– Что ж, тогда у нас есть решение нашей маленькой задачи. «В пещере у пристани. Встретимся там в одиннадцать вечера. Не опаздывай, будь вовремя. Приходи на встречу». Пока нам все это вполне подходит. Лерой Фрай получает приглашение. Он не может отказаться. Если верить свидетельским показаниям мистера Стоддарда, он принимает его с легким сердцем. Мы даже можем предположить, что он принял его с радостью. «По нужному делу», – говорит он, исчезая в темноте. Мистер По, вас это наводит на какие-нибудь мысли?

Его губы шевельнулись; одна бровь изогнулась дугой.

– По мне, – сказал кадет, – так здесь замешана женщина.

– О. Да, женщина. Очень интересная версия. Естественно, по тому, как написана записка – заглавными печатными буквами, – установить пол отправителя трудно. Не исключено, что Лерой Фрай в тот вечер отправился в путь, уверенный, что его ждет женщина. – Я поднял повыше подушку, откинулся на изголовье и уставился на свои потертые башмаки. – В общем, решение этой проблемы откладываем на другой день. А пока, мистер По, мне трудно… в том смысле, что я искренне благодарен вам за помощь.

Если я ожидал, что он примет мою благодарность и спокойно уйдет… Думаю, вряд ли я такого ожидал.

– Вы знали, – сказал он.

– Что я знал, мистер По?

– Решение задачи. Вы знали всё с самого начала.

– У меня были кое-какие мысли, не более того.

По надолго замолчал, и я даже подумал, что потерял его навсегда. Вряд ли он сможет смириться с тем, что у кого-то что-то получается лучше, чем у него. Ведь он вполне мог обвинить меня в том, что я использовал его ради забавы (а разве не так, Лэндор?). И полностью разорвать наше общение.

На самом же деле он ничего этого не сделал. Подъем к моему окну отнял у него больше сил, чем он хотел показать, поэтому По продолжал тихо сидеть в качалке, ни разу не качнувшись, а на все мои реплики отвечал просто, без ожесточения и без прикрас. Так мы провели час, сначала разговаривая мало, а потом, когда он восстановил силы, все оживленнее обсуждая Лероя Фрая.

Я всегда сожалел о том, что больше всего о мертвых склонны рассказывать люди, меньше всего их знавшие – то есть те, кто познакомился с ними в последние месяцы их жизни. Я считал: чтобы разгадать тайны человека, нужно возвращаться в те дни, когда ему было шесть и когда он обмочил свои штаны, стоя перед директором школы, или когда его рука нашла путь к причинному месту… Мелкий позор ведет нас к большому.

Во всяком случае, единственное, в чем сошлись друзья-кадеты Лероя Фрая, – что он был тихоней и что его приходилось тормошить. Я рассказал По о словах Лафборо: Фрай связался с «плохой компанией», а потом стал искать утешения в религии, и мы задались вопросом, какого рода утешение бедняга искал ночью двадцать пятого октября.

Затем наш разговор повернулся на другие темы… самые разные… Я не назову вам, какие конкретно, потому что примерно в два часа дня я заснул. Странная штука. Вот я сижу и беседую, немного медлительно, но все же разговариваю. И в следующую секунду оказываюсь в погруженной в сумрак комнате – месте, где никогда не бывал. За шторами пролетает то ли летучая мышь, то ли птица; какая-то женщина своей юбкой задевает мой локоть. Костяшками пальцев ощущаю холодный воздух, что-то щекочет ноздри, с потолка свешивается лиана и, раскачиваясь, чиркает по моей лысине, и это ощущение напоминает прикосновение пальцев.

Я просыпаюсь, судорожно хватая ртом воздух… и вижу, что он все еще наблюдает за мной. Кадет четвертого класса По, к моим услугам. Взгляд выжидающий, как будто я участвовал в розыгрыше или слушал историю.

– Прошу простить меня, – пробормотал я.

– Ничего страшного.

– Даже не знаю…

– Не переживайте, мистер Лэндор, мне самому удается поспать ночью не более четырех часов. Последствия бывают ужасными. Однажды я заснул прямо на дежурстве, целый час пребывал в сомнамбулическом трансе и едва не выстрелил в другого кадета.

– Что ж, – сказал я, вставая, – надо собираться в путь, пока я сам не начал стрелять в кадетов. Добраться бы до дома засветло…

– Я бы с радостью взглянул на ваш дом.

По говорил беспечным тоном и ни разу не посмотрел на меня. Словно хотел показать: откликнусь я на его просьбу или нет, ему это совершенно безразлично.

– Я был бы счастлив показать его вам, – сказал я, наблюдая, как его лицо проясняется. – А теперь, мистер По, вы избавите старого человека от ненужных волнений, если выйдете отсюда через дверь и спуститесь вниз по лестнице.

Кадет качнулся в качалке и встал.

– Не такого уж и старого, – сказал он.

Теперь настала моя очередь просиять: на щеках появился слабый румянец. Кто бы мог подумать, что я так падок на лесть…

– Вы очень добры, мистер По.

– Вовсе нет.

Я рассчитывал, что он уйдет, но у него были другие планы. Он опять полез в карман мундира. И опять достал клочок бумаги – правильной формы, аккуратно сложенный – и развернул его, открывая на обозрение красивый наклонный почерк. Едва сдерживая дрожь в голосе, сказал:

– Если нам, мистер Лэндор, и в самом деле предстоит искать женщину, я позволю себе изложить свое представление о ней.

– То есть?

Это, как я потом узнал, было одной из его особенностей – то, что, когда он приходил в возбуждение, его голос начинал звучать тише, падая до жужжащего, потрескивающего бормотания, глухого и неразборчивого. Однако тогда я расслышал каждое слово.

– Утром после смерти Лероя Фрая, – сказал По, – до того, как узнал о случившемся, я проснулся и сразу начал записывать строки стихотворения – строки, в которых говорится о таинственной женщине и о неясных, но глубоких страданиях. Вот результат.

Признаюсь, сначала я воспротивился. К тому моменту я достаточно начитался его поэзии, чтобы считать себя невосприимчивым к ней. Но все закончилось тем, что По настоял. И я взял у него листок и стал читать:

– Естественно, оно не закончено, – сказал он. – На данный момент.

– Понятно. – Я протянул ему листок. – А почему вы считаете, что это стихотворение связано с Лероем Фраем?

– Дух скрытого насилия, намек… намек на принуждение. Неизвестная женщина. Да и время написания, мистер Лэндор, точно не случайно.

– Но ведь вы могли проснуться в любое другое утро и написать его.

– О да, но ведь этого не произошло.

– Думал, вы…

– Я в том смысле, что оно было продиктовано.

– Кем?

– Моей матерью.

– Ясно. – В моем голосе явственно слышались отзвуки смеха. – Тогда давайте спросим у вашей матери. Уверен, она сможет пролить свет на причины смерти Лероя Фрая.

Я всегда буду помнить его взгляд. Полный глубочайшего изумления, как будто я забыл какую-то прописную истину.

– Она умерла, мистер Лэндор. Почти семнадцать лет назад.

1 ноября

– Нет, сюда… Вот так… Еще чуть-чуть… О, как хорошо, Гас… Ммм…

Когда дело касается женской тайны, нет ничего лучше, чем правильное руководство. Я около двадцати лет был женат на женщине, которая в этом плане ограничивалась лишь улыбками. Ну конечно, в чем же еще нуждался мужчина в те дни. Пэтси же, напротив… В общем, она заставляет меня чувствовать себя лет на сорок восемь, чуть-чуть похожим на тех кадетов, которые постоянно страдают по ней. Берет меня за руку. Уверенно, как погонщик на своего мула, садится верхом и вводит меня в себя. В ее движении присутствует нечто от прилива – я имею в виду, нечто, что повторяется вечно. И в то же время она совершенно земная – крупная, с черными волосами на руках, с широкими бедрами, тяжелой грудью, сильными короткими ногами. Когда обнимаешь ее, можно на мгновение почувствовать, что это бедро, этот мягкий и рыхлый живот – все это принадлежит тебе, и никому не дано отнять его. И только в ее глазах – больших, красивых, цвета ириса, – только в них отражается то, что она держит особняком.