Но, глядя на эту шумную, бестолковую и немного странную человеческую массу, Мерси как никогда остро ощущала себя одинокой и абсолютно чужой. Она смотрела и понимала, что жизнь – она вон там, где смех и слезы, где теряют и находят, гда влюбляются и ненавидят. Девушка будто касалась иногда этой жизни, самой подушечкой пальца, а потом снова - запертая в огромном, несущемся без остановки лимузине, уезжала от нее прочь. Ей и раньше хотелось выть по ночам от того, сколь много самых обыкновенных, но таких замечательных вещей разбивались в дребезги о прутья ее золоченной клетки. Но сейчас, в предверии любимого праздника, ей было обидно вдвойне.

- Завтра у нас будет социальное тестирование, - вникуда сказала Мерси.

- Правда? – обрадовался дворецкий, смутно представляя, что это вообще такое, но искренне желая развить диалог.

- Угу. Будут определять профессиональные наклонности.

- Я уверен, вы отлично себя проявите.

- Да... – Мерси усмехнулась. – Дед, навреное, будет в шоке, если меня определят патологоанатомом.

- Почему вдруг патологоанатомом?

- Ну, или океанологом. Да какая, в сущности, разница? Тест все равно ничего не изменит.

- Госпожа, я уверен, что в любом начинании вы сможете добиться успеха.

Мерси улыбнулась:

- Боюсь, у меня просто не будет выбора. Да и у бедного Успеха тоже. Его поймают, затолкают в меня и скажут, что так и было. Ох, Сёя-сан, - девушка уже откровенно смеялась над собственной грустной шуткой, - что бы я без тебя делала.

Дворецкий только сдержанно кивнул. Он знал свою хозяйку едва ли не с пеленок и отлично понимал ее чувства. Сложно родиться свободной и жить потом с кандалами. Даже если ты понимаешь, что так надо, даже если три года тебя готовят к тому, что выбора все равно нет, что за каждым шагом следят и любая ошибка тут же карается по всех строгости, что от прошлой жизни необходимо отказаться и принять для себя невозможность ее возврата, это все равно тяжело – забыть и смириться.

С раскалывающейся головой Мерси дождалась ночи и, словно пятилетняя девочка, узнавшая, что Санты не существует, без всякого радостного предвкушения легла спать.

Сёя растолкал подопечную в половине седьмого утра, заставил съесть традиционный витаминный завтрак и молча протянул поводок. Два дня подряд шел снег, а вчера к вечеру температура резко скакнула наверх и снова вниз под утро, превратив улицы в огромный, качественный каток. С мрачным выражением лица, Мерси натянула унты, заказанные через интернет специально для травмоопасных японских зим, подхватила подмышку Тамагочи и вышла на улицу. Швейцар, молодой парень с сережкой в левом ухе, проводил девушку плотоядным взглядом заприметившего антилопу хищника. Уже несколько месяцев он пытался привлечь ее внимание широкой улыбкой и остроумными комплиментами, но Мерси упрямо делала вид, что ничего не замечает. Ей и Ямамото с Хирано девать было некуда, чтобы еще одного «бойфренда» заводить. Да и жалко парня: после ее глупого попадания с мстительной старшеклассницей, «ухажеры» на каждого заговорившего с ней субъекта смотрели с нездоровым подозрением. Того и гляди в горло вцепятся...

Пока Тамагочи заканчивал свои собачьи дела, бегая по кругу на ближайшей клумбе (Сёе пришлось выкупить её специально для нужд питомца), Мерси с любопытством оглядывала прохожих. Точнее, девушек. Она давно поняла, что они – совершенно уникальная каста человечества. Только японские школьницы могли в десятиградусный мороз надеть коротенькое пальтишко, обмотаться шарфом в пятнадцать слоев, натянуть юбку, едва ли на сантиметр выглядывающую из-под пальто, и высокие сапоги на платформе. С черными капроновыми гольфиками. Судя по наряду, верхняя часть ног у японок абсолютно невосприимчива к холоду. Прямо потомки йети какие-то... Каждый раз, когда ледяной ветер «игриво» подымал юбку и слегка оголял трусики, Мерси, одетая в меховую шапку, полушубок и толстенные колготы, вздрагивала и морщилась. Зато какими взглядами в ответ награждали ее сами японки! От удивления и зависти до злобы в черных раскосых глазах. Она была сродни немыслимому зверю, белая мохнатая ворона в стае возмущенно попискивающих воробушков.

Пятнадцать минут поморозив конечности, Тамагочи наконец использовал клумбу по назначению (удобрил, то есть) и девушка радостно поскакала обратно в теплую квартиру. Чтобы, не переступая порога, отдать собаку Акиро и в сопровождении невозмутимого Сёя, аккуратно подталкивающего закоченевшую девушку в спину, отправиться в гараж.

Уже при подъезде к школе Мерси поняла, что день сегодня будет особенный. У ворот, изображая незнакомцев, застыли Хикару с Таики. Один в кожанной куртке (и как она у него еще гнулась на таких морозах?) прислонился плечом к забору и вяло здоровался с учениками. Те бросали на Президента испуганно-изумленные взгляды, на всякий случай поправляли галстуки и платья, вежливо кивали и, периодически оглядываясь, спешили разойтись по кабинетам. Второй, в плотном черном пальтом с высоким воротником-стойкой, стоял прямо и с обычным для него безразличием наблюдал за беспорядочным перемещением птиц на соседнем дереве. Мерси посмотрела на их постные лица, вздохнула и помахала рукой.

- С праздником, - вместо приветствия улыбнулся ей Таики.

- Уж кто бы с Рождеством поздравлял, - злобно покосился на соперника Ямамото, протягивая девушке маленькую, перевязанную красной лентой коробочку. – Это тебе от Санта Клауса.

- А это – от меня, - неизвестно откуда в руках Таики оказалась роза на короткой ножке с бархатными темно-бордовыми лепестками. На них еще застыли капельки росы, словно она только что цвела в каком-нибудь зимнем саду под тщательным наблюдением садовника. Мерси благоговейно протянула руку:

- Какая прелесть...

- Красивой девушке красивый цветок, - чуть наклонился Таики, из-под полуопущеных ресниц заглядывая Мерси в глаза. Сзади раздался отчетливый скрежет зубов.

- Ребята, ну вы опять? – покачала головой американка. – Может, хватит, а? Хотя бы сегодня давайте жить дружно.

Парни переглянулись, смерили друг друга мрачными взглядами и непреклонно нахмурились. Мерси еще раз тяжко вздохнула и собралась уже идти в класс, когда к ней подбежала знакомая фигурка.

- Мерси-сан, - поклонилась она. – Позволь поздравить тебя с Рождеством и приподнести вот этот скромный подарок. Спасибо тебе за все.