Побывал я на главной насосной станции Каховского магистрального канала, в машинном зале которой, к огромной радости для себя, увидел агрегаты с родной уралэлектротяжмашевской маркой. Затем был гостем [105] тружеников центральной усадьбы молодого, но уверенно идущего в гору совхоза имени В. К. Блюхера. Достойнейшая память героям!
Бессмертный Перекоп
Отстояв в жесточайших боях Каховский плацдарм, наши войска ринулись на штурм укреплений, воздвигнутых на путях, ведущих в Крым, - последнее пристанище врангелевцев.
…Турецкий вал. Теперь здесь установлен величественно-строгий обелиск. Ввысь, словно штыки, взметнулись две остроконечные грани из белого металла. У их вершины цифры: «1920», «1943» - даты штурма вала в гражданскую и Великую Отечественную войны. Посредине знак первого советского ордена - Красного Знамени. У основания одной из граней литая надпись: «Обелиск установлен в честь 60-летия Советских Вооруженных Сил и их побед на Перекопе».
От Каховки до Перекопа - 80 километров. Порыв воинов 51-й стрелковой дивизии был неудержим. Перейдя 28 октября 1920 года в решительное наступление, они смяли части 2-го армейского корпуса генерала Витковского на промежуточных рубежах и уже вечером 29-го достигли Перекопа.
В ночь на 1 ноября началась первая атака Турецкого вала. Противник встретил красноармейские цепи ураганным огнем. Наши артиллерийской поддержки не имели. Перед рассветом шестая рота 456-го (бывшего 61-го Рыбинского) полка Ф. А. Рязанова пробилась через рогатки заграждений и ворвалась на вал. Но там ее почти полностью выкосили, и обратно вернулась лишь горстка бойцов.
Та атака явилась разведкой боем. После нее все части были отведены в тылы. Стало очевидным, что с ходу Перекоп не взять. Войска группы занялись тщательной подготовкой к штурму крымских твердынь врага, подтягивали артиллерию, завозили боеприпасы.
Одновременно шли исследования Сиваша, определялись наиболее верные пути штурма Турецкого вала, который, по словам отца, «будто горный кряж, замкнул вход с севера всякому пешему и конному» {81}. Еще турецкие [106] ханы воздвигли его каторжным трудом пленной запорожской вольницы. Подступ к валу преграждал ров глубиной до 10 и шириной 20 метров, упиравшийся флангами в Черное море и Сиваш.
Врангелевцы не только вернули препятствиям первозданность, но и во много крат усилили их с помощью французских военных инженеров мощной, глубокой и сложной системой долговременных фортификационных сооружений, массой тяжелой, крепостной и береговой артиллерии, густой сетью пулеметов, укрывшихся в бетонных бойницах.
И это не все. За Турецким валом, в глубине перешейка, между озерами Старое и Красное, был оборудован Юшуньский укрепленный узел, имевший шесть линий окопов с проволочными заграждениями в несколько кольев.
«Многое сделано, многое предстоит еще сделать, но Крым и отныне уже для врага неприступен» {82}, - заявил Врангель 30 октября 1920 года после личного осмотра всей системы перекопских укреплений. Газетные подпевалы барона пошли дальше. Бахвалясь, писали: «Мы ждем врага, чтобы он разбил себе лоб о нашу неприступную крепость».
А штаб В. К. Блюхера в те дни вел деятельную и планомерную подготовку к штурму той самой «неприступной крепости». После тщательного изучения обстановки отец пришел к выводу, что наиболее уязвимым местом во вражеской обороне является Литовский полуостров. Со стороны Сиваша он был укреплен крайне слабо, поскольку врангелевцы считали просто невозможным форсирование красными этой водной преграды.
Форсировать не на чем. А если поискать брод? Разведчики принесли добрые вести. Жаркое лето, сухая и ветреная осень привели к тому, что в своей западной части Сиваш значительно обмелел. Местные жители знают броды, готовы провести не то что роты, а целые полки. Командующий группой выехал на побережье и лично убедился, что Сиваш пройти кое-где можно. Значит, есть предпосылки для внезапного удара во фланг и тыл перекопским укреплениям противника.
Однако основным по-прежнему остается фронтальный штурм перешейка. Командующий и штабисты решили [107] при этом прибегнуть к никем еще в ходе гражданской войны не использованному построению частей и специальных подразделений для прорыва полос неприятельской обороны. А именно: принять за основу боевой порядок из пяти волн (линий). Первая состоит из саперов-подрывников, гранатометчиков и резчиков проволоки, Им расчищать проходы, намеченные обстрелом артиллерии, а при необходимости проделывать и новые для идущей следом пехоты. Вторая волна - решающая. Ее задача, не ввязываясь в затяжные бои, прорвать оборону противника на всю глубину вала. Ликвидация очагов сопротивления - за третьей волной. Четвертая идет дальше, взламывая Юшуньские позиции врангелевцев. И, наконец, пятая волна. Она должна быть максимально насыщена кавалерией. Ей подвижными частями и группами добивать недобитых, выходить в чистое поле Крыма.
«Накануне празднования третьей годовщины Великой пролетарской революции, - вспоминал отец в статье «Победа храбрых», - мы были готовы к штурму. К полю сражения подтягивались 15-я и 52-я дивизии. Вместе с 153-й бригадой и отдельной кавалерийской бригадой Перекопской группы они намечались для нанесения удара через Сиваш на Литовский полуостров… 152-я бригада и Огневая ударная готовились для лобовой атаки Турецкого вала.
М. В. Фрунзе приехал в штаб 51-й дивизии, расположенной в Чаплинке…
В ночь на 8 ноября, когда страна праздновала третью годовщину Октября, 15-я, 52-я дивизии и 153-я и Отдельная бригады 51-й дивизии в пронизывающем морозе, утопая в болотах Сиваша, расстреливаемые артиллерийским и пулеметным огнем, таща на себе пулеметы и орудия, двинулись в атаку на Литовский полуостров» {83}.
В боевых порядках тех, кто шел через Гнилое море, был и помвоенкома 459-го стрелкового полка Константин Телегин. В его дневнике политработника появились такие записи:
«8 ноября.
…Лам приказано двигаться уступом за правым флангом 458-го полка, т. е. непосредственно в тыл Перекопскому валу.
Полк тронулся. Впереди шел проводник. Крутой спуск [108] с берега - и вот мы на мягком, липком, местами еще покрытом водой дне Сиваша. Туман не позволяет разглядеть путь впереди. Каждый ступает осторожно.
…Часам к 11 утра небольшая горсточка храбрецов 458-го полка добралась наконец до Литовского полуострова, а на их место мы ввели 9-ю роту своего третьего батальона. Снова начали медленно продвигаться вперед, большей частью ползком. В резерве остались две роты и саперная команда. Сзади маячила на лошадях Отдельная кавбригада. Настойчиво влезали мы в подковообразную выемку, которую делает Сиваш у Перекопского вала.
…Две батареи нашей кавбригады открыли огонь. 2-й Дроздовский полк не выдержал и побежал. Около 300 солдат, 4 офицера, 12 тачанок с пулеметами были нашими первыми трофеями.
…Выйдя на берег, заняли окопы противника, выставили сторожевое охранение и получили возможность хоть немного окопаться и отдохнуть. Подсчитали силы. Из 500 наступавших бойцов (без второго батальона) осталось около 120 человек. Спасением было то, что снаряды уходили глубоко в илистое дно Сиваша и, взрываясь там, вылетали вверх узкой трубой, не причиняя того урона, какой они обычно наносят своими осколками на твердом грунте» {84}.
Совместные действия двух бригад 51-й, 15-й и 52-й стрелковых дивизий достигли цели. Врангелевцы потеряли Литовский полуостров, над их частями, занимавшими укрепления Турецкого вала, нависла угроза окружения. Однако удары по правому флангу и тылам противника не совпали по времени с лобовым, фронтальным штурмом.
Под Турецким валом на артиллерийских позициях царило молчание. Густой туман покрыл Турецкий вал. Напряжение нарастало. С Литовского полуострова неслись непрерывные запросы: «В чем дело?»
Лишь к 10.00 густая пелена тумана медленно рассеялась, и заговорили все орудия непосредственной поддержки атаки. Легкие батареи на валу были подавлены, но тяжелая и крепостная артиллерия Юшуньских позиций ощутимых потерь не понесла. Открыв ответный огонь, она превратила семикилометровое пространство перед валом в сплошное море воронок. [109]
