В кабине шла оживленная беседа.

— Пожалуйста, соедините меня со всеми служебными помещениями, я хотел бы убедиться, что все в порядке, — попросил Навратил сидевшего в удобном кресле возле пульта управления корабля Мадараша.

На веренице экранов постепенно появлялись лица всех членов экипажа, находящихся на своих постах в «Луче».

— Еще раз напоминаю состав первой смены: капитаном будет Молодинова, главным пилотом — Мадараш, главным наблюдателем — Цаген, за контролем топлива следит Шайнер. Связь с Землей будет поддерживать Мак-Гарди. Через шесть часов их должны сменить Чан-су, Вроцлавский, Губер, Фратев и Ватсон. Пока не покинем Солнечную систему, всем быть внимательнее!.. — Навратил взглянул на часы. — Через сорок пять минут стартуем. Еще есть достаточно времени, чтобы спокойно проверить все приборы. Семь раз отмерь, один раз отрежь! — ведь так гласит старинная пословица. Мы втроем пока свободны, — обратился он к Алене и Северсону. — Осмотрим весь корабль, не забыли ли что-нибудь. Через час уже будет поздно.

Они спустились по главному коридору в лаборатории, расположенные в большом шаре в голове гиганта. В обсерватории застали академика Ватсона; он проверял, как работают радиотелескопы. Увидев посетителей, Ватсон встал и шагнул им навстречу.

— Ну, я сдержал слово? — спросил он с вызовом. — Признайтесь, товарищ Навратил, ведь вы до последней минуты не верили, что я полечу с вами.

— Говоря по правде — не верил! — улыбнулся Навратил. — Я знал, что вы последовательно умеете защищать свои убеждения, но что в этом споре зайдете так далеко…

— Это вам даже не снилось, не правда ли? — перебил его Ватсон. — Ошибаетесь. Сильно ошибаетесь. Для меня сейчас, и никогда раньше, и речи не было о споре. Я просто защищаю то, в чем твердо убежден. Пока что вы мои взгляды опровергли лишь в одном: доказали, что ракета выдержит половину скорости света. Да, признаю свою ошибку. Но мне интересно, как эту скорость перенесем мы, люди. А еще больше меня интересует, каких существ мы найдем на планете Икс. Боюсь, мы оба будем разочарованы. Кроме того, вероятно, нас ждет много сюрпризов, о которых мы и понятия не имеем.

— Риск есть в каждой экспедиции, — пожал плечами Навратил.

— Боюсь, что слишком большой риск… Разве не достаточно нам тех блестящих результатов, каких достигла наука?.. Мы овладели атомной энергией, продлили человеческую жизнь до ста пятидесяти лет, научились предсказывать и обезвреживать стихийные бедствия, производить искусственную пищу и превращать элементы, выводить новые породы животных. Мы проникли в глубь морей и в космос. Скоро научимся управлять погодой. Разве этого не достаточно, чтобы жить на Земле безбедно и спокойно?.. Чего нам желать еще?

— Проникнуть глубже в Космос и раскрыть, наконец, тайну возникновения Солнца и Галактики; установить дальнейшие законы развития материи; научиться управлять не только поверхностью Земли, но и всем земным шаром, чтобы в критический момент иметь возможность передвинуть его в более выгодное место Вселенной…

— Ладно, посмотрим, — улыбнулся Ватсон. — Мы с вами на одном корабле, и нас связывает общая судьба. Надеюсь, вы об этом не жалеете?

— Почему же я должен об этом жалеть? — удивился Навратил. — Наоборот, уважаю вас и убежден, что несмотря на различия во взглядах, мы идем одной дорогой.

Навратил, Алена и Северсон попрощались с Ватсоном и продолжили осмотр «Луча». Они побывали на радиолокационной станции, осмотрели телевизионные передатчики, гравиметры и астротелевизоры, потом спустились из головной части корабля в его «туловище».

Два верхних этажа были поделены на небольшие помещения, служившие жилыми каютами. Остроумная конструкция мебели говорила о желании конструкторов сэкономить каждый квадратный сантиметр площади; мягкая упругая пластмасса, которой были обтянуты стены и отдельные предметы, должна была защищать астронавтов от ударов при неожиданных рывках корабля.

Нижний этаж представлял собой большой круглый зал. Телевизоры, библиотека и цветы свидетельствовали, что здесь члены экипажа будут проводить свое свободное время.

Под клубом были расположены кухня и химические лаборатории. Здесь будет командовать Алена.

Другие помещения корабля Северсона мало интересовали. Он знал, что там — склады кислорода, которые будут обеспечивать обновление воздуха, и склады горючего, но в целом там было слишком много до сих пор непонятных ему аппаратов.

Зато атомную электростанцию он полюбил еще во время монтажа. Принимая участие в работе над ней, он считал ее и своим детищем. Однако присутствие праплемянника Дитриксона испортило ему настроение. Он перевел дыхание только тогда, когда осмотр корабля закончился и они вошли в кабину управления.

Молодинова, Цаген и Шайнер уже сидели вместе с Мадарашем на своих местах.

— Пристегнитесь, через шесть минут стартуем! — напомнила Молодинова, даже не подняв глаза от контрольных приборов.

Северсон сел в кресло рядом с Аленой и начал затягивать предохранительные ремни. Вдруг его рука коснулась какого-то шарика в кармане комбинезона.

«Что это может быть, ведь я ничего туда не клал?» — мелькнула у него мысль.

Он вытащил свернутую в шарик бумажку.

Северсон вопросительно взглянул на Алену. Она смотрела в другую сторону и не заметила его находки. Тогда Северсон развернул бумажку и, к своему огромному удивлению, прочитал: «“Братство сильной руки” против вашего участия в полете. Предупреждаем: лучше откажитесь!»

Северсон быстро сунул письмо в карман. Это было сделано вовремя, потому что Алена повернула голову и тихо спросила:

— Вы рады, что мы летим вместе?

— Да, рад и очень! — кивнул он и, чувствуя, что его слова прозвучали недостаточно убедительно, сразу же добавил: — Вы даже не представляете, как я счастлив, что мы не расстались. Я боялся бы за вас…

— Желаем вам успехов в вашем путешествии и счастливого возвращения! — раздалось из репродуктора. — Примите поздравления от всего человечества и приветствуйте от нашего имени далеких соседей на планете Икс!

По знаку Молодиновой Мадараш передвинул один из рычагов.

Легкое дрожание стен показало, что включились реактивные двигатели.

— Старт!

Северсон погрузился в мягкие подушки.

«Кто же положил мне в карман это письмо? — размышлял он. — Это не Олаф; тот даже глазом не моргнул, не показал, что не рад здесь видеть меня. К тому же он сам меня просил, чтобы я летел с ним… Возможно, на “Луче” есть еще один его сообщник?.. Кто это может быть?.. Только… Ватсон. Да, бесспорно, это Ватсон… Потому он так неожиданно изменил свое отношение к проекту Навратила… Отчего я не сообразил этого раньше?»

Он вытащил письмо из кармана и снова украдкой заглянул в него.

«Да, без сомнения Ватсон! Олаф не стал бы писать мне на английском языке!»

Вид из иллюминатора атомной электростанции «Луча» быстро менялся. Земля, неподвижно висевшая над горизонтом Луны, спряталась за вершины гор. Отдельные скалы незаметно сливались в гряды, постепенно превращаясь в кратеры и цирки, знакомые каждому по снимкам Луны.

Дитриксон, поглощенный наблюдением за контрольными приборами, все-таки то и дело поглядывал на захватывающее зрелище, разворачивавшееся за иллюминатором. Поверхность Луны закруглялась; она отдалялась, уменьшалась, пока не превратилась в шар. Из-за ее нижнего края опять появился голубовато-зеленый лик Земли. Казалось, наша планета остается неизменной, тогда как Луна заметно уменьшалась.

Через несколько часов полета размеры обоих шаров сравнялись. В звездном небе плыли два диска разного цвета, на противоположной стороне сияло окутанное ослепительной лучезарной короной Солнце.

Какое оно пустое, чудовищно пустое, это межпланетное пространство!