— Сарин по очереди рассматривала дворян, и ее взгляд пал на Шудена. Тот казался скорее нерешительным, чем расстроенным.

— Что? — тихо спросила принцесса.

— Кажется, я нашел способ, — неуверенно ответил он.

— Говори, — приказал Эхан.

— Сарин довольно богата, — начал джиндосец. — Раоден оставил ей по меньшей мере пять тысяч део.

— Мы уже рассматривали этот вариант, Шуден, — вмешался Люкел. — У нее неплохое состояние, но ей не тягаться даже с Ройэлом.

— Верно. Зато вместе они легко обойдут Телри.

В комнате воцарилась тишина.

— Строго говоря, ваш брачный контракт аннулирован, — раздался позади голос Эйша. — Смерть Йадона положила ему конец, поскольку трон больше не принадлежит его роду. Как только королем станет кто-то другой, договор с Теодом будет расторгнут и вы потеряете титул арелонской принцессы.

Шуден согласно кивнул.

— Но если вы объедините состояние с лордом Ройэлом, то не только увеличите его доходы, но и придадите притязаниям герцога законный характер. Не думайте, что родословная в Арелоне ничего не значит. Дворяне охотнее присягнут на верность родственнику Йадона.

Ройэл не отрывал от девушки взгляда, лучащиеся глаза делали его похожим на доброго дедушку.

— Должен признать, что юный Шуден рассуждает здраво. Наш брак будет носить строго политический характер, Сарин.

Принцесса глубоко вдохнула; все менялось так быстро, что у нее закружилась голова.

— Я понимаю, милорд. Мы поступим так, как будет лучше для страны.

Вот так Сарин оказалась помолвлена во второй раз за последние два месяца.

— Боюсь, у меня не получилось романтического предложения, — извинился Ройэл.

Встреча закончилась, и старый герцог как бы невзначай предложил подвезти Сарин во дворец. Остальные, включая Эйша, поняли, что им необходимо поговорить наедине.

— Все хорошо, милорд, — слабо улыбнулась принцесса. — Политические союзы должны заключаться именно так: сухо и на трезвую голову.

— Вы очень практичная женщина.

— Приходится, милорд.

Герцог нахмурился.

— Неужели нам необходимо возвращаться к «милорду», Сарин? Я думал, мы оставили формальности позади.

— Простите, Ройэл. Я порой забываю, что мы не на публике.

— Вам нечего бояться. Я не отступлюсь от обещанного: наш брак не переступит рамок взаимного уважения. Вам не следует считать себя обязанной на большее.

Какое-то время принцесса смотрела в окно, молчание в карете нарушал только мерный цокот копыт по мостовой.

— А как же наследники?

Ройэл негромко засмеялся.

— Нет, Сарин. Спасибо, но нет. Даже будь это физически возможно, я не собираюсь иметь детей. Я уже стар, мне осталось от силы несколько лет. На сей раз брачный контракт не запретит вам выходить замуж после моей смерти. И когда меня не станет, вы наконец сможете выбрать себе супруга по любви; к тому времени мы заменим нелепую систему с титулами на что-то более стабильное, и ваши дети от третьего мужа унаследуют трон.

Третий муж. Ройэл говорил так, как будто уже умер и снова оставил ее вдовой.

— Ну, — протянула девушка, — если все пойдет по вашему плану, мне будет нетрудно найти нового супруга. Трон послужит заманчивой приманкой, даже со мной в придачу.

Лицо герцога посуровело.

— Я хотел кое-что с вами обсудить.

— Что?

— Вы слишком требовательны к себе. Вы говорите так, как будто уверены, что никто вас никогда не полюбит.

— Так и есть, — без выражения ответила принцесса. — Поверьте мне.

Ройэл покачал головой.

— Вы прекрасно разбираетесь в людях, но совсем не знаете себя. Очень часто наша самооценка далека от истины. Вы зря считаете себя старой девой, дитя, — вы молоды и привлекательны. До сих пор вам не везло, но не следует оставлять надежду на лучшее.

Мудрые старые глаза заглянули ей в душу. Несмотря на неподобающую возрасту склонность к розыгрышам, герцог разбирался в жизни.

— Вы обязательно найдете любовь, Сарин, — серьезно пообещал он. — Вы станете подарком для любого мужа — гораздо большей наградой, чем занимаемый вами трон. Независимый дух и острый ум не устрашат достойного вас мужчину, сильного и уверенного в себе; он оценит подобные качества.

Сарин покраснела и отвела взгляд. И все же слова Ройэла обнадежили ее. Возможно, не стоило пока ставить на мечтах крест. Ей будет за тридцать, но у нее появится еще один шанс найти себе спутника жизни.

— В любом случае, — сменил тему герцог, — наша свадьба должна состояться как можно скорее, иначе Телри не остановить.

— Что вы предлагаете?

— День похорон Йадона. По закону его правление закончится в момент похорон.

Через четыре дня — помолвка получилась рекордно короткой.

— Мне жаль, что вам придется пройти через подобное испытание, — продолжал Ройэл. — Вам, должно быть, неприятно думать о замужестве с дряхлым старикашкой.

Сарин невольно улыбнулась ласковому тону и положила ладонь ему на руку.

— Честно говоря, я считаю, что мне повезло. Немного найдется в мире людей, брак по расчету с которыми я почла бы за честь.

Морщинистое лицо старого придворного расплылось в озорной улыбке.

— Какая жалость, что Эхан уже женат.

Сарин убрала руку и хлопнула его по плечу.

— Я пережила достаточно потрясений, Ройэл, не провоцируйте у меня несварение желудка.

Герцог от души рассмеялся. Но не успело его веселье улечься, как тишину в карете нарушили громкие вопли с улицы. Принцесса вздрогнула, но кричали не от боли или ярости: крики звучали радостно. Она выглянула из окна и увидела собирающуюся на поперечной улочке толпу.

— Что происходит? — забеспокоился Ройэл.

Карета поравнялась с толпой, и Сарин безошибочно узнала высокую фигуру в центре. Она онемела от изумления.

— Но… но это невозможно!

— Что там?

— Хратен. — Принцесса не могла оторвать от жреца взгляда широко распахнутых глаз. — Он сбежал из Элантриса!

Тут она поняла, что лицо джьерна больше не уродовали темные пятна.

— Доми милостивый, он излечился!

На рассвете пятого дня изгнания Хратен понял, что ошибался. Он умрет в Элантрисе. Пять дней — слишком долгий срок, чтобы прожить без питья, а он знал, что в проклятом городе нет воды.

Он не сожалел о своей ошибке; он поступил так, как подсказывала логика. Пусть его вела логика отчаяния, но он все продумал. Останься он в Каи, с каждым днем его беспомощность только возрастала бы. Лучше умереть от жажды.

К концу пятого дня приступы бреда посещали его все чаще. Временами джьерну казалось, что он слышит, как над ним насмехается Дилаф, иногда место артета занимала теоданская принцесса. Однажды ему почудилось, что его посетил сам Джаддет; лицо бога горело алым огнем разочарования, и он свысока презрительно рассматривал Хратена. Вскоре видения изменились. Он больше не видел знакомых лиц, не чувствовал унижения и не слышал насмешек. Их сменило кое-что более ужасное.

Воспоминания о Дахоре.

Он снова очутился в темной пустой келье монастыря. — По высеченным из черного камня коридорам эхом разно-сились крики, животная мука мешалась со строгим речитативом, усиливающим странные, нечеловеческие способности. Мальчик Хратен послушно стоял на коленях в крохотной, не больше чулана, келье; пот заливал распахнутые в ужасе глаза. Он знал, что скоро за ним придут.

Рэтборский монастырь обучал убийц, Фьелдор — шпионов. Дахор… Дахор готовил демонов.

Беспамятство джьерна прояснилось около полудня, отступив на время шаловливой кошкой, которая позволила добыче побегать перед последним, смертельным ударом. Хратен настолько ослабел, что с трудом поднялся с твердой мостовой; его покрытая слизью одежда прилипла к камням. Он не помнил, как свернулся клубком на булыжниках площади. С усталым вздохом он провел рукой по безволосой голове в бесполезной попытке вытереть грязь. Пальцы укололись о что-то жесткое: щетина.