Прежде всего, это была «борьба за историю» и за демократизацию общественной жизни.

Оценки, которые получили события прошлого на XX съезде, явно оказались недостаточны для многих думающих людей. Однако в планы партийно-номенклатурной верхушки вольнодумство никак не входило. Начинаются политические преследования: дело Бродского, дело Синявского и Даниэля, дело Гинзбурга и Галанскова. Все это многими воспринималось как возвращение к сталинизму.

К началу 1960-х гг. зародилось правозащитное движение. Его основателем был А. Есенин-Вольпин, сын знаменитого поэта. Он высказал простую мысль: в советском государстве, каким бы оно ни было, существуют законы и существует конституция. Несчастье нашего общества в том, что граждане не верят в закон, не знают законов и поэтому не могут отстаивать свои права, опираясь на законы. Необходимо противопоставить нарушению законности со стороны государственных и партийных чиновников борьбу за соблюдение советских законов, за соблюдение конституции. Постепенно мысли, высказанные Есениным-Вольпиным, а затем В. Чалидзе, начали приобретать все большую поддержку среди нонконформистов и либералов и привели в середине 60-х гг. к возникновению правозащитного движения[216].

Становление диссидентства во многом было связано и с самиздатом. Его содержанием стали поэзия Серебряного века; романы и повести М. Булгакова, А. Платонова, В. Гроссмана, В. Шаламова; публицистика и эссе В. Буковского, А. Марченко, А. Амальрика, Г. Померанца, А. Сахарова, А. Солженицына. Поиски свободы, стремление к либерализации общества, возрождение чувства индивидуальной ответственности за судьбы страны и народа послужили истоками начавшегося духовного возрождения.

Немалую группу диссидентов составляли те, кто исповедовал принципы ленинизма. Генерал Григоренко писал: «Куда мы идем, что будет со страной, с делом коммунизма… Я начинаю искать ответы на эти вопросы и по старой привычке обращаюсь за ответом к Ленину». Рабочий А. Марченко вел «раскопки в тех 55 томах, куда спрятали подлинного Ленина». Молодой Буковский признавал, что «извлек много пользы из чтения Ленина».

При Леониде Брежневе ведущей тенденцией внутриполитического развития становится усиление роли партийной и государственной бюрократии. Теоретической основой политической системы был курс на «возрастание руководящей роли КПСС». Бюрократизация партийной вертикали вела к монополии партийного аппарата в решении всех вопросов, а рядовые коммунисты превращались в статистов, что проявлялось на всех уровнях партийной жизни — от собраний первичных парторганизаций до съездов партии.

Стал нарастать культ Брежнева. В 1977 г. он совместил пост Генерального секретаря партии с должностью Председателя Президиума Верховного Совета СССР. В возвеличивании «вождя» прежде всего были заинтересованы «кремлевские старцы» — члены Политбюро. Они всеми правдами и неправдами цеплялись за власть, не желая ничего менять в стране и обществе. Эпоха застоя стала временем расцвета номенклатурных привилегий (госдачи, спецобслуживание, персональные автомобили, элитное жилье). В высших сферах процветали протекционизм и кумовство, взяточничество и коррупция. Ситуация личной безопасности, которую номенклатура получила в эпоху застоя, освобождала ее от всех моральных законов и нравственных запретов. Номенклатура со своими правами, привилегиями, иерархией стала замкнутой и закрытой кастой. Отсутствие гласности, бесконтрольность способствовали разложению значительной части партийно-государственного аппарата. Развивалась коррупция, происходило сращивание части номенклатуры с криминалом.

Быстро менялось общество. Если в 1960-е происходила сплошная «битва в пути» и немало людей старались жить «не хлебом единым», то в 1970-е человек отгородился от государства и стал обустраиваться по-своему. Это сопровождалось появлением «несунов», становлением «черного рынка». Появляются «цеховики» — основа теневой экономики.

Теневая экономика как бы была «нормальной экономикой», благодаря которой жила страна. Так же, как «самиздат» и «тамиздат» были нормальной литературой, которую можно было читать без риска превратиться в зомби.

1970-е гг. — это время, когда появилось всеобщее ощущение того, что жизнь имеет двойное измерение. На работе (собрании, митинге, субботнике) — одно, а дома или у друзей — совсем другое.

За послевоенный период Советский Союз превратился в высоко урбанизированную страну. Возросла численность городского населения и сократилась доля сельского. Уровень жизни медленно повышался. Возросла заработная плата. Продолжались инвестиции в здравоохранение, образование, спорт, отдых. При этом господство общественной собственности предопределило высокий удельный вес социальных благ, получаемых населением бесплатно (жилье, образование, медицина).

Однако с развитием кризисных явлений ситуация в социальной сфере начала ухудшаться. Рост населения и падение темпов сельскохозяйственного производства привели к обострению продовольственной проблемы. Концентрация средств преимущественно в тяжелой промышленности, дорогостоящие военные и космические программы ограничивали возможности решения социальных задач, консервировали низкий уровень жизни советских людей. К началу 1980-х СССР существенно отставал от передовых стран по потреблению традиционных продуктов и по структуре питания. По уровню потребления на душу населения СССР занимал в то время 77-е место в мире, по продолжительности жизни — 35-е. Нарастал дефицит товаров, продуктов, услуг. Неотъемлемой частью жизни простых людей стали постоянные очереди. Решение экономических проблем на экстенсивной основе предопределяло слабость социальных программ.

В стране нарастали антиобщественные явления. Все больше распространяются алкоголизм, наркомания, проституция, бродяжничество. Важной приметой времени стала «теневая экономика». Присущие ей социально-экономические отношения находились за рамками правового пространства. Одну группу составляли лица, занимающиеся частной трудовой деятельностью (надомные портные, стоматологи, парикмахеры, педагоги-репетиторы и др.) Вторая группа — это подпольные «цеховики», организаторы нелегальных мелких и средних предприятий, которые производили дефицитный ширпотреб. Их деятельность носила откровенно криминальный характер и способствовала росту коррумпированности в обществе.

Постепенно в стране ширилось общественное недовольство. В среде рабочих это проявлялось в основном в пассивных формах — пьянстве, прогулах, опозданиях, низкой производительности труда. В среде творческой интеллигенции набирали силу нонконформистские течения в литературе, поэзии, живописи, музыке.

В 1978 г. «Краткий политический словарь» впервые включил статью «диссиденты». «Диссиденты, — по определению словаря — люди, отступающие от учения господствующей церкви (инакомыслящие)». Империалистическая пропаганда, объясняет словарь, использует этот термин для обозначения «отдельных отщепенцев, оторвавшихся от социалистического общества, лиц, которые активно выступают против социалистического строя, становятся на путь антисоветской деятельности, нарушают законы и, не имея опоры внутри страны, обращаются за поддержкой за границу, к империалистическим подрывным центрам — пропагандистским и разведывательным».

Статья «диссиденты», звучащая как обвинительное заключение, заканчивается приговором, сформулированным Брежневым: «Наш народ требует, чтобы с такими, с позволения сказать, деятелями обращались как с противниками социализма, людьми, идущими против собственной Родины, пособниками, а то и агентами империализма. Естественно, что мы принимаем и будем принимать в отношении их меры, предусмотренные законом»[217].

Начало 70-х гг. было кульминацией первого периода диссидентского движения, развивавшегося прежде всего под лозунгом защиты прав граждан, соблюдения закона. Смелость диссидентов, предающих широкой гласности факты нарушения законов и репрессий, поражает западный мир. А. Солженицын («о том, как теленок бодался с дубом») и А. Сахаров дают пресс-конференцию иностранным журналистам. Американский журналист демонстрирует по телевидению выступления В. Буковского, А. Гинзбурга, А. Амальрика и П. Якира, причем Гинзбург присылает пленку с записью своего комментария из лагеря. Якир определил новое положение в стране: «При сталинизме всегда был железный занавес, и никто не знал, что здесь творится. Сейчас мы стараемся каждый арест, каждое увольнение с работы предавать гласности, т. е. информировать людей о том, что происходит в нашей стране».