Но после Южного Буга дороги начали подсыхать, и передовые полки быстро дошли до Днестра. И на этой преграде не задержались. Вышедшие к реке вместе с ними саперы успели построить деревянные мосты на рамах и сваях. По одному из них через Днестр переправился батальон Корнева и вошел в город Сороки, откуда начал свой боевой путь в первые дни войны.

Здесь по распоряжению генерала Цирлина была назначена двухсуточная стоянка. Разместив батальон, Корнев подъехал к уютному домику, в котором жил с семьей перед войной. Хозяева ему очень обрадовались. Мешая молдавскую и украинскую речь, стали расспрашивать, где довелось побывать и повоевать Виктору Андреевичу. Расспросили и про семью. Корнев рассказал, что она живет за Волгой. В последнем письме жена сообщила, что дети переболели малярией, но теперь все позади. Корнев переночевал в той комнате, где раньше жил с семьей.

На другой день Корнева срочно вызвали в штаб батальона, разместившийся там, где до войны был штаб полка. Во дворе комбат увидел три стоящих рядом «виллиса». «Большое начальство прибыло», — подумал он, машинально одергивая гимнастерку.

Его ожидали генерал-лейтенант Цирлин и незнакомый полковник.

Когда Корнев представился, Цирлин сказал:

— Знакомься со своим новым начальником. Это полковник Фадеев Петр Васильевич.

— Не совсем понимаю: как новый начальник? А вы, товарищ генерал-лейтенант, уходите?

— Не я, а ты. Ты назначаешься командиром двадцать второй отдельной инженерно-саперной бригады шестой гвардейской танковой армии. Полковник Фадеев — начинж этой армии.

Тут же был объявлен приказ о назначении командиром 7-го моторизованного понтонно-мостового батальона майора Сундстрема. Ему была поставлена задача выступить на реку Прут и приступить в районе села Бедерей к строительству постоянного высоководного моста под грузы до шестидесяти тони. Адъютант генерала передал Сундстрему стопку проектной документации моста сложной конструкции на свайно-рамных опорах и перекрытием пролетов в виде подкосно-ригельных ферм. Таких мостов батальон никогда раньше не строил, и на долю Сундстрема сразу же выпало нелегкое дело.

Полковник Фадеев ввел Корнева в курс дола. Бригада должна формироваться на базе прибывшего в армию 181-го инженерно-саперного батальона. Да еще генерал Цирлин разрешил взять Корневу теперь из бывшего его батальона две-три машины, около десяти офицеров и сержантов.

После уточнения некоторых вопросов генерал и полковник уехали, оставив на усмотрение Корнева решать, кого он возьмет с собой на формирование бригады и когда к этому приступит. Только был дан срок окончания развертывания всех батальонов и штаба бригады — тридцать суток.

…В селе, назначенном для формирования бригады, через несколько дней стало очень оживленно. То и дело проходили по улице офицеры, иногда прошагает строй бойцов. Приходят и становятся в тень садов автомашины. В одном из пустующих домов начал сколачиваться штаб бригады. Этим занялся прибывший из резерва фронта начальник штаба подполковник Савельев. Его крупноватая и немного грузная фигура, а также решительное выражение лица производили впечатление властного начальника. И он на самом деле был таким, добивался четкой работы отделов штаба. Корнев не мешал ему, но и сам глубоко вникал во все вопросы формирования бригады.

Проводил беседы с прибывающими из резерва офицерами, решал, кем и в какое подразделение их направить. Несколько раз выезжал во фронтовой полк резерва и подбирал там пополнение. Командиром основного 181-го инженерно-саперного батальона назначил прибывшего из госпиталя после ранения майора Арустамова. А прежнему его командиру майору Калмановичу поручил формировать один из новых батальонов.

Вскоре в бригаду прибыл полностью укомплектованный личным составом 105-й понтонно-мостовой батальон, но без своего основного оружия — без понтонного парка. Командовал им майор Гниденко, знаток техники, но несколько самоуверенный. В 1942 году батальон действовал на Волге, имея на вооружении парк Н2П, но понес большие потери. Получил на вооружение парк ДМП, но и он весь был использован при строительстве моста через Сиваш длиною почти полтора километра. Пришлось организовать на Днестре занятия с понтонерами, учить их использовать новый для них парк — тяжелый понтонно-мостовой.

В указанный тридцатидневный срок бригада полностью была сформирована. Полковник Фадеев и подполковник Корнев вместе явились к командующему армией генерал-полковнику Кравченко с докладом о готовности бригады к боевым действиям. Генерал уважал саперов и шутливо-ласково называл их «мои кроты».

— Ого! «Мои кроты» теперь и плавать могут! — улыбнулся он, выслушав офицеров.

Прошло совсем немного времени. 20 августа рассветную тишину разорвал грохот орудий. После артиллерийской подготовки войска 2-го Украинского фронта, еще весной вклинившиеся в северо-восточную часть территории Румынии, начали наступление. Войска фронта двигались в направлении на юго-запад с задачей последующего соединения с войсками 3-го Украинского фронта, тоже начавшего наступление с участка гораздо южнее.

В первый же день в прорыв была введена 6-я гвардейская танковая армия, корпусам которой придали в оперативное подчинение инженерно-саперные батальоны бригады Корнева. Понтонный батальон майора Гниденко оставался в резерве. В таком построении бригада действовала в течение первых дней операции. Большая группировка противника в районе Кишинева и Ясс была окружена и почти уничтожена.

Фронт развивал наступление на Бухарест. На его острие шла 6-я гвардейская танковая армия. Когда она подошла к Фокшанскому оборонительному рубежу по реке Серет, саперы батальонов майоров Арустамова и Калмановича бригады Корнева под сильным минометным и ружейно-пулеметным огнем противника быстро проделали проходы для танков в немецких минных полях.

Продвигаясь дальше, танкисты подошли к городу Бузеу на берегу одноименной реки. На подступах к нему оперативная группа бригады во главе с начальником штаба подполковником Савельевым следовала в общей колонне. Внезапно из-за холмов, поросших лесом, появились низко летящие вражеские самолеты. Началась бомбежка. Штабная машина, в которой ехал Савельев, была изрешечена осколками. Савельев получил серьезное ранение: осколок бомбы застрял в груди в нескольких сантиметрах от сердца. Колонну штаба бригады возглавил заместитель Савельева майор Левитин.

Корнев двигался на «виллисе» за передовым отрядом 9-го гвардейского механизированного корпуса, на танках которого десантом сидели саперы. Танки подошли к реке. Железобетонный мост был цел, но загроможден в панике оставленными немецкими машинами. Но и машины, и мост могли быть заминированы. Не раздумывая, саперы соскочили с танков, бросились в воду, быстро нашли брод. Танки передового отряда преодолели реку, вошли в город, промчались по его улицам, остановились за городом, ожидая подхода основных сил.

Корнев, стоя у моста, наблюдал, как другая группа саперов начала проверять его на минирование. Откуда-то со стороны поселка, раскинувшегося на берегу реки, послышались хлопки минометных выстрелов, а вслед: за ними у моста, разбрызгивая воду, взорвалось несколько мин. В это время, оторвавшись вперед от штабных машин, майор Левитин на «пикапе» Замрики подъехал к мосту. Увидел Корнева и решил подобрать место для стоянки штабной группы. Вправо тянулась улица поселка. По ней и направился «пикап», в кузове которого сидели писарь Дейнего и старшина Гафуров.

Не проехал «пикап» и трехсот метров, как из садика, с левой стороны улицы, раздались автоматные очереди. Где-то впереди застрекотал крупнокалиберный пулемет. Левитин и Замрика выскочили из кабины вправо. Туда же спрыгнули Гафуров и Дейнега. На улице замаячили гитлеровцы с автоматами в руках. Радистка штабной машины увидела это и подбежала к Корневу.

— Немцы там! Окружили наш «пикап»!

Корнев и сам услышал стрельбу, а затем разрывы ручных гранат. Приказал подъехавшему майору Гниденко немедленно выслать в поселок разведку, спешить с машин понтонные роты. Разведчики направились по улице. Их тоже обстреляли. Тогда понтонеры, развернувшись в цепь, стали охватывать поселок, обходя его садами. Немцы прекратили огонь, уехали на нашем «пикапе». Понтонеры пришли на место засады гитлеровцев к небольшому дому. Хозяйка, старая сморщенная румынка, показала, где находится Гафуров. Пуля пробила ему грудь навылет, но он нашел в себе силы забежать во двор. Румынка толкнула раненого на пол маленькой пристройки и сбросила на него стопку перин, лежавших рядом на ларе.