На рынке раздобыли корзинку еды для Масрура. Чтобы не привлекать излишнего внимания к снятому дому, подъехали к нему с задов, с другой улицы.

По винтовой лестнице в фахверковой башенке поднялись на второй этаж. Там располагался дозор Масрура.

Оголодавший толстый евнух волком накинулся на еду. Жаккетта с Жанной осторожно подошли к окну.

— Стойте сбоку от окна, — предупредил их рыжий пират. — Чтобы вас не было видно. Береженого Бог бережет.

Жанна и Жаккетта встали так, как он просил.

Прямо напротив них был дом сборщика налогов. До того, как поступить на государеву службу, сборщик налогов держал ювелирную лавку в своем доме, отведя для нее первый этаж. Второй и третий этажи были жилыми. Острый щипец здания украшало красивое слуховое окно, фахверковые стены второго и третьего этажа нависали над первым.

Где-то там, за зимними ставнями, в глубине дома Волчье Солнышко скрывал свою добычу.

Масрур поел и что-то горячо объяснял по-арабски рыжему пирату.

— Он говорит, — начал рассказывать рыжий, — что дом хорошо охраняется.

— Это мы знаем, — пробурчала Жаккетта. — А госпожу Фатиму он видел?

Масрур покачал головой. Снова начал что-то объяснять рыжему пирату.

— Масрур хочет проехаться по лавкам, ему кое-что нужно купить.

— Что? — удивилась Жанна.

— То, что поможет проникнуть в нужное место, — туманно объяснил рыжий пират. — Мы проедемся с ним, так ведь, маленькая? А вас, госпожа Жанна, просим остаться на боевом посту.

— Хорошо! — величественно кивнула Жанна, которой совсем не улыбалось носиться сейчас по лавкам. Стоять и задумчиво смотреть на городскую улочку нравилось куда больше.

Рыжий пират, Жаккетта и Масрур вышли, Жерар пошел их проводить до экипажа.

Жанна стояла сбоку от окна и сквозь ромбики зимних ставен смотрела на дом напротив.

И увидела, как в доме подошел к окну виконт де Шатолу, выехавший из замка чуть позже, чем экипаж Жанны. Видимо, камин дымил, потому что виконт решительно распахнул створки, впуская декабрьский воздух в комнату. Жанна даже успела увидеть, что сборщик налогов неплохо обогатился на этом богоугодном деле: обшил стены понизу резными деревянными панелями, сверху обтянул расписной тканью, приобрел солидную фламандскую мебель и даже пару портретов неизвестно кого, выполненных в технике «фаянс по коже».

Виконт, облокотившись на подоконник и не обращая никакого внимания на морозное утро, лениво разглядывал улочку, видимо приходя в себя после вчерашней попойки с кузеном Орлеанским.

Несколько раз его взгляд проскальзывал по фасаду дома напротив.

И всякий раз Жанна отклонялась, хотя знала, что Волчье Солнышко ее не видит. А потом снова жадно приникала к окну.

Виконт был в парадных парчовых одеждах, на груди висела роскошная золотая цепь, локоны были слегка растрепаны.

Освежив комнату, виконт подтащил к окну тяжелое кресло, видимо решив не стоять, а сидеть. Закрыл створки и устроился у окна. Похоже, он кого-то ожидал…

Жанна задумчиво смотрела на него и вдруг почувствовала, как подошел сзади и крепко обнял ее вернувшийся Жерар. Она прижалась к нему, закрыла глаза. Жанна так бы и стояла в полудреме, в полузабытьи, но руки и губы Жерара были настойчивы и нетерпеливы.

— Мы же не в гостинице! — шепнула лукаво Жанна.

— И не в замке, — подтвердил тихо Жерар, решительно разворачивая ее к себе. — Опять тот же кошмар — ты рядом, за ширмой, но путь к тебе сторожит госпожа баронесса. А сейчас ты здесь, мы одни, и я сдержать себя не могу. И не хочу. И не буду…

Жанна последний раз бросила взгляд на дом напротив, увидела виконта, сидящего в кресле, который даже не подозревал, какие интересные вещи творятся в доме напротив. И от этого ей стало вдвойне приятно.

— Это безумие! — шептала страстно Жанна Жерару в коротких промежутках между поцелуями.

— Безумие, — соглашался Жерар и начинал целовать ее еще горячее.

И Жанна таяла, таяла, уплывала неизвестно куда, и мгновение становилось равным часу, и мир вокруг изменялся, и всему этому не было названия, а были только объятия Жерара, страсть и любовь. И тягостное напряжение последних дней смывала волна наслаждения.

— Я тебя люблю, — шептал Жерар, как заклинание. — Я тебя люблю…

Когда рыжий пират, Масрур и Жаккетта вернулись, Жерар и Жанна стояли по разные стороны от окна и внимательно следили за улицей.

— Ну и как ваши дела? — спросил вежливо Жерар, не отрывая взгляда от улицы.

— Хорошо! — обрадовалась Жаккетта. — А нам внизу попался хозяин дома, я спросила, почему такие прекрасные комнаты пустовали, и он мне все рассказал.

— Что же? — холодно поинтересовалась Жанна, пытаясь скрыть смущение и незаметно поправить криво зашнурованное второпях платье.

— Место рядом со сборщиком налогов считается дурным, потому что все в городке обходят его стороной, — ликующе сообщила Жаккетта. — Хозяин хочет поднакопить денег и съехать отсюда подальше. Потому как, он говорит, недолго тому дому стоять, красный петух по нему плачет.

— Он, наверное, удивился, что виконт этот дом снял, — предположила Жанна, дергая рукав рубашки, который никак не хотел расправляться, как ему положено.

— Ага, удивился, — охотно подтвердила Жаккетта. — Но я сказала, что этот господин сумасшедший, — так он сразу все понял и успокоился.

— А он не удивился, что мы этот дом сняли? — спросил Жерар, чей костюм был в полном порядке и поэтому он чувствовал себя куда увереннее жены.

— Удивился, — призналась Жаккетта. — Но мы, когда уезжали, сказали ему, что эти комнаты нужны вам, госпожа Жанна, для тайных любовных свиданий. Потому что придворной даме в замке это делать неудобно. Ну, чтобы он отвязался. Он, похоже, не очень-то поверил. А когда мы сейчас вернулись, хозяин вдруг сказал, что может безвозмездно, то есть без прибавки к плате за комнаты, дать чистые льняные простыни. Уж не знаю, что в его голове случилось.

Жанна и Жерар — оба — густо покраснели.

Жерар вспомнил подозрительный скрип за дверью, на который в пылу страсти не обратил внимания. Ему очень захотелось выйти и треснуть хозяина по морде, чтобы не подглядывал. Но он сдержал себя и просто подошел к двери, чтобы хоть сейчас хозяин не имел возможности ни подслушать, ни подсмотреть.

— Мы сейчас с Масруром здесь приберемся, — командовала Жаккетта. — Станет чисто и уютно.

— Надо вернуться в замок до бала — ведь ты должна успеть сделать мне флорентийский каскад, — напомнила Жанна. — И должна вам сказать, что наши наблюдения тоже были не пустыми. Виконт сейчас в доме, кого-то ждет.

Рыжий пират подошел к окну, глянул — и сказал:

— А я знаю кого. Только что в его дом зашел Людовик Орлеанский собственной персоной. А вы знаете, почему имя Людовик так любимо нашими королями?

Жаккетта хотела сказать привычное «не знаем», но Жанна, получившая кое-какое образование в монастыре, с удовольствием ее опередила:

— Знаем! Ведь это имя Хлодвиг[8]. И Карл Великий дал своему сыну это имя в честь знаменитого меровингского короля Хлод-Вига. То есть «Прославленного в боях», наследника Хильдерика.

— С образованными дамами неинтересно жить! — разочарованно заявил рыжий пират.

— Разумеется, — улыбнулась Жанна и процитировала по памяти епископа Григория Турского: «После кончины Хлодвига его сыновья Тьерри, Клодимир, Хильдебер и Клотар приняли в наследство королевство и разделили между собой на равноценные части. А королевство Хлодвига было обширным, ибо он победил своих врагов Сигебера, Харариха, Рагнахара, Рихара, Ригномера и забрал их земли себе».

— Какое варварство, — возмутился рыжий пират. — От одних имен словно песок на зубах.

— Это я завела речь о Хлодвике? — с удовольствием уточнила Жанна.

Рубашка наконец-то поддалась, и Жанна почувствовала себя одетой почти прилично.

— Скажите лучше, чем может быть вызван визит Орлеанского к Бурбону?