Гигантская чаша стадиона в Лужниках бурлила, то и дело взрываясь аплодисментами. Шел большой спортивный праздник, посвященный открытию Спартакиады народов СССР. Торжественным маршем прошли по гаревой дорожке молодые, сильные, загорелые участники соревнований. Завершили свои выступления гимнасты, акробаты, конники. И вдруг - бронетранспортеры с солдатами. Как-то удивительно необычно выглядели грозные боевые машины, стальные шлемы и оружие воинов на общем красочном фоне. Начался "бой". Рассыпали дробь автоматы, загрохотали взрывы. Короткий бросок - атака и, наконец,- рукопашный.

Под самым козырьком стадиона, там, где расположились руководители выступлений, стоял моложавый подтянутый полковник. Он напряженно наблюдал за ходом "боя", делал пометки в блокноте, и только когда все закончилось, с облегчением вздохнул. Осмотрелся по сторонам и невольно обратил внимание на группу молодых людей, живо обсуждавших только что увиденное.

- Здорово сражались! - говорил один из них. - Приемы, броски, удары. Тренировались, наверно, долго. Да только вряд ли на фронте такое случалось. А теперь и подавно все это ни к чему. Техника!

Полковник нахмурился. Но сдержался, ничего не сказал. Только потом, в номере гостиницы, пожалел, что промолчал.

…С восходом солнца наступила оттепель. Глубокие сугробы в лесу посерели и слегка осели. Под ногами чавкал подтаявший на солнце снег. Каждый новый отзвук близкой канонады заставлял вздрагивать вековые деревья, они обдавали бойцов ледяной капелью. В этот день 17 февраля 1944 года наши войска завершали грандиозную наступательную операцию в районе Корсунь-Шевченковского, добивая крупную группировку врага, попавшую в котел.

Вокруг шел бой, но неподалеку от перекрестка лесных дорог, где расположилась оперативная группа штаба гвардейского полка, было спокойно. У ящика со штабными документами в наспех вырытом окопчике лежал раненный в голову командир полка Герой Советского Союза подполковник Климов. Рядом расположились командир роты связи лейтенант Самаркин и командир полковых разведчиков младший лейтенант Наклонов.

Телефон молчал, хотя Самаркин беспрестанно вызывал комбата первого. Но первый не отзывался.

- Не нравится мне эта тишина, - сказал Климов и обратился к младшему лейтенанту, юноше, совсем недавно сменившему погоны сержанта на офицерские. - Выдвинься к развилке и приготовься к бою. Проверь связь.

По линии ушел разведчик.

Подождали. Он не возвращался. Отправился другой.

Вскоре мокрый, весь в снегу, боец скатился в окоп. Он нашел своего товарища лежавшим ничком в сугробе. В спине у него торчал фашистский штык…

- Они здесь, рядом! - с трудом переводя дыхание, докладывал разведчик. И почти тут же передали с дозорного поста: "Идут!".

Фашисты приближались. Когда по ним хлестнул ливень свинца, они бросились врассыпную и залегли. Кто знает, может быть, фашисты решили, что перед ними рота, а то и батальон.

Наших же было едва больше десятка. Горстка храбрецов и половина из них - совсем юноши. Молод был и командир. Чуть больше двадцати лет прожил на свете Юрий Наклонов. До войны учился в Херсонском мореходном техникуме, плавал на паруснике "Товарищ", с увлечением занимался спортом. И вдруг - война. Его направили в военное училище. Но доучиться и там не удалось - уехал на фронт сержантом. Он сражался под Сталинградом, был ранен, десятки раз ходил в атаку, брал "языка". Теперь он знал, что такое война. И чувство страха было знакомо ему. Но за время, проведенное на фронте, Юрий научился побеждать его, привык смотреть смерти в глаза.

…Бой не утихал. Потерян счет отбитым атакам. Ручной пулемет Наклонова раскалился так, что его то и дело приходилось остужать снегом. Кончались патроны, у каждого оставалось по одной-две гранаты.

"Скорей бы ночь, - думал Юрий, - тогда наступать побоятся", - это он знал по опыту.

И действительно, натиск немцев стал ослабевать, а затем они и вовсе затаились.

Бойцы перетряхнули вещмешки, надеясь найти что-нибудь съестное. Несколько сухарей да кусок рафинада поделили поровну…

И вдруг с левого фланга: "Немцы!". До полной темноты они решились на отчаянную атаку. Под покровом сумерек подкрались незамеченными, а затем рванулись во весь рост, стреляя на бегу.

- Патроны беречь! - приказал Наклонов.

Врага встретили гранатами и коротким прицельным огнем. Лежа за пулеметом, Юрий отражал атаку на левом фланге, где немцы наседали особенно яростно, и лишь в последний момент заметил в десятке метров перед собой эсэсовца. Огромный, в волочащейся по снегу шинели, тот, прежде чем свалиться, успел метнуть гранату. Наклонэв услышал звонкий треск, всем телом ощутил горячий удар воздуха и на секунду потерял сознание.

Первое, что увидел очнувшись, - расщепленная у самого основания береза. Это она заслонила Наклонова от осколков своим тонким телом. А вокруг шел рукопашный бой. Отбросив ставший ненужным пулемет, с пистолетом, Юрий кинулся на помощь товарищам. Одного, второго фашиста уложил в упор. Нажал на спуск в третий раз - ничего. Кончились патроны.

Разведчики дрались отчаянно. Прикладами автоматов, ножами, пустили в ход саперные лопаты. Слышались лязг железа, короткие вскрики, тяжелое дыхание.

Юрий видел, как старший сержант Яковлев, подняв автомат над головой, с силой опустил его на каску укутанного в бабью шаль детины, как боец Карпов ударом ножа поверг наземь другого фашиста. Все это он видел - отчетливо, так, как видят в бою бывалые разведчики.

И откуда-то сбоку: "Лейтенант!".

Рывком обернулся. Тесак, занесенный над головой, глаза эсэсовца, полные звериной злобы и животного страха.

Секунда? Нет, ничтожная ее доля решила исход поединка.

А передышки нет. С треском лопается на спине шинель, нестерпимо болит рука, перебитая осколком снаряда еще под Сталинградом.

Левой снизу в квадратную челюсть, как учили его когда-то в боксерской секции херсонской мореходки, ногой в живот… Еще один враг на снегу. И тут словно из-под земли перед ним вырастает эсэсовец - невысокий, кряжистый. Юрий едва успел увернуться от тяжелого кулака, как получил удар в живот.

"Врешь! Не сдамся!" - и, улучив момент, перехватил вытянутую в ударе руку, резко дернул на себя и бросил врага на землю…

Пусть не обижаются на него первый тренер по боксу и преподаватель рукопашного боя из военного училища - Наклонов в эти минуты не помнил о них. Но вспомнил потом, когда затих этот короткий страшный бой, когда израненные разведчики, не в силах держаться на ногах, сидели на снегу. Только тогда Юрий Наклонов особенно остро осознал, чем обязан он этим людям, своим наставникам. Обязан тем, что помогли ему закалить характер, волю, тем, что в мышцах его оказались сила и ловкость, о каких сам не подозревал, тем, что научили они его не сгибаться, держаться до конца, наконец, обязан жизнью.

Неподалеку вповалку лежали уцелевшие фашисты. Пленные. Их больше двух десятков. Примерно столько же осталось на месте схватки. Фанатики-убийцы из мотобригады СС "Валония" оказались бессильными выдержать схватку с горсткой храбрецов, в несколько раз уступавших им числом, но превосходивших отвагой, физической силой, ловкостью, воинским умением.

Когда подошли наши, - удивились несказанно.

Сильны, рукопашники! Ничего себе, накрошили!

Только через несколько месяцев, когда гвардейская армия уже сражалась в Румынии, пришли награды за памятный рукопашный. На груди у молодого командира Наклонова рядом с другими наградами засиял орден Боевого Красного Знамени.

…С полковником Юрием Ивановичем Наклоновым мы встретились на Военном дважды краснознаменном факультете физической культуры и спорта при Ленинградском институте имени П.Ф. Лесгафта. Сейчас он кандидат педагогических наук, доцент, начальник той самой кафедры, где наряду с другими дисциплинами слушатели овладевают приемами рукопашного боя. Вместе листаем книгу "От Сталинграда до Вены", изданную еще в начале 1945 года. На одной из страниц под рубрикой "Герои армии" небольшой рисованый портрет и короткая подпись под ним: "Гвардии лейтенант Наклонов. Уничтожил в рукопашном бою 20 гитлеровцев".