- А сколько лет детям?

- Начиная с пяти и до семи. Старшой в этом году в школу собирался.

- А не страшно оставаться? Немец рвется к городу, бомбежки усиливает. Вы где живете?

- У Мамаева кургана. Он нас еще ни разу не бомбил. Да и чего ему там бомбить? Несколько хибарок стоит, и все.

- А все же не исключено… Они и на людей, работающих на оборонительных рубежах, бомбы бросают, из пулеметов расстреливают. Сегодня одну женщину убили, а двенадцать ранили. Ну, а если что с детьми случится, будете тогда всю жизнь жалеть…

- Нет, никуда не поеду, товарищ Шаронов. Здесь родилась и помирать тут вместе с детьми буду. Я ведь тоже на рытье окопов хожу, только через день. А может, и для армии буду полезна чем. Раненых обстираю, накормлю, если надо, и перевязку смогу сделать.

- Ну что ж, хорошо… Простите, как ваше имя-отчество?

- Пелагея Ивановна Махоркина.

- Если помощь какая нужна, приходите. Может, детей надумаете эвакуировать за Волгу, поможем. Трудно вам с тремя.

- Всем, товарищ секретарь, сейчас трудно, не мне одной. Немцев бы только в Сталинград не пустили.

«Вот она, простая русская женщина, настоящая патриотка родной земли! А сколько за последние недели умоталось разных шкурников! Ведь были такие, что даже партбилеты бросали. Вот когда наступила настоящая проверка человека. Что еще покажет она, когда враг подойдет к городу?…»

Махоркина вышла, но тут же появилась секретарша. Она поглядела строго на часы (было десять вечера) и сказала:

- Алексей Федорович, немедленно отправляйтесь домой. Вы не обедали и не ужинали…

Шаронов протер носовым платком усталые красноватые глаза.

- Все так, Мария Федоровна. Ко мне есть кто? Секретарша не утаила, что его ждал какой-то военный.

- Давайте, давайте, пусть зайдет…

- Да надо же вам отдыхать когда-нибудь, Алексей Федорович! Одолевают вас эти военные…

Дверь раскрылась, и на пороге появился Федор Шаронов. Помятое, осунувшееся лицо сразу бросилось в глаза Алексея, Они постояли молча и шагнули навстречу друг другу, обнялись. Алексей почувствовал, как теплые капли пощекотали ему щеку и шею.

- Федор! Федор! Ты это что? - Он увидел, как у младшего брата покривились и дрогнули губы, глаза его заблестели от радости.

- Радость у меня, Алексей, великая… В партии я остался. Доверяет мне партия.

- Тебя исключали? За что?

Шаронов- младший махнул рукой.

- Долгая песня… Судьбу благодарю, что у меня командир такой: до члена Военного совета фронта дошел. Дивизию ему приказали сдать одному выскочке - Быстрову. Мой командир - к начальнику отдела кадров фронта: так и так, мол, рекомендую ветерана, воспитанника дивизии Бурунова: он у нас до войны был замполитом батальона, а за войну до командира полка вырос. Начальник кадров ни в какую. И даже насмехаться над нашим Канашовым стал. «Был у нас, - говорит, - тут один начальник-чудак. Сам лысый, маленького росточка и давай себе командный состав по этому принципу подбирать. Вот и вы хотите утвердить в дивизии какую-то свою династию». Ну, Канашов не из тех, кого легко уговорить можно. Он спорить стал. И вот товарищ Хрущев поддержал его. Назначили командовать дивизией Бурунова.

Летнее наступление немецких войск развивалось успешно. Генерал Мильдер преуспевал. Во второй половине июля его отозвали в штаб армейской группы, где он получил из рук командующего генерал-полковника барона Вейхса орден «рыцарский крест», а спустя неделю был назначен командиром танкового корпуса. Но только Мильдер принял корпус, как его направили в состав группы армий «Б», и вскоре он был передан и подчинен непосредственно командующему 6-й армией генерал-полковнику Паулюсу.

Мильдер прибыл в штаб 6-й армии, который находился на правом берегу реки Дон, в станице Боковская, и представился новому начальнику. Генерал-полковник Паулюс являлся представителем того нового генералитета, который сочетал в себе традиции старой юнкерской военной касты с новой современной военной доктриной: на ней с приходом фашизма к власти и воспитывалась немецкая армия, избалованная успешной военной кампанией в Европе. Паулюс, как и многие другие генералы и офицеры этой школы, до фанатизма верил Гитлеру, его необычайной интуиции. Среди военных кругов Паулюс не считался сильной, волевой личностью. Умный и одаренный полководец, он вместе с тем был чувствительным человеком, легко поддающимся влиянию. Высокий, с мягкими чертами лица, он мало походил на военного, однако мундир и регалии делали его генералом-военачальником. Паулюс произвел на Мильдера хорошее впечатление. В его манере обращаться к подчиненным было что-то непосредственное и очень располагающее. Они сели в мягких креслах друг против друга за круглым столом.

- Я слышал об успешном действии корпуса, которым вы назначены командовать. Он прибыл к нам, если я не ошибаюсь, Двадцать четвертого июля из района нижнего течения Донца. - Паулюс сделал паузу, рассматривая Мильдера. - Миг, господин генерал, понравилась ваша статья в журнале «Милитер Вохенблат». Но не слишком ли вы переоцениваете танковые войска? Опыт боев на Восточном фронте осенью и зимой прошлого года показал, что без пехотных соединений мы не имели бы такой прочной и, устойчивой обороны. Только ей мы и обязаны тем, что многие весенние и летние операции, намеченные русскими, не дали успеха. Как бы считаете?

- Но, господин генерал-полковник, опыт тех же боев, особенно в настоящее время, не оставляет сомнения, что мы никогда бы не имели таких блестящих успехов без наших танковых соединений.

Паулюс снисходительно улыбнулся.

- Вижу, что вы человек с довольно устойчивыми взглядами. Вы не лишены и логики в своих суждениях. Я разделяю вашу мысль о танках как о могучей ударной силе, но не отношу их к решающему фактору, способному самостоятельно определить успех крупной стратегической операции. Чем можно объяснить блестящие успехи действий танков летом 1941 года? Мне кажется, прежде всего тем, что русские тогда не имели вполне подготовленной обороны и, подавленные внезапностью, первые недели не умели отступать. Вы согласны со мной?

Мильдер вынужденно соглашался, но во взгляде на роль танков в современной войне оставался по-прежнему иного мнения.

- Я разделяю вашу точку зрения, что внезапность ошеломила противника, но отступательные бои русские вели, надо все же признать, упорно и, я бы сказал, умело. И только наши танки сокрушали все на своем пути и заставляли противника отступать. Так было и в 1941 году, так выглядит развитие летней кампании и теперь. Чем же, господин генерал, можно объяснить успехи наших глубоких танковых прорывов этим летом? Меньше чем за месяц русские отступили от ста сорока до четырехсот километров, оставив нам богатые хлебом и другими продуктами правобережные районы Дона и восточные промышленные районы Донбасса.

Паулюс подошел к оперативной карте, висевшей на стене.

- Вы правы, успехи нашей армии не могут нас не радовать. Когда я смотрю на эту карту, - он постучал указкой,- и вижу, что неменкие войска уверенно продвигаются на восток, захватили Ростов, форсировали Дон в нижнем течении, создав тем самым непосредственную угрозу Сталинграду и Кавказу, мне хочется петь, хотя у меня нет совсем вокального дарования. И тут я вполне разделяю общую радость вместе с вами. Но, говоря о блестящих успехах, мы не должны их переоценивать. Это опасно… Я заметил, что последнее время мы берем в плен мало русских. И это навело меня на мысль, что они кое-чему научились. Русские генералы теперь умело выводят войска из-под наших ударов и сохраняют живую силу. Довольно редко можно встретить на дорогах брошенную ими технику или оружие…

Мильдер стоял неподалеку от карты, слегка запрокинув голову. Он едва улыбнулся краешками губ.

- Здесь они, господин генерал, на мой взгляд, просто верны старым традициям русского военного искусства. Так поступал в свое время их опытнейший полководец Кутузов. Вся разница лишь в том, что тогда решающее сражение состоялось на ограниченном пространстве в битве за Москву. И это дало возможность Кутузову противостоять Наполеону. Теперь фронты протянулись на тысячи километров. И когда мы захватим Волгу и в наших руках будет кавказская нефть, сомневаюсь, чтобы русские после этого могли дать где-либо нашей армии решающее сражение. Их силы, как никогда до этого, в войнах прошлого, будут распылены. В этом, на мой взгляд, одна из основных слабостей их порочной стратегии…