Интерес следственной комиссии вызвала корректура и другой статьи — "Очерки истории Польши". Царское правительство связывало петербургские пожары с разгоревшимся в Польше революционным движением. В пожарах обвиняли не только студентов, но и поляков. Передовые круги России, видя в польских революционерах своих союзников, внимательно следили за событиями в Польше, изучали революционную историю польского народа, этому содействовали журнальные публикации. В "Очерках", не напечатанных во "Времени", подробно излагалась история Польши, ее освободительного движения.
"Борьба была роковая <…> Польша должна была напрячь все свои силы, чтобы выйти из нее победительницей".
Важную роль в истории Польши играла, по словам автора, конфедерация. Ей посвящалась в "Очерке" специальная глава.
"Конфедераты выбирали своих собственных властей, составляли свои собственные сеймы и советы, все другие законно выбранные власти ими не признавались. В своих совещаниях liberum veto[1610] не имело место, решения постановлялись большинством. Иногда конфедерации ставили своею главою короля, но чаще они имели целью низвергнуть существующее правительство и создать свое собственное"[1611].
Конфедерация была для польских революционеров символом свободолюбия. На студенческих сходках польские студенты, появляясь в национальных костюмах, с гордостью носили "конфедератки"[1612].
Любопытны замечания Достоевского: "головной убор своего рода рекомендация"[1613], "какое направление доказывают <…> шляпы"[1614]. Польская конфедерация интересовала Достоевского.
В его записной тетради 1860-х годов встречается запись:
"15 сентября, Польша и ее конфедерация, через 3 недели ответ"[1615].
Кто был автором очерка? Сунгуров на допросе отвечал, что не знает[1616]. Очевидно, им был постоянный сотрудник журнала "Библиотека для чтения" Н. Н. Воскобойников, еще задолго до событий 1863 г. интересовавшийся судьбой Польши и знакомивший русских читателей с материалами из истории польского движения. Как рассказывает П. Д. Боборыкин, "идеями социализма" Воскобойников не увлекался, "но в деле свободомыслия любил называть себя "достаточным безбожником" и сочувствовал в особенности польскому вопросу в духе освободительном"[1617]. У Воскобойникова "водилось немало знакомств в Петербурге в разных журналах, разумеется, не в кружке "Современника", а больше в том, что собирался у братьев Достоевских"[1618]. Со статьей Воскобойникова, несомненно, был знаком и Н. Страхов.
Заглавие его ставшей роковой для журнала "Время" статьи ["Роковой вопрос"], очевидно, возникло не без влияния "Очерка истории Польши", где в предисловии замечалось:
"Роковой вопрос выдвинул на первый план Польшу с ее историей. Это естественно возбуждает желание получше и пообстоятельнее познакомиться с ее историей…"[1619].
Сунгуров, выступавший на студенческих сходках с чтением прокламации "Льется польская кровь, льется русская кровь", несомненно оставил у себя корректуру "Очерка истории Польши" так же, как и корректуру "Пожаров", для распространения в студенческой среде.
О статье "Пожары" Сунгуров на допросе отвечал:
"Получено из типографии Праца 1 июня 1862 г. Я получил ее как корректор".
Об "Очерке истории Польши":
"Я получил эту статью как корректор. Автор статьи мне неизвестен"[1620].
В редакции журнала "Время", вероятно, и не подозревали, что статьи, вышедшие из их круга, вызывали интерес у студентов наряду с прокламациями (к которым Достоевский относился отрицательно).
"У нас нет тайных обществ, но у нас существуют кружки преимущественно между образованными слоями общества…", — писал один из бывших сотрудников журнала "Время" в III Отделение. Далее он заявлял, что "занимаясь в течение 6 лет литературой", "хорошо изучив характер как редакторов, так и те кружки, которые группируются около них…"[1621], пришел к выводу, что "вольнодумство сосредотачивается в редакциях журналов". Поэтому он предлагал установить слежку за всеми редакторами, издателями, наборщиками и другими работниками типографии и "запретить всякого рода сходбища, особенно на литературных вечерах"[1622]. Письмо это поступило в III Отделение в 1866 г., когда оно после выстрела Каракозова занялось расследованием "о вредном направлении некоторых журналов и лиц, в них участвующих" и обратилось к изучению "той общественной литературной среды, в которой могла появиться мысль о цареубийстве"[1623]. Письмо было принято "к сведению", однако автор его, "позволивший себе в то же время в высшей степени преступные суждения о действиях правительства и вообще обнаруживший вредный образ мыслей и стремление к их осуществлению"[1624], был арестован. Автором письма оказался Петр Никитич Горский, связанный с редакцией журнала "Время".
"Вредным образом мыслей", по донесениям агентов III Отделения, отличались многие сотрудники журнала "Время"[1625]. Часто посещавший Сунгурова М. И. Семевский, ставший, по утверждению III Отделения известным в русской литературе "в особенности: после напечатания сочинения под заглавием "Семейство Монсов""[1626] (Время. — 1861. — № 2-4), числился III Отделением в списках отъявленных "злоумышленников", возглавляемых Чернышевским. Семевский, по донесениям агентов, "с первых же лет своей службы обнаружил литературные стремления"… подружился с либеральною партиею: с Благосветловым, Добролюбовым, Некрасовым, Чернышевским и т. д.", у него "весьма часто собиралась красная партия литературных деятелей"[1627].
Многие записи в "Дневнике" Сунгурова дают представление о взаимоотношениях редакции "Времени" с цензурой. Отмечается, например, что статья Семевского "Семейство Монсов" была обезображена до уродливости, а из последних глав "Записок из Мертвого дома" исключена глава "Ссыльные из дворян"[1628]. Большим сокращениям подвергся роман о манчестерских рабочих английской писательницы Э. Гаскелл "Мери Бартон", "роман <…> о страшной, но всюду зияющей <….> язве, которая называется пауперизмом или пролетариатом"[1629], как отмечалось в примечании от редакции. Цензурой были сокращены страницы, где описывалось возникновение классовой ненависти у бедняков к богатым и рассказывалось о тайных клубах заговорщиков. В июньской книжке журнала за 1861 г. были вычеркнуты цензором непочтительные строки о королеве в статье "Каролина английская и Бергами" (о процессе 1820 г.), в статье М. Воронова "Мое детство" зачеркнуто описание эшафота, наказания кнутам и клеймения, в сентябрьской книжке в статье "Вопрос о колонизации" сняты рассуждения о преступниках, "ежегодно толпами идущих на заводы"[1630], в июньской книжке 1862 г. запрещена статья П. Сокальского об остзейских крестьянах, где проводилась мысль, что положение свободных (с 1817 г.) остзейских крестьян еще хуже, невыносимее быта русских крепостных[1631]. Подверглись большой правке, судя по корректуре, сохраненной Сунгуровым, "Очерки прошлого. Монтеры" А. Чужбинского[1632], где были сняты упоминания об Аракчееве и критическое описание армейского начальства. Остались неопубликованными политические статьи из раздела "Наши домашние дела"[1633].
