Через некоторое время вернулся сержант, которого лейтенант Донец посылал проверить на мотоцикле дорогу впереди. Тот, размазывая по потному лицу пыль, сообщил, что в десяти километрах отсюда железнодорожный переезд. Через него сплошным потоком идут на восток машины и повозки. У одного из командиров он узнал, что наши сдерживают немцев километрах в двадцати от железной дороги.

«И нам пора в путь», — решил Корнев. Колонна снова запылила по дороге. К утру была в селе Мешково. Оно своим центром втиснулось в котловину, которую омывает разделившаяся на два рукава речушка. Она хотя и небольшая, но глубокая. С северной окраины села есть добротный мост, а на южной — даже два. По дворам села разместилась приведенная майором Копачовцем техника. Он привел все машины, находившиеся во втором эшелоне батальона, за исключением полуторки с кинопередвижкой. В дороге у нее сломался задний мост. С этой полуторкой остался политрук Ястребинский, пообещавший догнать колонну, как только закончат ремонт.

Сундстрем облюбовал для штаба дом сельсовета, с крыльца которого был хорошо виден пологий северный склон котловины, а в окно большой комнаты проглядывался и южный. Едва устроились, Корнев вызвал командиров подразделений и начальников служб для доклада о состоянии транспорта после марша. Оказалось, что почти у всех машин горючее на нуле. Еще больше озадачил комбата техник-лейтенант Смолкин, который доложил, что на нефтебазе в Чертково горючего не дали. Там находится представитель Юго-Западного фронта, который заявил, что понтонно-мостовой батальон у него не числится.

— Надо искать бензин, — приказал комбат Смолкину. — Ищите на Дону, на железнодорожных станциях. Пошлите машину по полевым станам. Без горючего нам нельзя!

Стоявший рядом комсорг младший лейтенант Микулович обратился к комбату:

— Разрешите, и я поеду со Смолкиным искать горючее? Надо ехать к железной дороге, должны же на ней быть склады горючего.

Так и решили. Запылили по дороге три машины: две цистерны и одна с бочками. Издали они больше похожи на возы сена: так густо оплетены для маскировки зелеными ветками. Немного погодя, остановив машину, техник-лейтенант Смолкин вышел из кабины трехтонной цистерны, подозвал к себе Микуловича, ехавшего за ним на второй цистерне — полуторке.

— Видишь? — показал он рукой вперед. — Что будем делать?

В нескольких километрах, над тем местом, где по его предположению находилась Вешенская, построившись в круг, один за другим падали вниз вражеские самолеты.

— Может, переждем? — неуверенно произнес Микулович.

Но в это время вслед за донесшимся грохотом рвущихся бомб послышался сильный взрыв, и в небо поднялись густые клубы черного дыма.

— Ну а теперь что будем делать? — снова повторил вопрос Смолкин. — Наверняка разбомбили нефтебазу.

— Надо ехать к железной дороге, — сделал вывод Микулович. — Должны же быть склады горючего и на других станциях кроме Чертково.

Так и решили: искать бензин на железной дороге, хотя к Дону было гораздо ближе. Снова тронулись в путь. Примерно через час быстрой езды по проселку, идущему рядом с полезащитной посадкой, приблизились к большаку, проходившему параллельно железной дороге в одном-двух километрах. По ней прошла какая-то колонна, оставившая за собой длинный шлейф густой пыли. Машины Смолкина пересекли большак словно в дымовой завесе. Наглотались пыли, свободно вздохнули лишь у переезда. Рядом стояла казарма путевых рабочих. Из нее вышла старуха, а вслед за ней — седой путевой рабочий. Увидел, что из кабин выглядывают головы в пилотках со звездочками, сказал:

— Как вы сюда попали? По шляху немецкие машины идут. У нас уже побывали мотоциклисты. Погалдели, прихватили с собой кур и укатили.

…Время шло к вечеру, но духота все еще не спадала. В сельсовете все окна были распахнуты, и иногда по комнатам пробегал спасительный ветерок сквозняка. Корнев, сидя у окна, с тревогой думал о том, что ни Слепченко, ни Смолкина с Микуловичем нет. «Где взять горючее?» Вдруг возник проблеск надежды: «А если попросить по дворам окружающих сел горючего? В каждом дворе хотя бы по литру найдется керосина, лигроина или бензина. Обычно деревенские заботливые хозяйки обменивают их у проезжих шоферов на молоко».

В это время из дальней комнаты штаба раздался голос сержанта Сивова:

— Товарищ майор, Смолкин с горючим приехал!

Корнев бросился к окну. На улице в южной части села у цистерн выстроилась очередь шоферов с ведрами и канистрами. А к штабу мчался грузовик с бочками. На его подножке стоял Смолкин. У сельсовета он соскочил на ходу с машины и крикнул:

— Заправляйте штабные подразделения!

Из рассказов Смолкина и Микуловича комбат с комиссаром узнали, как все было. Техник-лейтенант и комсорг случайно пересекли большак после прохода по нему немецких машин и попали к железнодорожному переезду, в полукилометре от которого застрял на поврежденных путях состав. В нем оказалось две цистерны с бензином. Быстро набрали горючего в цистерны и бочки, выждали, когда от прошедшей по большаку вражеской колонны поднялась пыль. Снова благополучно пересекли его и под прикрытием посадок направились к себе.

Едва водители батальона закончили заправку машин, как по северной дороге примчались разведчики на мотоцикле. Старший из них торопливо доложил, что к селу идет колонна немецких мотоциклистов, что минут через двадцать будет здесь.

Это известие не было для Корнева большой неожиданностью. Еще час назад от разведчиков, высланных в стороны от намеченного маршрута движения батальона, он уже знал, что понтонеры находятся в своего рода мешке. По параллельным дорогам — справа на Ростов, а слева вдоль Дона — колонны немецких войск обогнали батальон километров уже на двадцать.

Надо было немедленно уходить. Маршрут и порядок движения комбат наметил заранее: по трем колонным путям. В середине — штаб батальона, рота Коптелова, техника, ремонтные и штабные подразделения, одна треть понтонного парка. Справа — рота Логинова с третью парка, слева — ядро роты Переплетчикова тоже с третью парка.

Комбат отдал приказ на марш. Всем командирам рот были розданы карты, на которые сержант Сивов нанес намеченные для них основные колонные пути (по полевым дорогам) и запасные. Батальон оставил село Мешково. У заминированного моста замаскировалось прикрытие батальона, усиленное зенитными пулеметами.

А тем временем на дороге показалась колонна немецких мотоциклистов. Корнев приказал прикрытию подпустить дозорные мотоциклы поближе к мосту и расстрелять их внезапным и плотным огнем. Приказ комбата был выполнен точно. Лейтенант Крашенинников, находившийся в прикрытии, действовал расчетливо и хладнокровно. Он вскочил в кузов машины зенитной установки и сам нажал на гашетки. С каким мстительным наслаждением поливал он струей трассирующих пуль самую плотную часть колонны. Мотоциклисты задних рядов с разгону врезались в лежавших на земле и попадали под губительный огонь. Видя падающие темные фигурки немцев, Николай твердил сквозь зубы:

— Это вам, гады, за моих родных! А это — за дружка Жору Тюрина!

На далеком гребне возвышенности, с которой к селу спускается дорога, появились силуэты танков. Сверкнули вспышки орудийных выстрелов. Прошли считанные мгновения, а почему-то разрывов снарядов не слышно.

Прикрытие по команде комбата, взорвав мост, стало отходить. Когда три зенитных установки, четыре полуторки и «пикап» начали подниматься по дороге южного склона, немецкие танки все еще продолжали обстрел. Рядом с идущей впереди машиной двумя небольшими смерчами встала дорожная пыль. Приглядевшись, Корнев увидел волчком крутящуюся снарядную болванку и догадался: «Вот почему не было разрывов около зенитных установок. У немцев нет осколочных снарядов. Стреляют бронебойными».

Небо заволокло тучами. Все три колонны, находясь друг от друга на расстоянии четырех-пяти километров, настойчиво шли вперед, поддерживая между собой связь по радио. Радисты сообщали место своего нахождения по кодированной карте.