Он много сделал для создания и упрочения Национально-революционной армии Китая. Большую работу среди китайских товарищей вела и моя мама - Галина Александровна Кольчугина, направленная в их страну Телеграфным агентством Советского Союза.

В 1928 году родители вернулись в СССР. Тогда-то я и появился на свет. Очень мало, всего лишь десять лет, довелось мне прожить с родителями. Редко я видел отца в его любимой косоворотке. Да и маму в гражданском платье почти не помню - все в шинели была, в гимнастерке…

Кожаная командирская сумка долго служила мне. Носил в ней учебники и тетради, когда учился в Бедно-демьянской семилетней школе - она находилась близ Пензы, а в планшетке хранил письма, которые слали мне верные друзья отца и матери. Из той же планшетки в военном 1944 году достал и заявление о вступлении в ряды ВЛКСМ.

Потом учился в столичном техникуме цветной металлургии. По его окончании мне предложили работать на медеплавильном заводе в неведомой дотоле Ревде. «Где это?» - спросил. «На Урале», - услышал в ответ. Снова вспомнился отец. Заявил: «Поеду туда, на Урал…»

Прибыл на Среднеуральский медеплавильный завод. Представился начальнику обогатительной фабрики Валентину Константиновичу Аполлонову. Изучив мои бумаги, он сказал:

- О, сын того самого Блюхера, что в наших местах воевал? А ты, выходит, сразу механиком намерен стать?

- Так назначили.

- А может, лучше с низов, как отец? Определю-ка тебя для начала бригадиром в ремонтную мастерскую…

Несколько лет я проработал в Ревде. Из бригадиров вышел в мастера, затем стал механиком обогатительной фабрики, а позже поднялся и до технического руководителя ремонтно-механического цеха СУМЗа. Те годы были самыми трудными в моей жизни, но рядом всегда находились [10] хорошие люди, умевшие и добрым словом ободрить, и от ошибок оградить. Они дали мне трудовую закалку, научили мастерству, высокой любви к рабочему человеку. Такое никогда не забудется.

В середине пятидесятых годов, получив назначение на должность главного механика Учалинского горно-обогатительного комбината, переехал из Ревды в Башкирию, Поселили меня, уже с семьей, в доме, вторую половину которого занимал Хафиз Галиасарович Галиасаров - заведующий конным двором рудника. Когда познакомился с ним ближе, узнал, что в годы гражданской войны он был красным партизаном и возглавлял в Сводном Уральском отряде отца конную разведку.

Сколько былей-легенд порассказал Хафиз Галиасарович о рейде по тылам врага десяти тысяч героев, об уральском «железном потоке»… А в 1956 году он же вручил мне особо дорогое письмо, пришедшее из Москвы за подписью Маршала Советского Союза И. С. Конева, уведомлявшее о том, что с родителей моих - Василия Константиновича Блюхера и Галины Александровны Кольчугиной-Блюхер - сняты все обвинения, поскольку они были ложными.

Трое из старых казарм

Урал, где я провел более половины жизни, подарил мне много встреч и с другими ветеранами гражданской войны, которые отлично знали отца, начинали свой боевой путь под его командованием в красногвардейских и краснопартизанских отрядах. А в 1977 году я и сам прошел по дорогам, на которых рождалась громкая слава первых героев Республики Советов.

Близилось 00-летие Великого Октября. В честь этой знаменательной даты Свердловский обком комсомола организовал научно-агитационную экспедицию по местам боевых действий уральских красных партизан. В ее состав вошли следопыты студенческого отряда «Поиск» под руководством кандидата исторических наук М. П. Захарова. Научным руководителем экспедиции был профессор, доктор исторических наук И. Ф. Плотников, военным консультантом - подполковник Д. Г. Алексеев, совершивший еще в 1957 году путешествие по тому же маршруту вместе с членами военно-исторической экспедиции, [11] предпринятой по инициативе Челябинского обкома КПСС и политического управления Уральского военного округа. Я отправился в дальний путь в качестве комиссара экспедиции.

Июльским утром у главного здания Свердловского горного института состоялся митинг. Провожающие пожелали нам обогатиться новыми историческими материалами, провести как можно больше встреч с еще здравствующими ветеранами уральского «железного потока», а студентам группы «Поиск» - порадовать жителей Челябинской области и Башкирской автономной республики хорошими концертами героико-патриотического содержания.

При выезде из Свердловска мы сделали остановку у старинного здания казарм бывшего Оровайского полка. Оно отмечено мемориальной доской. Надпись на ней гласит: «Здесь в марте 1918 г. был сформирован первый полк Красной Армии на Урале - Первый Уральский стрелковый полк. Он участвовал в походе партизанского отряда В. К. Блюхера. Сражался в составе 30-й Иркутской Краснознаменной имени ВЦИК стрелковой дивизии».

Памятная доска была открыта накануне 50-летия Советских Вооруженных Сил, в 1968 году. Чести снять с нее покрывало удостоились три бывших командира 1-го Уральского стрелкового полка 30-й дивизии: В. А. Зубов, В. И. Хлебутин и Я. М. Кривощеков.

В далеком мае 1918 года им было по двадцать два - двадцать четыре года. Василий Алексеевич Зубов - во главе батальона, Валериан Иванович Хлебутин и Яков Михайлович Кривощеков, командуя ротами 1-го Уральского полка РККА, выступили из казарм на станцию Екатеринбург, чтобы под общим руководством челябинского предревкома Василия Блюхера прорваться на выручку осажденному дутовцами советскому гарнизону города Оренбурга.

Мне дороги эти люди. Я близко знал каждого из них. В 1957 году, уезжая в поход по местам своей боевой молодости, Яков Михайлович Кривощеков звал меня поехать вместе с ними, ветеранами, но я не смог, поскольку в то лето держал экзамены за первый год обучения на высших инженерных курсах, открытых после войны при Свердловском горном институте, и считал, что успешная их сдача будет лучшим подарком отцу, который лишь две зимы проучился в церковноприходской школе, а после [12] до всего доходил самоучкой. Ни в университете, ни в академии учиться ему так и не довелось.

В 1959 году Свердловск отмечал сорокалетие освобождения от белогвардейцев. На площади Уральских коммунаров состоялось открытие обелиска и был зажжен Огонь вечной славы борцам революции, отдавшим свои жизни за власть Советов. После торжеств былые командиры 1-го Уральского стрелкового полка пригласили меня побывать вместе с ними в их старых казармах.

Это посещение и по сей день в памяти.

Рассказывать начал Яков Михайлович Кривощеков:

- Сюда, в казармы Оровайского запасного полка, я впервые попал в 1916 году. Какая жизнь была в них в ту пору? Да вот послушайте… Как-то помощник взводного офицера Крохин провел вечернюю поверку. После переклички мы прочли молитву, кончавшуюся словами: «Избави нас от лукавого». Ждали команды: «Разойдись!» Но не избавил нас бог от лукавого, оказалось, Крохину дневальный не доставил чайник с кипятком, и тот скомандовал: «Шалин, с мандолиной на верхние пары - бегом марш! Остальные - нале-во!» Повернулись. «Руки вверх!» Подняли. «На полное приседание - опустись!» Опустились. «Шалин, вальс!» Раздались звуки вальса. «Шагом марш!» Взвод с поднятыми руками в положении полного приседания зашагал вокруг нар. Раз прошли, другой… А вальс не утихает. И водил нас Крохин по-гусиному до тех пор, пока трое в обморок не упали…

- Вот вам и казарменная жизнь тех лет, - подытожил Я. М. Кривощеков.

- А я с этими казармами встретился в иную пору, - сказал сухощавый, подтянутый, с крупными морщинами на лице Василий Алексеевич Зубов. - В феврале 1918 года приехал в Екатеринбург. За плечами был фронт. На германской командовал ротой. Решил твердо: буду служить трудовому народу. На здании казарм увидел надпись крупными буквами: «Красная Армия города Екатеринбурга». Записался добровольцем. Поначалу была создана войсковая единица, состоявшая из трех дружин, каждая из которых делилась на три сотни. Затем сотни переименовали в роты, дружины - в батальоны. А вся войсковая единица получила наименование 1-го Уральского стрелкового полка Рабоче-Крестьянской Красной Армии. В нем-то и встретил я земляка-билимбайца Якова Кривощекова, а потом подружился и с Валерианой, - Зубов кивнул [13] на опиравшегося на трость Хлебутина. - Он, как и я, прибыл сюда, в Оровайские, после фронта…