Ну, а спал…
Спал мало, как прежде, по четыре часа в сутки. А когда бессонница, головные боли посягали и на это время, он делал гимнастику, обливался холодной водой и стучал на машинке с еще большим упорством, стараясь пересилить недуг.
Диссертацию Борис Григорьевич защитил в Московском институте физкультуры. Вскоре он стал доцентом.
А несколько лет назад ему на кафедру принесли письмо с фотографией от полковника Курганова. На ней была запечатлена гаубица. Та самая, которая стояла среди сосен и елей в промерзшем подмосковном лесу, где разорвался снаряд… Оттуда она дошла до Берлина, громила врага в его логове.
* * *
Я улетал из Алма-Аты переполненный впечатлениями от встречи с Борисом Григорьевичем. Смотрел в окно самолета и думал, как рассказать о его жизни.
Он ведь еще иногда пишет рассказы. Отвечает на письма юных читателей. Он помнит цвет неба, травы, солнца, хотя давным-давно в саратовском госпитале старый профессор пророчил ему: "Через пять лет для вас все станет серым. Одинаково серым. И нет такой силы, которая могла бы воспрепятствовать этому".
Ошибся профессор! Сила такая есть. Имя ей - беспредельные воля и мужество.
Л. ГОРЯНОВ
ПОХОРОНЕН БЫЛ ДВАЖДЫ ЗАЖИВО.
В тысяча девятьсот сорок седьмом году я служил во флотской газете "Красный черноморец". Стояло жаркое южное лето. В ту пору к нам пришла с дружеским визитом эскадра кораблей английского флота. Севастополь открыл ей объятья. В программу встречи входил и большой спортивный праздник - матчи по футболу, плавание, гребля, бокс…
Состязания по боксу собрали прямо-таки невиданную аудиторию. На Водной станции, где они проходили, расположилось несколько тысяч зрителей. И любители этого мужественного вида спорта не раскаялись в своем энтузиазме. Все встречи были интересными. Но я хочу рассказать об одной.
…На ринг вызвали атлетов тяжелой весовой категории.
- В левом углу, - объявил судья-информатор, - мичман и чемпион английского флота Джек Бенкс, в правом - старший лейтенант Алексей Чернышев…
Голос судьи, усиленный динамиком, еще не смолк, когда над трибунами, над бухтой, казалось, над всем городом повис взволнованный возглас:
- Алексей!
Мы все повернулись к человеку, выкрикнувшему это имя. Перед нами был военный моряк в форме главного старшины. Его грудь украшали несколько орденов Красного Знамени, два ордена Славы, ну а медалей - не счесть. Сейчас он стоял подавшись вперед и жадно вглядывался в тот угол ринга, где спиной к трибунам сидел советский боксер. И когда Алексей Чернышев обернулся на крик, главный старшина схватился за голову и зашептал:
- Не может быть! Не может быть! Ведь я ж его похоронил в сорок первом…
И все-таки это был тот самый Алексей Чернышев. Я познакомлю вас с его удивительной, почти невероятной биографией.
Весной тысяча девятьсот тридцать шестого года выпускник Центрального института физкультуры, ученик прославленных мастеров ринга Льва Темуряна и Константина Градополова, чемпион Москвы Алексей Чернышев был призван на службу во флот. Он попал в город русской славы, в город солнца и улыбок - Севастополь. Три месяца учебы.
И вот уже лейтенант Алексей Чернышев - начальник физической подготовки линкора "Парижская коммуна", флагмана черноморской эскадры.
Можно было бы написать целую повесть о том, как заразил он великой любовью к спорту личный состав этой плавучей крепости. И о том, как за короткий срок стал кумиром черноморцев. Чемпион флота, чемпион Крыма, победитель первенства Военно-Морских Сил, участник всех всесоюзных соревнований!.. Сильный, быстрый, он радовал на ринге не только этими качествами, но прежде всего своим высоким искусством, безупречной техникой, неудержимой отвагой.
"Начальнику физподготовки линейного корабля "Парижская коммуна" лейтенанту Алексею Чернышеву не нужно агитировать своих подчиненных, уговаривать их любить спорт. Лучшая агитация - он сам. Каждый старается подражать этому бравому командиру, прославленному чемпиону ринга", - читаем мы в очерке, который летом сорокового года посвятила нашему герою флотская газета.
Удалось мне разыскать и корабельную газету тех лет. В ней часто печатались статьи лейтенанта Чернышева. Вот одна из них, в номере от 22 июня 1941 года.
"В разгаре спортивное лето, - писал Алексей Чернышев. - И мы с новой силой провозглашаем лозунг, что каждый моряк должен быть отличным спортсменом. У нашего корабля в этом отношении большие успехи, добрые традиции. Мы выиграли многие ответственные соревнования, подготовили немало чемпионов.
Но дело, в конце концов, не в чемпионах. Морская служба, жизнь военного моряка полны суровых испытаний. Спорт, только спорт поможет достойно встретить их и выйти с честью из самого сложного положения".
В то утро, когда вышла газета, лейтенант Чернышев нес службу вахтенного начальника на линкоре. Едва рассвело, как над Севастополем, над рейдом, над мирно спящими боевыми кораблями появились вражеские самолеты. Грохнули первые разрывы бомб. Завыли сирены. Ударили зенитки.
- Боевая тревога!
А через несколько месяцев, когда фашисты подошли к Перекопу, Черноморский флот отрядил на защиту Крыма, на оборону дальних подступов к Севастополю, батальоны морской пехоты. Туда отбирали самых сильных и смелых. В один из таких батальонов пошел добровольцем и коммунист Алексей Чернышев.
Противотанковый взвод, которым он командовал, сражался отчаянно, дерзко. Только в течение одного дня личный состав этого подразделения (которое, к слову сказать, было сформировано исключительно из спортсменов с "парижанки") уничтожил одиннадцать танков врага, отразил девять яростных его атак.
А на следующее утро поступил приказ: выбить гитлеровцев с высоты, господствующей над местностью. Взвод лейтенанта Чернышева наступал в составе батальона. Девятнадцать раз поднимались моряки в атаку, и каждый раз яростный пулеметный огонь фашистов прижимал их к земле.
- Разрешите взводом обойти высотку слева. Ворвемся обязательно, - попросил Алексей командира. И для убедительности добавил: - У меня ведь все спортсмены. Не подведут!
- Действуйте! - раздалось в ответ. - Действуйте, браточки. Выручайте.
Через двадцать минут взвод ворвался в первую линию фашистских траншей. Раньше всех прыгнули туда Алексей Чернышев и его ординарец, чемпион эскадры по плаванию Сергей Прокопенко. И почти в это же мгновение в бруствер ударил немецкий снаряд. Тучей осколков разорвало матроса. Упал на дно траншеи недвижимый Чернышев.
- Братцы, лейтенанта нашего убили…
Снова загремело сражение. Гитлеровцы, подтянув танки и артиллерию, пошли на штурм, стремясь любой ценой вернуть важный рубеж. Вражеские клинья охватывали высоту слева и справа. Создалась угрожающая обстановка.
- Приготовиться отходить, - раздался приказ.
В эту минуту боцман с линкора Николай Ершов подполз к траншее, где лежали Чернышев и Прокопенко. Засыпал их землей.
- Чтобы гады не надругались над нашими товарищами, - объяснил кратко.
Но высоту в тот раз мы врагу не отдали. Подоспевший резервный батальон морской пехоты отбросил фашистов и остался защищать рубеж. Главный старшина Николай Ершов через полчаса получил ранение и был отправлен в тыл. А ночью бойцы похоронной команды нашли в траншее Чернышева, навели на его почерневшее от земли лицо луч фонарика.
- Да он дышит.
- Не может быть…
- Дышит, говорю…
Через неделю "погибший" чемпион флота снова был в строю, снова командовал взводом, хотя в результате тяжелейшей контузии надолго полностью потерял слух. Его отправляли в тыл, но он наотрез отказался.
- Так мне даже лучше воевать, - шутил Алексей. - Разрывов не слышно, самолетов не слышно, танков не слышно - красота.
