— А если это будет плата за свободу? — Его глаза блестели. — Сможете, и охотно, если это окажется в ваших интересах. В конце концов, мужчиной больше — мужчиной меньше…

— Ненавижу! — хрипло прошептала она.

— Конечно, только я от этого не стану хуже спать. До вечера! И не пытайтесь улизнуть, Джейн. Пожалеете.

Шантажист развернулся и пошел по дорожке не оглядываясь. Джейн смотрела ему вслед. Боль не превращалась в гнев. Может, в чем-то Марк и прав. Статьи в газетах, суждения людей, знавших ее и Дэвида, увлечение Эмми — все вместе создавало образ женщины аморальной. Она понимала, как случилось, что Марк воспринимает ее именно такой, но от этого не становилось легче. Безумно больно и обидно, что он видит факты, но не может рассмотреть того, что стоит за ними.

В этот вечер, как, впрочем, и обычно, бар был полон. Хорошая еда плюс басни Гарри о пиратах, нападавших на корабли, неизменно завлекали посетителей. Гостиница, несмотря на то что находилась в стороне от туристических трасс, имела неплохой доход.

Хозяин кивнул им из-за стойки, но был слишком занят, чтобы подойти поболтать. Джейн была этому рада. Гарри знал ее лучше, чем кто-либо в деревне, и мог уловить неладное. Она постаралась выглядеть достойно — облачилась в синее шелковое платье, подкрасилась, чтобы скрыть бледность, но все это была лишь оболочка, обман. Душа ее кровоточила от ран, нанесенных Марком.

Дочь Гарри Лиза провела их к столу у окна, за которым открывался вид на море и бухту. По тому, как Лиза улыбнулась Марку, было ясно, что он ей понравился. Его мрачного обаяния, силы и самоуверенности было достаточно, чтобы вскружить голову любой девчонке. Но Джейн знала, что лежит за этим внешним спокойствием, какое черное сердце бьется в этой груди!

Пока Марк делал заказ, она огляделась. Среди посетителей знакомых не было, за исключением, пожалуй, одного светловолосого мужчины, сидевшего в одиночестве за столом у двери. Подняв бокал, он поприветствовал ее. Джейн не могла вспомнить, где видела его раньше, поэтому пристально на него посмотрела в надежде узнать, а когда отвернулась, тут же встретила презрительный взгляд Марка Стоуна.

— Опять за старое, Джейн? Быстренько же залечилось ваше разбитое сердце! Крис забыт, манит свежая добыча? — Он глядел на нее с отвращением. — Однако, боюсь, придется умерить ваш аппетит, разрушить ближайшие планы. Мы должны сосредоточиться на предстоящей вечеринке.

Нет, он не ревновал, в этом Джейн была уверена, но ее нервы были так взвинчены, что слова Марка и откровенно издевательский тон ножом прошлись по старым, с трудом зажившим ранам. Сколько раз Дэвид вот так же обвинял ее, зло отчитывал за намерения, которых у нее никогда не было! Муж становился невыносимым, когда они выходили в свет: выслеживал ее, как ястреб добычу, взвешивал каждое ее слово, считал все улыбки. Довел до того, что Джейн стала избегать разговоров с мужчинами, опасаясь новых столкновений с мужем. Однако Дэвид никогда не выказывал своих чувств прилюдно. Для окружающих он всегда оставался милым, остроумным человеком, друзья его уважали. Джейн боялась того момента, когда они покидали званый вечер или когда последний гость уезжал из их дома. С Дэвида моментально слетала маска, ревность превращала его лицо в карикатуру на сдержанность и воспитанность, которыми он славился в обществе. Он начинал бичевание словами. Поток отвратительных обвинений топил любую попытку протестовать, и Джейн наконец перестала это делать.

— Я… — Горло сжала судорога, слезы застлали глаза и вдруг покатились по щекам.

— Что с вами? — встревоженно спросил Марк. — Вы больны? — Он взял ее руку и с силой сжал. — В чем дело, Джейн?

— Вы… вы делаете мне больно, — прошептала она.

Он понял ее буквально — разжал пальцы, но руки не отпустил, а погладил, как бы распрямляя, хрупкую ладонь.

— Прошу прощения. Я не хотел.

— Не хотели? — Джейн смотрела на их соединенные руки, и поэтому не заметила, как на его лице в этот момент появилось иное выражение — что-то вроде отблеска нежности. — Вы делаете мне больно с первой минуты нашей встречи, Марк.

— Я никогда не имел такого намерения.

— Простите, в это трудно поверить! Я думаю, ваша цель и смысл всех ваших действий — это причинить мне боль и тем заставить заплатить за грехи! Вы получаете от этого удовольствие!

Отблеск исчез.

— Все, что я хотел и хочу, это чтобы моя сестра не страдала.

— И это извиняет ваши поступки? — Джейн говорила громко и вдруг сообразила, что привлекает внимание окружающих. Она высвободила руку. — Неужели вы не понимаете, что посещение дома вашей сестры меня оскорбит? Что я не могу участвовать в том, что мне кажется ненормальным?

— Ну и что? Вы прекрасная актриса, Джейн. Вы чуть меня не одурачили, я видел великолепную игру. Боюсь только, ваше искусство напрасно. Вы пойдете со мной к Сью, а ваше черствое, расчетливое сердечко пусть отдохнет. Иначе ваше следующее представление будет для бульварных газет!

Он подозвал Лизу и спокойно уточнил заказ. Джейн машинально попросила те же блюда. Аппетит у нее пропал. Лицо Марка смягчилось, когда он отвечал на какой-то вопрос Лизы, и это снова отозвалось болью в ее сердце. Из всех несправедливостей, с которыми Джейн пришлось столкнуться в жизни, именно эта — непоколебимая вера Марка в ее способность совершить такие ужасные вещи — казалась самой несправедливой.

— Итак! — Марк соединил кончики пальцев. — Вам было двадцать семь, вы изучали искусство в Лондоне, затем внезапно оказались в Новой Зеландии и прожили там до тридцати. Вот почему газетам так трудно было узнать о вас подробности. Родители умерли. Что касается вашего замужества, ну, пожалуй, это мы обойдем…

Джейн положила нож и вилку, все равно кусок не лез в горло. Марк вел себя как обвинитель на суде, так обстреливая ее вопросами, что девушка начинала путаться, не имея никаких намерений лгать.

Когда Лиза появилась вновь и предложила десерт, Джейн отказалась. Со стола убрали, подали кофе. Она пила, медленно успокаиваясь, но новый вопрос заставил ее чуть ли не подпрыгнуть.

— Вы уверены, что рассказали мне все?

— То есть? — Собеседница поставила чашку.

— То есть нет ничего такого, что вы сознательно опустили? Никаких скелетов в шкафу? Хотя не представляю, что еще могло произойти в вашей беспорядочной жизни. Кажется, полный комплект!

Если бы он только знал! Джейн опустила глаза.

— Нет. Больше вам ничего знать не нужно.

— М-м… Это не ответ. Впрочем, оставим. Думаю, вы понимаете, что, если не расскажете мне всего, могут возникнуть проблемы.

Она рассмеялась.

— Воображаю! А вы не боитесь, что Сьюзен или кто-нибудь из ее окружения узнает, кто я такая? Или вам приятны разговоры о вашей связи с такой женщиной?

Марк помолчал, изучая ее лицо.

— Добровольно я бы вас никогда не выбрал, Джейн. Слишком острое блюдо, на мой вкус. Но долг обязывает. А если вас узнают… — Он пожал плечами, бровь поползла вверх. — Сомневаюсь. Факты из газет не дают о вас полного представления, моя обольстительница. Во плоти вы куда более соблазнительны, с вашей прекрасной кожей и невероятными глазами. И ни один фотограф не смог бы передать этот окружающий вас ореол невинности. Теперь я понимаю, почему ваш бедный муж и все остальные, включая Криса, были вами увлечены. Но я не такой дурак, чтобы составить им компанию.

Он поднял чашку и сделал глоток. Джейн пыталась переварить обоюдоострый комплимент.

— Ну так что же еще вы хотели бы узнать обо мне? — вымучила она улыбку.

— Все ясно, за исключением непонятного отсутствия у вас аппетита. — Его глаза сузились, превратившись в две полоски мерцающего льда. — Все должно пройти как по маслу. Не так ли? А когда увидите Криса, постарайтесь вспомнить, что вы видитесь с ним впервые.

Волна страха вдруг окатила Джейн. Она не представляла, как произойдет встреча с Крисом. Знает ли он эту историю с подменой имени? Будет ли шокирован? Погрузившись в размышления, Джейн бессознательно остановила взгляд на светловолосом человеке у двери. Тот в свою очередь приветливо ей улыбнулся. Она спохватилась и покраснела. Наверное, он думает, что у них с Марком любовная размолвка! Ей стало неловко, но тут незнакомец встал, положил записку рядом со счетом и неторопливо вышел.