В десяти-пятнадцати верстах к югу от Битюка, на реке Кугульте, было большое хозяйство Бредихина, которое мой отец купил в 1913 году. Участок в 2000 десятин растянулся на шесть-семь верст по обе стороны реки. К востоку находились два больших хутора братьев Озеровых. К западу было несколько небольших хуторов, а за ними верстах в десяти начинался казенный лес.

С юга на север наш участок пересекала дорога. Южная и северная часть участка были самыми высокими; оттуда шел спуск в долину реки. Спад к реке с севера заканчивался холмиком, на котором было кладбище с белым памятником. Западная часть холма была прорезана оврагом, который расходился на три ветви. На склоне холма с северной стороны, примерно в 700 саженях от реки, стоял старинный большой дом, к которому примыкал флигель с длинным балконом. В этом флигеле была кухня и три больших комнаты, одна из которых служила столовой, где наша семья обыкновенно обедала. Дом был заново перестроен: проведен водопровод, сделана ванная комната. Водопровод шел из цистерны, куда стекала дождевая вода. К востоку от дома был фруктовый сад и баня, а к саду с севера примыкал виноградник, посаженный отцом в 1913 году. Позади флигеля был ледник, в который зимой привозили с реки большие глыбы льда и покрывали соломой. Здесь превосходно хранились продукты в течение всего лета и осени.

Перед домом был двор шириной в 150–200 сажен, на противоположной стороне которого стояло большое кирпичное здание. — В нем, со стороны реки, были мастерские и гараж, а со стороны двора несколько жилых комнат. Рядом стояло другое здание, где была кухня для рабочих и еще несколько спален. За ним находилась конюшня и другие подсобные помещения. Ближе к реке было здание, огороженное кирпичным забором — птичник, где сотнями разводились цыплята, гуси, индюшки. Проходя от птичника на запад вдоль реки, вы попадали в свинарник, а дальше был огород, выходивший почти к самой реке. Еще дальше на запад была кузница, за которой шла дорога на мост через Кугульту. У моста было кирпичное здание, предназначенное первоначально для мельницы. Отец его перестроил под элеватор, в который ссыпались пшеница, ячмень и другие зерновые. К востоку от элеватора было еще два кирпичных жилых дома. Следуя от них на восток и поднимаясь немного в гору, вы попадали обратно к конюшне, мастерским и главной усадьбе.

В этом хозяйстве мы прожили лишь с 1913 по конец 1918 года — но как много воспоминаний связано с этим временем, и как много было отцом сделано за эти пять лет!

Отец занимался овцеводством в 1911-12 годах, но после переселения на Кугульту он перешел на земледелие и скотоводство. Гурты скота и табуны лошадей держались на Маныче, где он вместе со своими братьями арендовал пастбище. На Кугульте он держал лишь около 200 овец для выделки каракуля. Дела шли отлично, и к 1916 году все долги были выплачены.

Еще в 1913 году отец купил автомобиль, который был выпущен на Русско-Балтийском заводе в Риге (во время войны этот завод был переведен в Тверь). Автомобили этой марки были построены очень прочно и по своим качествам не уступали немецким «Мерседес-Бенц». Они были надежней, чем немецкий «НГ» или американский «Пульман», который был у Сергея Озерова, нашего соседа. В 1912 году дядя Никита ездил в Европу и купил в Германии мощный трактор, который мог тянуть несколько сноповязалок и несколько плугов. Вместе с трактором дядя купил и автомобиль марки «НГ».

Самое горячее время в хозяйстве начиналось весной, когда вспахивалась земля под яровые. Потом приходило время покоса трав на лугах, затем шел покос пшеницы, ячменя. В августе и сентябре шла молотьба. На участке обыкновенно работало около семи молотилок, каждая из которых обслуживалась пятьюдесятью рабочими — мужчинами и женщинами. Рабочих кормили четыре раза в день. В субботу с рабочими рассчитывались и развозили их по домам, в соседние села за 40–50 верст.

В эти месяцы родители спали мало — уже в 4 часа утра они были на ногах. Даша и я помогали в хозяйстве, в частности, взвешивали пшеницу. Главным управляющим у нас был Дмитрий Громанов, а его племянник, Михаил Чернов, был ключником. У него были ключи от всех амбаров и мастерских и его обязанностью было все открывать, выдавать, что надо, для работы и заботиться о том, чтобы все было вовремя закрыто. Он также вел учет всего, что поступало в амбары и вечером давал отчет отцу.

Просто удивительно, как отец успевал вести все это большое дело, имея в помощь только управляющего, конторщика, и нас, детей, в летние месяцы. Однако, все было в полном порядке. Жалование рабочим выплачивалось вовремя (в летние месяцы рабочих бывало до 400 человек), велся точный учет зерна, поступавшего в закрома элеватора, учет скота и количества приплода. Управляющий Дмитрий был незаменимым помощником. Человек простой и толковый, он превосходно разбирался в хозяйственных вопросах и умел обращаться с людьми. Со своей стороны, рабочие его уважали как своего человека, крестьянина из села Медвежьего.

При всех хозяйственных заботах, в усадьбе всегда было шумно и радостно благодаря детям. Сестре Тане к тому времени уже исполнился 21 год, она была в стороне от нас и вскоре вышла замуж за Гришу Варварова, торговца из Мелитополя. Даша и я были подростками, и по возрасту подходили друг к другу. Лиза была еще совсем девчонкой, Ларочка и Шура были малышами.

Каждое лето к нам приезжали гости. Месяц, а то и больше, проводил у нас папин приятель, судья окружного суда в Ставрополе, Сергей Яковлевич Скляров. Примерно на неделю наведывалась и его жена. У Даши летом бывали ее подруги, у меня мои друзья: Алексей Каплан, Каракаш, Костанди, Павел Будилов. Приезжала и семья Тамаровых, у которых я позже жил в Ставрополе. Кроме того, у нас часто бывали двоюродные братья Миша и Вася, Вася Хмелевесный из Мелитополя и двоюродные сестры по маминой линии из Белой Глины. Вся эта компания создавала шум и веселье, особенно, когда работа прекращалась и наступали дивные, летние вечера.

Днем каждый из гостей занимался чем хотел. Можно было ловить рыбу в Кугульте или просто бродить по над рекой, наслаждаясь природой. Горожанам было интересно наблюдать за уборкой и молотьбой хлеба. Добраться до поля, где косили или молотили пшеницу, было просто, так как все время ходили подводы, доставлявшие продукты для рабочих и привозившие с молотилок зерно.

К концу лета гости уезжали в город. Их обильно снабжали копченой ветчиной, салом, коровьим маслом, цыплятами, всяким вареньем и соленьем. Чтобы возить в город нас, детей, существовал специальный крытый фургон, со стеклянными окошками в дверях. В нем могло поместится человек двенадцать, но обыкновенно ездили только Даша, Лиза, я, кучер и иногда отец. Кроме пассажиров, в фургон грузились продукты, которые мы везли для наших квартирных хозяев. Даже зимой в фургоне было тепло. Каждый из нас бывал одет в специальную дорожную шубу и валенки, в которых мы чувствовали себя превосходно.

Если не было большого багажа, мы ехали до станции Изобильной, примерно в 80 верстах от нас, а оттуда поездом до Ставрополя. На полпути до станции мы останавливались покормить лошадей и размяться у Михаила Архиповича Кордубана в селе Безопасном, где у него была мельница и участок земли.

Если мы ехали прямо в Ставрополь (примерно 150 верст), то останавливались в селе Терновки. Там нас всегда радушно принимали в большой, патриархальной крестьянской семье. Она состояла из отца, крепкого старика, белого как лунь, его жены, подвижной, прочной, вечно занятой старушки, и четырех сыновей, трое из которых- были женаты и имели своих детей. Две дочери были замужем и жили отдельно, но младшая дочь и младший сын жили вместе с семьей; всего в ней было человек двадцать.

Семья эта жила поразительно дружно и любовно. Старший сын, лет сорока, курил, но выходил для этого во двор, из уважения к отцу. После молитвы, прочитанной отцом, за огромный стол, вокруг которого стояли прочные деревянные скамейки, все члены семьи усаживались по старшинству. Исключение составляли гости, которые садились, тоже по старшинству, во главе стола рядом с хозяином. Прислуживавшие невестки клали на колени всем длинные вышитые полотенца, чтобы вытирать руки. Потом подавался обильный обед из простых, но очень вкусных блюд.