Получилось не так радостно, как Гарри хотел, но ему нужно было написать об этом. Свернув письмо, Гарри встал и позвал Хедвигу. Осторожно привязав письмо к её лапке, он выпустил ее в окно навстречу к его опекунам. Он глядел ей вслед, пока она совсем не пропала из виду. Не имея здесь больше дел, Гарри собрал свои принадлежности и вернулся в башню Гриффиндора и провел большую часть ночи за выполнением домашней работы по Прорицанию. Он стремился сделать ее правильно, но когда закончил и лег спать, то не мог отделаться от ощущения, что пару вещей все же придумал.

Спустя пару дней пришел ответ от Сириуса с Ремусом. Крёстный горел желанием узнать подробности, в то время как Ремус сумел сохранить спокойствие, лишь попросив Гарри сообщить о произошедшем Дамблдору. Оба опекуна не знали, является ли случившееся одним из этих «случаев», но никто из них явно не хотел рисковать. Идти к Дамблдору и всё рассказывать очень не хотелось, но Гарри знал, что не сделай он этого сам, Сириус с Ремусом всё равно сообщат директору. Зная крёстного, Гарри нисколько не сомневался в том, что уже через несколько дней к Дамблдору примчится сова с письмом, в котором тот захочет узнать, рассказал ли парень уже ему обо всём.

Но Гарри недооценил Сириуса. Уже в тот же день директор вызвал Гарри к себе. Он не стал давать никаких объяснений случившемуся, но потребовал от Гарри немедленно сообщить ему, если подобное вновь произойдёт. Гарри нехотя согласился. К его счастью, больше такое не происходило. Неделя проходила за неделей, и всё, казалось, было нормально.

По крайней мере, пока профессор Моуди не поставил учеников перед фактом, что каждый из них будет подвергнут заклятию Империус с целью выяснить, кто может ему сопротивляться, а кто нет. Гермиона, естественно, возмутилась, заявив, что это незаконно. Моуди наградил её выразительным взглядом и объявил, что если кто‑то не хочет узнать, каково это, он может покинуть класс. Никто не вышел.

Ученики по очереди выходили, и Моуди накладывал на них заклятие. В затылке снова появилось неприятное ощущение, словно туда проник некий раздражитель. Сопротивляясь ему, Гарри с горечью наблюдал, как его однокурсники покорно выполняют все приказы профессора Моуди. Казалось, никто не был способен изобразить даже попытку борьбы. Ни одного постороннего движения, ни одного признака сопротивления.

― Ты следующий, Поттер, ― внезапно прорычал профессор Моуди.

Стараясь себя успокоить, Гарри занял положенное место в центре класса, где до него уже побывало несколько его товарищей. Вперив взгляд в профессора Моуди, он отчаянно надеялся, что всё же сможет побороться с заклинанием.

― Империо!

И вновь воля как будто стала покидать Гарри, будто увязая в вязкой трясине. Тревоги улетучивались, но всё же что‑то шло не так. Гарри почувствовал это, чувства стали возвращаться. Он знал: у него еще есть секреты. Закрыв глаза, Гарри почувствовал, как будто издалека, что склонил голову, и попытался восстановить контроль над собой. Он боролся с трясиной, в которую отчаянно не хотел погружаться.

В голове раздался голос профессора Моуди, приказывающий ему что‑то сделать, но он не разобрал что. Гарри лишь знал, что не станет это делать. Тело подчиняется только ему, и никому другому. Глаза его открылись, он медленно поднял голову. Посмотрев на профессора Моуди, он попытался сбросить заклинание. Попытался, и сразу почувствовал, как что‑то поднимается в нём, отгораживает от чужой воли. Он надавил и разорвал связь.

На глазах учеников Гарри и Моуди отлетели в разные стороны. Парень неловко приземлился на жесткий пол, больно ударившись бедром. Подавив стон, Гарри сел, невольно поморщившись от боли, прошедшей через всё тело. Тут же чьи‑то руки подхватили парня и помогли подняться. Взглянув на профессора Моуди, Гарри понял, что тот находится не в лучшем состоянии.

― Вот уж не думал, что такое произойдёт, ― в изумлении проговорил профессор Моуди. ― Поттер не только поборол заклятие, но ещё и дал сдачи. Давай повторим, Поттер. Только в этот раз не надо бросать меня через весь класс.

Когда все отошли подальше, Моуди снова наложил на Гарри заклятие. На этот раз глаз тот не закрыл, сразу начав бороться с трясиной, в которой улетучиваются все страхи и тревоги. Он снова стал сопротивляться голосу, приказывающему ему сделать что‑то со столом. И опять в нём что‑то поднялось, окружило, полностью закрыв от влияния со стороны Моуди. В этот раз полетов через весь класс не было. Однако оба отступили на шаг назад, будто кто‑то подтолкнул их.

― Отлично, Поттер! ― воскликнул профессор Моуди. ― Владение собой и решительность! То что нужно! Немного тренировки, и я не позавидую тем, кому вздумается наложить на вас это заклятие.

К концу урока только Гарри смог побороть заклятие. И хотя профессор Моуди больше не проронил ни слова, Гарри мог поклясться, что чувствовал, выходя из класса, как профессор смотрит на него. Он решил, что это из‑за полета через класс, о причине которого ни Гарри, ни Моуди не имели ни малейшего представления. И хотя он опять не знал, что произошло, Гарри решил не рассказывать об этом директору. В конце концов, никто же не пострадал, так чего же беспокоить взрослых.

Объемы домашнего задания росли с каждым днём, и на что‑то другое почти не оставалось времени. Преподаватели объясняли это необходимостью готовиться к сдаче СОВ, ожидающих их в следующем году, и ученикам оставалось лишь стонать от раздражения. Если этот год настолько плох, то следующий будет просто ужасен.

В конце октября в школе появились объявления, напоминающие ученикам, что их сверстники из Шармбатона и Дурмстранга прибудут тридцатого октября в шесть вечера. Вся школа с нетерпением ждала этого момента. Ученикам чрезвычайно необходимо было отвлечься от домашних задания, и это оказалось как нельзя кстати. Особенно радовало то, что в этот день занятия закончатся раньше. Рон, Гарри и Гермиона едва сдерживали свое нетерпение. Даже Зельеварение не могло омрачить их радости.

― Можете в это поверить?! ― воскликнул Эрни Макмиллан, ученик Хаффлпаффа, из‑за спины Гарри. ― Неделя, и они будут здесь. Надеюсь, Седрик знает.

Гарри с улыбкой оглянулся на Эрни. Седрик Диггори был капитаном команды Хаффлпаффа по квиддичу и по совместительству ловец. В прошлом году, когда Гарри получил травму на матче, Седрик первым извинился перед ним, едва парня выписали из Больничного крыла.

― Седрик участвует? ― спросил Гарри, Эрни кивнул в ответ. ― Хорошо. Думаю, для Хогвартса не найти лучшей кандидатуры.

Эрни был настолько поражён, что едва не споткнулся.

― Ты так считаешь, Гарри? ― он обогнал Рона и пошел спиной вперед, смотря на Гарри. ― Я думал… ты будешь… ну… после того, что случилось на игре в прошлом году…

― Это было всего лишь игра, ― просто ответил Гарри. ― Все игроки могут получить травму. В том числе и ловцы.

Гарри не ожидал, что сверстники будут считать, что он должен затаить злобу из‑за того, что случилось на игре. Никто ведь не хотел убить его или причинить какой‑то вред. Фраза Эрни была лишним доказательством того, что окружающие вовсе не знают, какой он на самом деле. Они знают Мальчика–который–выжил, а не Гарри.

Эрни усмехнулся.

― Прекрасно, Гарри! ― радостно произнес он. ― Я обязательно передам Седрику!

И он помчался, обгоняя всех, в Большой зал, к столу Хаффлпаффа, никто не успел даже возразить.

― Не верю своим ушам, Гарри, ― полностью ошеломленный, проговорил Рон. ― Как ты можешь поддерживать такого идиота?

― Как ни странно, но я согласна с Гарри, ― сухо произнесла Гермиона. ― Седрик Диггори хороший ученик, к тому же, он староста. И уж он во много раз лучше, чем все те слизеринцы, которые захотят участвовать.

Побежденный Рон вздохнул.

― Ну, если рассуждать логически…

На следующей неделе повсюду только и слышались разговоры, что о предстоящем Турнире. Список претендентов на звание чемпиона Хогвартса менялся день ото дня. Уже ко вторнику Гарри так это осточертело, что он стал проводить большинство вечеров в библиотеке вместе с Гермионой. Рон же с головой погрузился в предтурнирную лихорадку, и Гарри с Гермионой с радостью ему не мешали.