— Просто это очень странно, — проговорила она, нерешительно присаживаясь на край его постели. — Я думала, что никогда больше не увижу тебя. Ведь это, правда, ты?

— Это я, — сказал он и добавил: — Если ты, действительно, моя мама.

Джайна тихо рассмеялась.

— Я считала тебя младенцем. Хейдив, разве прошло столько времени?

— Я очень быстро вырос, благодаря Хранительнице Жизни.

— Алекстраза сделала тебя взрослее? — не поверила Джайна.

— Так сказал Ноздорму. Я ничего не помню из своего детства.

Тарион вкратце рассказал о том, что происходило после его внезапного взросления, как Ноздорму обучал его, не оставляя ни на мгновение, и как внезапно покинул его. Рассказал и том, как другие черные драконы преследовали его по пятам, и как, наконец, атаковали.

— Тогда, чтобы спастись, я нырнул во Время, ведь они не умели ничего подобного. А я почему-то умею. Даже Ноздорму не нашел этому объяснения. Я тогда еще не знал, но оказалось, что я умею перемещаться только в прошлое.

— И в этом прошлом ты встретил Эгвин, да?

— И Вождя Орды, — добавил Тарион. — Я передал Траллу твою записку. Правда, Ноздорму сказал, что он не должен был получать ее.

— Что еще ты успел натворить? — улыбнулась Джайна.

— Я не знал, что это прошлое, и в этом моя главная ошибка. Я направился прямиком в Грим-Батол, горную крепость, где как я слышал, обитает Культ и… мой отец. Ноздорму говорил, что мне предначертано спасти его, но как? И главное отчего я должен спасать его? Ведь все в Азероте боятся его! Но в Грим-Батоле я сам едва не принял сторону Сумеречного Молота, к тому же оказалось, что даже там, в прошлом и в логове Культа, я служил все тому же Ноздорму.

— Аспект Времени находился в рядах фанатиков Сумеречного Молота? — не поверила Джайна.

— И да, и нет. На самом деле, никто из Культа не знает, что это он. Они зовут его Оракулом.

Эти слова ошеломили Джайну. Еще в самом начале ее путешествия к Зин-Азшари именно Ноздорму был Оракулом Темного Совета! Тем самым Оракулом, что поведал Культу о Слезе Земли, способной помешать им, кто заставил Азшару преследовать ее, Джайну, а затем внезапно отменил этот приказ, вызвав возмущение морской Королевы. Но зачем Ноздорму, с одной стороны, помогал Джайне, когда спасал ее с необитаемого Острова, а с другой — натравливал культистов на Тариона?

Получалось, что Тарион отбыл из Грим-Батола незадолго до того мгновения, когда Нелтарион появился там. Опять же благодаря стараниям все того же бронзового дракона. Затем он доставил и Джайну на одну из террас горной крепости, где Нелтарион спас ее от сумеречного дракона. Джайна помнила, как поразилась тому, что Нелтарион уже тогда чувствовал Тариона. Не мудрено, если совсем недавно тот находился с ним под одной крышей. Покинул ли Ноздорму Грим-Батол после появления Нелтариона или и дальше скрывался под видом Оракула?

Мальчик мог знать гораздо больше деталей, казавшихся ему незначительными, и Джайне обязательно нужно было их узнать.

— Продолжай, что было дальше? — спросила она. — Только ничего не пропускай, это может быть важно.

— Ноздорму разбудил меня среди ночи, сказал, что мое вмешательство все-таки изменило будущее и что пора исправлять положение. Ноздорму сказал, что чем чаще я перекидывался в этом времени в дракона, тем сильнее изменял свое будущее.

— И ты часто делал это?

— Раза три. Кажется. Я прилетел в Терамор, надеясь, что найду хоть что-то связанное с тобой. Но едва я ступил на каменную террасу твоей башни, меня сковала какая-то магическая сеть! Я даже не мог улететь. Это оказалась магия Эгвин. Она сказала, что в твое отсутствие накладывает множество заклинаний на твое жилище, ради собственного же спокойствия.

— И ты все рассказал ей?

— Она едва не убила меня, приняв меня за какого-то другого черного дракона. Мне пришлось перекинуться в человека и все ей объяснить.

— Где же была я в это время?

— Ты отправилась на какой-то ежегодный праздник к горе Хиджал, вместе с Вождем орков.

— Возрождение Нордрасилла, конечно.

Проклятье, уже тогда Эгвин все знала? Джайна вспомнила, что после возвращения в Терамор из Зин-Азшари, первое, о чем спросила ее Эгвин было: «Как ты себя чувствуешь?». Эгвин считала, что она уже была беременна, и знала, что Джайна не переживет этой беременности. Но Тарион, перекинувшись в дракона, изменил прошлое — и Эгвин решила наделить Джайну собственной силой, подарить ей жизнь. Если бы не цепочка этих событий, если бы не безрассудство Тарион и не верность Эгвин, Джайна была бы сейчас мертва.

Она порывисто обняла сына, чем вызвала у него неподдельное удивление.

— Мам, ты меня душишь, — прохрипел он.

Джайна, рассмеявшись, отпустила его.

— Когда еще ты перекидывался? Поверь, это важно.

— Лишь только твой корабль отбыл, я отобрал у гонца твою записку. Перекинулся и полетел к Оргриммару, где и передал ее Траллу.

— Ноздорму сказал, что он не должен был ее получать?

— Да. Вождь орков стал искать тебя, мам?

Получив записку, Тралл обратился к Малфуриону Ярость Бури. Когда проклятье бессонницы спало с Джайны, друид без труда нашел ее дух в Изумрудном Сне. Малфурион предлагал ей спасение, но Джайна отказалась, к тому же Малфурион не поверил в то, что именно Азшара удерживала Джайну в плену. Джайна не могла понять, к каким изменениям во Времени привело то, что Тралл получил ее записку, как это нарушение повлияло на Малфуриона или самого Тралла.

— И третий раз? — спросила Джайна.

— Передав записку Траллу, я спросил, не желает ли он написать тебе ответ. Это очень удивило его, и я понял, что совершил какую-то ошибку. Пока он читал, я скрылся в темноте, перекинулся и улетел, — Тарион замолчал, ожидая, что Джайна вновь вспомнит изменение, которое повлекло за собой его безрассудство, но она лишь пожала плечами:

— Возможно, это что-то меняло, но я понятия не имею, что именно. Затем ты встретил Ноздорму, и он запретил тебе перекидываться?

— Вот именно, что нет! Когда Ноздорму сказал, что пора вернуть меня в положенное мне время, и мы вышли на каменный выступ, он вновь велел мне перекинуться! Мне было страшно, что я опять нарушу временной поток, но ведь сам Аспект просил меня об этом. Я перекинулся, хотя это и далось мне с большим трудом.

Джайна не сдержала улыбки.

— Теперь-то я понимаю, — сказала она. — Спасая меня, Ноздорму сказал, что мое присутствие в Зин-Азшари должно было кое-чему поспособствовать, но этого не произошло, из-за того, то вмешались силы, посчитавшие себя умнее всех на свете.

Тарион густо покраснел.

— И он попросил тебя еще раз перекинуться, чтобы самому вмешаться в течение Времени. Ноздорму спас меня и твоего отца после бегства из Зин-Азшари и доставил в Грим-Батол. Опять же в надежде, что это поспособствует кое-чему.

— Чему? — не понял Тарион.

— Твоему рождению, малыш, — ответила Джайна. — Ноздорму все делал ради этого. И потому твое появление здесь, в сокрытой в Безвременье Пандарии, нелогично. Ведь он хотел вернуть тебя в положенное тебе время?

— Да, он выдохнул пламя, обычное, каким он не раз пользовался. Но я почему-то не оказался в своем времени. Я летел дольше обычного, и меня словно бы окружала пустота. Ничего не было вокруг меня и подо мной, а потом я внезапно перестал ощущать собственные крылья. Но тогда я увидел море, и, как мог, спикировал к его близкому берегу. И вот, — он еще раз улыбнулся и затем медленно произнес: — Я оказался здесь, мама.

Джайна одним движением, обхватив за плечи, прижала к себе, боясь, что опять может потерять его. Она даже крепко зажмурилась и затем резко распахнула глаза. Но ее подросший сын оставался в ее объятиях и тоже улыбался.

— Мальчику нужно подкрепить свои силы, — вмешался Хейдив.

Помешивая варево в котелке, пандарен продолжил:

— Мое снадобье почти готово, но лучшим лекарством для него будет сон, леди Джайна.

— Я совсем не хочу спать! — воскликнул Тарион.