Добавим последнее замечание относительно изображения Фу-си и Нюйвы: первый расположен слева, а вторая справа [236], что хорошо соответствует преобладанию, которое дальневосточная традиция обычно придает левому над правым, объяснение чем у мы дали выше [237]. В то же время Фу-си держит угольник в левой руке, а Нюйва держит циркуль в правой руке. Здесь на основании соответствующих значений самих по себе циркуля и угольника надо вспомнить уже приводимые нами слова: «Путь Неба предпочитает правое, Путь Земли предпочитает левое» [238]. В таком примере как этот, четко видно, что традиционный символизм всегда совершенным образом согласован, но при этом не следует предаваться никакой более или менее узкой «систематизации», поскольку он отвечает множеству различных точек зрения, с которых вещи могут рассматриваться, и тем самым он открывает реально неограниченные возможности понимания.

К концу третьего тысячелетия до христианской эры Китай был разделен на девять провинций [239] в соответствии с геометрическим расположением, приведенным на рисунке (рис. 16):

одна в центре и восемь по четырем странам света и в промежуточных местах. Это деление приписывается Великому Юйю (Тай Юй, Ta-Yu [240]), который, как говорят, обошел мир, чтобы «измерить Землю». Это измерение осуществлялось, следуя форме квадратов, в этом виден образ угольника, присваиваемого Императору как «Господину Земли» [241]. Разделение на девять частей было внушено диаграммой, называемой Lo-chou (Ло-шу), или «Письмена [из реки] Ло», которая, согласно легенде, была принесена ему черепахой [242], и в которой девять первых чисел располагались таким образом, чтобы образовать то, что называется «магическим квадратом» [243]; тем самым это деление создавало из Империи образ Универсума. В этом «магическом квадрате»: [244] центр занят числом 5, которое само есть «середина» девяти первых чисел [245], и которое действительно является «центральным» числом Земли, так же, как и 6 есть «центральное» число Неба [246]. Центральная провинция, где располагается Император, соответствующая этому числу, называется «Срединное Царство» (Чжун-го, Tchoung-kouo [247]), отсюда это наименование было впоследствии распространено на весь Китай. Однако в последнем можно несколько усомниться, ведь так же, как «Срединное Царство» занимало в Империи центральную позицию, так и сама Империя во всем своем ансамбле могла пониматься с самого начала как занимающая в мире такую же позицию. Это было следствием, как представляется, самого того факта, что она строилась по образу Универсума. В действительности фундаментальное значение этого факта состоит в том, что все на самом деле содержится в центре, так что в нем надо искать определенным образом в «архетипе», если можно так выразиться, все то, что находится в ансамбле Универсума. Следовательно, можно было бы получить целую серию подобных [248] образов, расположенных концентрически во все более и более сводимой последовательности, окончательно завершающейся в самой центральной точке, где размещался Император [249], который, как мы говорили раньше, занимал место «истинного человека» и выполнял функция «посредника» между Небом и Землей [250].

Однако не следует удивляться этой «центральной» ситуации, приписываемой китайскому Императору по отношению к целому миру; фактически, так и было всегда в странах, где был установлен духовный центр традиции. Этот центр, в действительности, был эманацией или отражением высшего духовного центра, то есть изначальной Традиции, из которой происходят все традиционные правильные формы при адаптации к особым обстоятельствам времени и места, следовательно, он образовывался по образу этого духовного центра, с которым он в некотором роде виртуально отождествлялся [251]. Вот почему сама местность, обладавшая таким духовным центром, какова бы она ни была сама по себе, была тем самым «Святой Землей» и в этом качестве символически обозначалась такими названиями, как «Центр Мира» или «Сердце Мира», чем она в действительности была для тех, кто принадлежал к традиции, пребывающей здесь, и для кого была возможна связь с духовным высшим центром через вторичный центр, соответствующий этой традиции [252]. Место установления этого центра было предназначено, согласно древнееврейскому языку Каббалы, быть местом про явления Шехины или «божественного присутствия» [253], то есть в дальневосточных терминах точкой, где прямо отражается «Деятельность Неба» и которая, собственно, является, как мы уже видели, «Неизменной Серединой», определяемой встречей «Оси Мира» со сферой человеческих возможностей [254]. Особенно важно отметить в этой связи, что Шехина всегда представлялась как «Свет», а так же, как «Ось Мира», и символически ассимилировалась, как мы уже показывали, со «световым лучом».

Мы только что сказали, что как китайская Империя во всем своем ансамбле представляла в своем разделении и устроении образ Универсума, подобный же образ должен был обнаруживаться и в центральном месте, бывшем резиденцией Императора, и это было действительно так: это был Ming-tang , который некоторые синологи, видя только его внешний характер, называли «Домом Календаря», но название которого, на самом деле, означает буквально «Храм Света», что сразу напоминает только что сделанное нами замечание [255]. Знак ming составлен из двух знаков, которые представляют Солнце и Луну; он также выражает Свет во всеобщем проявлении в этих двух модальностях одновременно, прямой и отраженный, поскольку свет, хотя он сам по себе ян , но чтобы проявиться, он должен, как и все вещи, облекаться в оба дополнительных аспекта, которые суть ян и инь друг по отношению к другу, соответственно представляя Солнце и Луну [256], поскольку в области проявления ян никогда не бывает без инь , а инь никогда не бывает без ян

План Ming-tang согласовывался с планом деления Империи, который представлен выше (рис. 16), то есть он включал в себя девять залов, расположенных в точности как девять провинций; но только Ming-tang и его залы вместо того, чтобы быть совершенными квадратами, были более или менее вытянутыми прямоугольниками. Отношение сторон этих прямоугольников варьировалось в различных династиях на основании разницы циклических периодов, с которыми эти династии ставились в соответствие, как и высота шеста в повозке, о которой мы говорили ранее. Мы не входим в детали этого, так как нас в настоящее время интересует один только принцип [257]. Ming-tang имел двенадцать выходов во вне, по три на каждой из четырех сторон, так что залы посредине сторон имели только по одному выходу, а угловые залы имели каждый по два; эти двенадцать выходов соответствовали двенадцати месяцам года: восточного фасада — трем месяцам весны, южного фасада — трем месяцам лета, западного фасада — трем месяцам осени, а северного фасада — трем месяцам зимы. Таким образом, эти двенадцать месяцев образовывали Зодиак одно, которое прямо связано [258]. Они очень точно соответствуют двенадцати вратам «Небесного Иерусалима», как он описан в Апокалипсисе одно, которое прямо связано [259], который также есть «Центр Мира» и образ Универсума в двойном отношении, пространственном и временном [260]. Император выполнял в Ming-tang по ходу годового цикла круговое движение в «солнечном» направлении (см. рис. 14), перемещаясь последовательно в двенадцати стоянках, соответствующих двенадцати проемам» где он утверждал распоряжения (юэ-лын, уue-ling ), соответствующие двенадцати месяцам. Таким образом, он последовательно отождествлялся с «двенадцатью солнцами», которые есть двенадцать адитья (adityas ) индуистской традиции, а также «двенадцать плодов Древа Жизни» в символике Апокалипсиса [261]. Это хождение по кругу всегда осуществлялось с возвращением в центр, отмечая этим середину года [262], так же, как когда он проезжал по Империи, то он посещал провинции в соответствующем порядке и затем возвращался в свою центральную резиденцию, так же, как, согласно дальневосточному символизму, Солнце после прохождения одного циклического периода (идет ли речь о дне, месяце или годе), возвращается отдыхать на свое дерево, изображающее «Ось Мира», как и «Древо Жизни», расположенное в центре «Земного Рая» и «Небесного Иерусалима». Здесь достаточно ясно можно увидеть, что Император оказывается собственно «регулятором» самого космического порядка, что, однако, предполагает соединение в нем или через его посредство небесных и земных влияний, которые, как мы уже отмечали выше, некоторым образом соответствуют временным и пространственным определениям Ming-tang, ставя их в прямые отношения друг с другом.