Расстегнув пуговицы рубашки, Феликс осторожно завладел ее грудью.

— У тебя кожа как шелк…

Кончики его пальцев описали круги вокруг сосков. Гвендолин со вздохом наслаждения скользнула руками под тенниску Феликса и принялась изучать рельеф его мощного мускулистого тела.

— Боже! Гвендолин, как ты прекрасна, — пробормотал он, зарываясь лицом в ее грудь.

Она подняла его голову и осыпала лицо поцелуями.

— Господи, как я люблю твой нос, — прошептала она.

— Только нос?

— Это единственное, что мне пока доступно. — Она потянула его за тенниску. — Не думала, что ты такой застенчивый.

Но и Гвендолин тоже сама себя не узнавала. Откуда такая шокирующая откровенность в поведении, такая ненасытность!.. Сорвав с него рубашку и носки, она бросила их на стоящий рядом диван.

— А как, насчет остального? — лукаво спросил Феликс.

— Я думала, что с остальным, ты и сам как-нибудь справишься.

Приподнявшись на локтях, она смотрела, как Феликс раздевается.

— Должна ответить тебе комплиментом на комплимент: у тебя божественные ноги! — Рука Гвендолин пробежала вверх по сильным икрам и дальше.

Феликс судорожно перевел дыхание.

— Ты был прав, — сообщила она шепотом, — твой аккуратный носик не имеет ничего общего с твоим мужским достоинством.

— Продолжай, — потребовал он. — Мне нравится тебя слушать.

Но Гвендолин покачала головой.

— Ну, уж нет. Как бы ты не зазнался, однако.

Феликс поднял ее и обнял за талию.

— Рядом с тобой я чувствую себя влюбленным мальчишкой. Я готов сейчас взобраться на Эверест, набрать для тебя звезд и бросить их к твоим дивным ногам.

— Лучше люби меня, — просто сказала Гвендолин. — Возьми меня, владей мною!

Руки ее стиснули его плечи, взывая и моля. А пальцы Феликса уже скользили по ее животу.

— О, пожалуйста… пожалуйста, люби меня, сейчас, сию секунду, — уже не сказала, а взмолилась молодая женщина.

— Как скажешь…

Замедлившись на мгновение, они слились в единое целое и одновременно застонали от неземного блаженства. И вот уже Феликс начал двигаться, мощными, короткими толчками поднимаясь по дороге наслаждения все выше и выше. И увлекая ее за собой.

Пальцы Гвендолин царапали его спину, с ее губ слетали хриплые вскрики и сладострастные стоны. И вскоре уже их тела бились в сладостной судороге, а души витали в горних долинах, о которых молодая женщина до сих пор не имела ни малейшего представления…

Они лежали рядом, и Феликс со счастливой улыбкой посмотрел на светящийся циферблат своих наручных часов, положенных им на пол.

— Теперь можно объявить это официально.

— Что официально?

— Наступление Нового года, любовь моя.

Гвендолин собралась зевнуть, да так и замерла с открытым ртом.

— Новый год ведь наступил час назад!

— В другом штате и в другом часовом поясе. А сейчас часы бьют полночь в банке.

Гвендолин приподнялась на локте и с нежностью вгляделась в его озорное лицо.

— Ты, кажется, обещал, что будешь любить меня до рассвета Нового года?

— Обещал и сдержу обещание.

Она порывисто поцеловала его, воскликнув:

— Обожаю людей слова!

Не открывая глаз, Гвендолин втянула носом воздух.

— Какой замечательный сон, — пробормотала она. — Я чувствую запах горячего кофе, представляешь?

— Не только представляю, но и вижу его, — жизнерадостно подтвердил мужской голос.

Гвендолин разомкнула глаза и вгляделась в улыбающееся лицо над собой.

— Ты вскрыл еще один автомат и вскипятил кофе на свечке, — оживляясь, предположила она. — Вот теперь я понимаю, что такое полный спектр банковских услуг!

Она выхватила стаканчик из его рук и чуть не уронила. Феликс подхватил стаканчик, осторожно поставил на пол рядом и принялся дуть на ее обожженный палец.

— Ты же сама сказала, что он горячий, — заметил он с укоризной и лизнул кончик пальца. — Сладко, просто слов нет!

Он сел рядом с ней по-индейски.

— С добрым утром!

— С добрым утром! — Гвендолин обняла его за шею, поцеловала, потом сладко потянулась. — Где ты достал горячий кофе?

— В три часа ночи включили электричество, — пояснил Феликс. — Ты помнишь, как зажегся свет?

— Нет.

— А как я вставал?

— Нет.

— А что ты делала, когда я пришел обратно?

— Н-е-е… — Гвендолин снова зевнула, потом прижалась обнаженной грудью к Феликсу и заглянула ему в глаза. — Ты уверен, что это была я?

— Абсолютно уверен. — Он быстро поцеловал ее в грудь.

Гвендолин хихикнула.

— Не щекочи!

— То же самое ты сказали мне ночью. Это была ты, шелково-атласная, взрывная и страстная Гвендолин Снайдерсон… Я уже стихами заговорил…

Молодая женщина провела ладонью по его лицу.

— И что бывает, когда я взрываюсь? — спросила она, поглощенная своим занятием.

— Ты быстро вздыхаешь, прижимаешься ко мне всем телом и начинаешь сладко причмокивать.

— И все это я проделываю во сне? — искренне удивилась Гвендолин, все ближе и ближе пододвигая к нему свое лицо.

— Представь себе, да, — медленно произнес Феликс, накрывая ее губы и своим телом прижимая молодую женщину к подушкам.

Гвендолин с легкостью подчинилась: ей нравилось чувствовать себя покорной и беззащитной. Феликс воздействовал на нее странным образом — рядом с ним жизнь обретала новые краски, а тело открывало для себя целую гамму новых радостных и одновременно пугающих ощущений. Это настоящий праздник — быть с ним!..

— Ты опять о чем-то думаешь, — упрекнул ее Феликс. — Думаешь и отдаляешься от меня.

Гвендолин качнула головой.

— Нет. Наоборот, я думала о том, как приблизиться к тебе, чтобы тебе было так же хорошо, как и мне. — Она легонько куснула его за мочку уха, в то время, как рука легла на его грудь. — И еще о том, как изголодалась… по тебе…

— Ты хоть понимаешь, что сейчас сказала и к чему это приведет?

Пальцы Гвендолин скользнули вниз, по его груди и животу, достигли паха и замерли.

— Теперь понимаю…

— Ах, так? Ну, держись!

В мгновение ока она оказалась повергнутой. Губы Феликса покрывали ее тело жгучими поцелуями, руки ласкали налившуюся грудь.

— Феликс, пожалуйста… О, Феликс…

— Тсс… — прошептал он. — Доверься мне…

— Я тоже хочу, слышишь…

— Слышу…

Она металась, кричала от наслаждения, пока он ласкал ее прекрасное тело.

— Я хочу, чтобы так было всегда! — хрипло выкрикнул он и почувствовал, как она вздрогнула. — Всегда, любовь моя! Всегда!..

Когда Феликс вернулся в кабинет, он был уже в костюме и нес в руке стаканчик свежего кофе. Гвендолин стояла у окна и смотрела на улицу.

— Что-нибудь интересное? — спросил Феликс, подходя ближе и передавая ей кофе.

— Снегопад прекратился. — Она рассеянно погладила его по свежевыбритому подбородку. — Судя по всему, морозно, но ветер стих. Мне показалось, что я расслышала гудки снегоуборочных машин.

— Не продолжай, а то я расстроюсь. Я слишком свыкся с нашим «Хилтоном».

Гвендолин угрожающе фыркнула.

— Ах ты, эгоист! Тебе наплевать на то, что другие только и думают, что о горячей ванне и о нормальной еде, которую не нужно вылавливать в металлическом поддоне! — Она взглянула на стаканчик, скорчила пренебрежительную гримасу и поставила его на подоконник. — Если на то пошло, то завтра у меня рабочий день. Я в отличие от некоторых не в отпуске. И вообще когда у всех рождественские каникулы, у меня самое горячее время…

Она не договорила. Глаза ее испуганно расширились.

— О, Феликс, мы же должны немедленно убираться отсюда! — выдохнула она и, не дожидаясь ответа, продолжила: — Банк открывается завтра в девять утра. Хорошенький скандал произойдет, если обнаружится, что новоиспеченный вице-президент провел здесь три ночи… с восточной танцовщицей!

— Это не ты говоришь!.. — Голос Феликса оборвался на неестественно высокой ноте.

Гвендолин встревожено взглянула на его внезапно перекосившееся лицо.