– П-п-почему т-т-ты так говоришь? – мобилизовав всю свою воинственность, проговорил Руперт IV.

– Потому что они слишком богаты, – сказал Джереми. – Их автобусы – это начиненные электроникой коконы, они высовываются из них только там, где толпятся туристы и, не имея ни малейшего представления о настоящих ценах, переплачивают за все вдвое – они навсегда испортили репутацию всем западным людям, и настоящие путешественники уже не могут купить вещь за те деньги, которых она стоит.

– Особенно, – сказал я, – когда стесняешься просить их у папы.

Джереми зыркнул на меня глазами.

– Это точно. – сказал Руперт I. – Я терпеть не могу просить у отца деньги. Я считаю это унизительным и не могу дождаться, когда смогу сводить его в ресторан или что-нибудь вроде того. Это, наверное, будет здорово.

– Бля, – сказал Руперт II.

На следующий день мы с Рэнджем отправились во Дворец Ветров[18], и как ни хреново в этом признаваться, Джереми оказался прав, когда говорил про туристов. Само здание мне, правда понравилось, хотя на фотографии в Книге оно выглядело лучше.

Перед входом Рэндж дал нищему деньги.

– Откуда ты знаешь, что это настоящий нищий.

– Чего?

– Как ты отличаешь настоящих нищих от организованных?

– Ебена мать, что еще за организованные нишие?

– Ну, которых специально отправляют к туристам.

– Ну ты и параноик. Нищие это нищие. Те, у кого нет денег. Те, которые живут на улице.

– А.

– Ты что, не даешь им деньги?

– Джереми сказал, что нельзя. Он сказал, что индусы их игнорируют.

– Пиздит, жмот.

– Значит, ты всегда даешь им деньги?

– Не всегда. Ну – знаешь – как в Англии. Если собралось много мелочи, и если настроение подходящее.

– Все остальные тоже так?

– Откуда я знаю. Я что, телепат? Правила еще не написаны.

– Да, конечно.

Мне опять стало херово. Это все Джереми.

По отелю гуляла история о том, что из зоопарка удрал молодой тигр – якобы пролез сквозь решетку. После чего, говорят, вдоволь наигрался в соседних домах. Сначала все думали, что эта веселая история касается только индусов, но потом в отель примчался француз с новой версией. Он утверждал, что тигр придушил белого туриста. Кто-то поверил, кто-то нет, но многие всерьез испугались.

Оставаться в Джайпуре было опасно – во-первых, из-за тигра, а во-вторых, из-за того, что Лиз не переставая крутила хвостом перед всеми четырьмя Рупертами, так что я, кривясь, согласился и со сраными теориями Джереми и с тем, что нам пора двигаться в Пушкар. Рэндж не хотел уезжать так быстро, и передо мной забрезжила жуткая перспектива остаться только с Лиз и Джереми.

– Что – вы уже уезжаете? – удивился Рэндж.

– Ага, здесь слишком много туристов.

– Но вы же ничего не видели.

– Кое-что посмотрели. Дворец Ветров, например.

– А как же остальное? Целый город?

– Как тебе сказать. Нам не нравится город, если честно. Он какой-то нездоровый. И слишком приземленный.

– А куда вы едете?

– В Пушкар.

– Что еще за Пушкар?

– Неужели ты не знаешь, что такое Пушкар?

– Нет.

– Ох, говорят, он очень мягкий и тихий. Там есть озеро и... ну...

– Что ну?

– Ну я не знаю. Говорят он очень мягкий и тихий. Немного похож на Манали, только вместо гор озеро.

– Ясно. Здорово.

– И между прочим, тебя могут узнать, если будешь здесь долго крутиться. А в Пушкаре никого нет. Это просто деревня.

– Может, ты и прав. Народу здесь до хуя.

– А там отель с павлинами.

– И что?

– Черт его знает. Наверное здорово. Поехали с нами, а? Будет веселее.

– Я подумаю.

Вечером гостиничный дежурный спросил у Рэнджа, тот ли он самый Рэндж Пиндар.

Рэндж поехал с нами.

В Пушкаре у нас с Лиз все окончательно испортилось. Однажды утром мы сидели во дворе отеля и читали (я – Уилбура Смита[19]; Лиз, бросив “Бхагавад-Гиту”, переключилась на “Дзэн и Искусство ухода за мотоциклом”[20], как вдруг она вскочила с кресла и завопила, как ненормальная:

– Боже моооооой!

– Чего? – спросил я, но она не ответила и рысью помчалась через весь двор к девушке, которая только что появилась у ворот и даже не успела стащить с плеч рюкзак.

– Фи! – кричала Лиз.

Девушка обернулась и непонимающе уставилась на Лиз.

– Фи – это ты?

– Да, я Фиона.

– Это же я, Лиз.

Повисла пауза, девушка пристально разглядывала Лиз – потом до нее, наконец, дошло, и она заверещала еще громче:

– ОХ ... БОЖЕ ... МОООООЙ, ЛИЗЗ-ЗИ!

– Фи!

– Лизилиз!

– Фифи!

– Это же... просто... Госссподи!... Не могу поверить! Как ты... Сколько!... Черт побери, не знаю что сказать!

– Я... я... тебе... все... расскажу.

Минут десять они обменивались воплями, на разные лады повторяли свои имена и перекручивая их самым невероятным образом, восхищенно разглядывали побрякушки, висевшие на каждой, пока, наконец, Лиз не сообразила, что надо нас познакомить.

– Это Дэвид, мой приятель, – сказала она.

Фи протянула руку и позволила мне слегка потрясти ее вялые липкие пальцы.

– Очень приятно, – сказала она, – а это моя подружка Каролин.

Как выяснилось, Лиз и Фиона вместе играли в детском струнном оркестре Илинга[21] и были там лучшими подругами, потом Лиз в одиннадцать лет переехала в другой район, и с тех пор они виделись только один раз.

Фиона ушла вместе с Каролин наверх, пообещав вернуться ровно через “одню минюточку”, чтобы “посплетничать от души”. Вскоре она торжественно спустилась с лестницы, блестя свжевымытым лицом, и все такими же сальными волосами, правда теперь расчесанными и повязанными сзади в хвост. Как ни странно, в результате этих манипуляций она стала еще страшнее.

– Кааак хорошооо, что мы здесь вмеееесте, – тянула она все ту же резину, тиская руку Лиз.

– И такое совпадение.

– Удивительно.

– Невероятно.

– Это Кришна захотел, чтобы мы опять были вместе, – сказала Фиона, – иначе бы этого никогда не случилось.

– И... и... откуда вы приехали? И давно здесь?

– Мы с Каз пробыли три месяца в Удайпуре – это лепрозорий.

– ЧТО? – вскричал я, роняя на пол книгу.

– Ага. Там было удивительно.

На всякий случай я отодвинулся вместе с креслом на несколько дюймов назад.

– Вы пробыли три месяца в лепрозории?

– Ну, он теперь называется по-другому – Удайпурский реабилитационный центр и хоспис – но это то же самое.

– Ебаный бог! Зачем? – воскликнул я.

– Ах, это удивительное место.

– Я всегда мечтала туда попасть, – сказала Лиз.

– Что?

Она зверски на меня посмотрела.

– Я ничего тебе не говорила – я была уверена, что ты не поймешь. Но это моя самая заветная мечта. – Она повернулась к Фионе и расплылась опять. – Фи, милая, расскажи, как там, что там удивительного.

– Ах, все. Я стала другим человеком.

– Конечно.

– Как? – спросил я.

– Очень просто – моя карма полностью обновилась.

Меня нисколько не интересовало, что это значит.

– Господи, это удивительно, – сказала Лиз.

– Я столько узнала о себе... об исцелении... и обо всем.

– Как вы туда попали? Говорят, это очень сложно.

– Мне просто повезло. Мамина подруга работает в Лондонском обществе помощи прокаженным, и меня вписали вне очереди. Если хочешь, могу замолвить за тебя словечко.

– Неужели? Это было бы просто замечательно. Я обязательно приеду сюда опять, я очень хочу хоть чем-то отплатить Индии за все то хорошее, что она мне дала.