Он любил петь, и получалось у него неплохо. В репертуаре юного Градского были самые разные произведения. Ещё в раннем детстве он заучил с пластинок рок-н-роллы Элвиса Пресли, не меньшим вниманием пользовались и песни с пластинок Лидии Руслановой, Георга Отса, Марка Бернеса, а также арии из «Кармен» и «Севильского цирюльника». При этом отношения к опере как к «храму» у Саши не было. Вся музыка воспринималась просто и естественно, в зависимости от притягательности мелодии.
Просто петь, конечно, дело хорошее, но гораздо лучше, быстро смекнул начинающий артист, когда голос сопровождается аккомпанементом. И поскольку на фортепиано он играл довольно слабо, Саша решил овладеть модным инструментом — семиструнной гитарой. Он начал подбирать соответствующие аккорды на гитаре и на фортепиано и понемногу научился «бренчать» на семиструнке.
Любой вид творчества не может активно существовать и развиваться сам по себе, без выхода на публику. К концу учёбы в школе Градский начал выступать на школьных вечерах, исполняя песни под гитару самого широкого репертуарного диапазона — от «подворотни» до Окуджавы и Высоцкого… Тетрадь с песнями Владимира Высоцкого, переписанными корявым мальчишеским почерком, и поныне хранится среди папок с партитурами в квартире Градского…
В 1963 году совершенно случайно Саша начал играть в рок-группе. Дело в том, что в старших классах Градский стал ходить в интерклуб МГУ, где и был замечен бит-группой польских студентов. «Тараканы» — так называлась она — пригласили Градского в свой коллектив и даже дали несколько совместных концертов, в которых начинающий артист пел соло рок-н-ролла из репертуара Элвиса Пресли и первые советские твисты попеременно с «Тараканами».
Потом Градский вдруг заразился театром. Гитара отошла на второй план, а на первое место среди увлечений вышел театральный кружок. Новый друг, Миша Турков, привёл однажды Сашу к себе домой и дал прослушать записи английского ансамбля «Beaties».
Музыку этой группы Саша слышал и раньше, но мыслей о том, что он будет её верным рыцарем всю свою жизнь, не возникало. Однако был в песнях «Beaties» некий посыл, нашедший отклик в сердце юного артиста и заставивший его всеми правдами и неправдами уговорить отца купить магнитофон. Начался обмен записями, музыка «Beaties», «Rolling Stones» и других модных в те годы западных ансамблей проникла в кровь начинающего «рокера», вынудив его к невольному подражательству. Но в первую очередь, конечно же, ансамблю «Beaties»…
Юные друзья Градский и Турков принимают решение создать свой ансамбль, дабы играть эту музыку и… стать знаменитыми.
Вскоре было найдено помещение — в клубе имени Горбунова. Нашлись и ещё два обязательных для бит-квартета члена ансамбля — Витя Дягтерев и Слава Донцов. Сменили несколько названий — «Лунные собаки», «Серебрянные струны» и, наконец, «Славяне»…
В 1966 году состоялся первый концерт в Доме культуры МИДа. Впрочем, и до этого группа играла на танцплощадках, но эти выступления не имели того оттенка престижности и зрительского уважения, как концертные программы. Ребята играли музыку «Beaties», сопровождая песни невиданным по тем временам шоу: музыканты припадали одновременно на одно колено, трясли лохматыми головами. Шокирующий эффект был налицо, а отсюда — пусть и несколько скандальная, но всё же слава.
Однако «Славянам» было суждено недолгое существование. Дело в том, что «развал» группы обусловило желание Градского сочинять свои рок-композиции на русском языке, что было по тем временам неслыханным новаторством, обречённым, по мнению остальных «славян», на абсолютный провал. Между тем Градский к тому времени сочинил несколько песен на родном языке, среди которых наиболее интересной, на мой взгляд, был «Синий лес». Думаю, что не слишком ошибусь, если скажу, что эта композиция была одной из первых (или просто первой) рок-песен на русском языке.
Так случилось, что в 1967 году Александр Градский активно работал сразу в трёх рок-группах: в «Скифах», которые исповедовали инструментальную музыку в духе Джимми Хендрикса, в ансамбле с латиноамериканским названием «Лос Панчос», созданном Александром для выступлений на танцах, и в «Скоморохах», где шла экспериментальная работа по созданию программы из композиций собственного сочинения.
Вскоре, распрощавшись со «Скифами» и «Лос Панчос», Градский переключается полностью на работу в «Скоморохах». В программу вводятся композиции на русском языке, которые сразу же завоёвывают успех. Группу засыпают предложениями выступить то в одном, то в другом клубе, и каждый раз на её концерты собираются многочисленные почитатели рока и просто любопытствующие снобы. Тем не менее «процесс перевода» рок-локомотива на рельсы русского языка проходит довольно сложно и даже болезненно…
Сам Градский объясняет это так:
— В то время непопулярно было играть свою музыку. И во многом это было вызвано тем, что никто толком не знал, как это делать. Сейчас-то любой мальчишка знает, что ему достаточно взять гитару и пропеть два-три обличительных слова против замеченного им непорядка, и вот уже считается, что он играет рок. Тогда же мы не знали толком, что такое рок-музыка, что мы должны играть, как и почему. Не было у нас информации. Какие там записи, какие там пластинки! Только в последние годы всё это появилось. А тогда почти ничего не было, до всего приходилось доходить самим, в поиске, с ошибками.
В первом составе «Скоморохов» играли три музыканта: Градский, Александр Буйнов (известен по ансамблю «Весёлые ребята») и Владимир Полонский (известный по работе в ВИА «Самоцветы»). Состав, надо сказать, был неординарным, можно сказать, уникальным. В середине 60-х даже на Западе практически не было групп, которые осмеливались бы играть рок силами всего трёх музыкантов… Впрочем, несколько раньше это уже делали «Скифы».
Участники ансамбля «Скоморохи», и Градский в том числе, были убеждены, что необходимо сочинять свою музыку. Иначе, считали музыканты, всё творчество будет заключаться лишь в подражательстве, которое в конечном итоге дискредитирует весь жанр. В 1968 году «Скоморохи» во время своих выступлений поют только на русском языке. А из соображений экономических иногда сотрудничают с профессиональными коллективами, выезжая на гастроли и исполняя популярные мелодии. Умение владеть инструментами и петь специально скрывалось, чтобы использовать весь творческий потенциал лишь по возвращении в столицу. На заработанные деньги закупалась аппаратура для «усиления» рок-деятельности.
Вскоре в группу приходит бас-гитарист Юрий Шахназаров, а Александра Буйнова призывают в армию.
«Скоморохи» снова втроём. Но, странное дело, музыканты всё чаще замечают, что публика приходит, чтобы послушать их. И даже на танцах вокруг группы образуется стена из людей, которые не танцуют, а слушают.
В 1969 году начинаются концерты. Музыканты учатся (чисто эмпирически) общаться с концертной публикой и в конце концов находят оптимальный вариант построения программы и шоу…
В конце 60-х годов на советской эстраде появилось большое количество профессиональных вокально-инструментальных ансамблей. Сохраняя форму — электрогитары, ударные инструменты, — они наполняли свой репертуар советской эстрадной песней, не имеющей к настоящему року практически никакого отношения. Однако благодаря такой музыкальной политике они имели активную поддержку со стороны композиторов, чьи песни исполняли. Поэтому дела у таких ВИА, как, скажем, «Самоцветы» и «Весёлые ребята», шли весьма успешно.
Для того чтобы поправить ухудшающееся экономическое положение группы, двое из «Скоморохов» — Градский и Полонский — идут на временную работу в ансамбль «Самоцветы». Через три месяца Градский уходит из коллектива, а Володя Полонский остаётся… Новым ударником «Скоморохов» становится Юрий Фокин. С этого момента группа обретает жёсткое звучание. Вскоре к ним присоединяется Александр Лерман.
— Я считаю, что из времён моей «групповой» деятельности это был самый сильный состав, — говорит Александр Градский. — Мы свободно пели на четыре голоса, каждый из нас сочинял песни. Вся группа была очень сценична. Успех был феноменальным, и, мне кажется, мы были в тот период бесспорными лидерами среди московских рок-групп. А было их к тому времени уже около трёх сотен…
