— Хотел бы я знать, по какому принципу произошло омоложение, — в голосе Мара звучал неподдельный интерес. — Ну, со шмотками всё ясно, стали такими, какими были по окончанию изготовления… Вон, на папаше… гм, на сынке Вуди и сутана новая! Почти чёрная, не ношеная. Великовата она ему и длинновата, да ничего, — где нужно подтянет, потуже подпояшется и всего делов-то… А вот почему Вуди младенчиком не стал? По идее, должен был… Или я что-то не понимаю? — медальон издал звук, словно языком поцокал. — Возможно, это как-то связано с периодом полового созревания… Короче, хрен его знает. — Мар хихикнул. — Повезло старикану! За здорово живёшь новую жизнь себе огрёб.

Огрёбший новую жизнь старикан разглядывал своё отражение в плошке и брови у него лезли всё выше и выше: казалось, Вуди сейчас заплачет. Навзрыд.

— Да, я мечтал помолодеть… но не на столько же! — взвизгнул паренёк, отбрасывая плошку в сторону. — Чёрт знает что получилось! И куда я теперь такой пойду, а? Опять в послушники, да? — Вуди уставился на Семёна мокрыми глазами: ещё чуть-чуть, и у мальчишки могла начаться истерика.

— Стоп! — Семён поднял руку. — Тихо! Ты помнишь, какие снадобья в последний раз кипятил? Сколько чего в плошку наливал, помнишь?

— Конечно помню, — Вуди потёр глаза кулаком. — А что? — Вопрос Семёна отвлёк его от переживаний и истерика не состоялась. Чего Семён, собственно, и добивался.

— Тебе потом надо будет вспомнить всё то, что ты здесь делал, — Семён старался говорить спокойно и убедительно. — Вспомнить подробно и наверняка. Ты ведь только что изобрёл своё собственное лекарство от старости! Помнишь, ты про ваших верховных адептов говорил, что они по пять раз молодели? Так ты теперь — сам себе адепт! Хоть сто раз! Хоть двести! Только рецептик припомни и обязательно запиши. Может, я к тебе лет через сорок загляну, перепишу, — Семён подмигнул новоявленному самодельному адепту.

— Слушай, — Вуди, что-то соображая, потёр лоб. — Так я того… Я же этим зельем торговать могу! Озолочусь, чёрт побери! Знамя своё будет, герб… Дворец построю… Драться научусь, на мечах и просто так… Я же нынче всё могу! И женщины… К чёрту монастырь! У меня в этот раз будет другая жизнь, — паренёк смотрел на Семёна, но видел, похоже, совсем другое; глаза у Вуди стали бессмысленными и счастливыми.

— Ты, знаешь, торговлей заниматься пока не спеши, — осадил Семён парня. — Осмотрись для начала, разберись со своей новой жизнью… Начнёшь торговать молодостью — тебя твои же бывшие начальники-адепты быстренько вычислят и прибьют. Не зря же они ни с кем рецептом омоложения не делятся!

— Это верно, — помрачнел молодой Вуди. — Не зря. Но…

— Скажи ему, чтобы за границу дул, — посоветовал Мар. — Подальше от своего Братства. И вообще пусть немедленно сматывается из замка! Мы и без него управимся. А ему здесь делать нечего… Если граф узнает, что случилось, он нашего монаха в подвал кинет и заставит молодильное снадобье для себя, любимого, по новой создавать. Под пытками заставит! После омолодится, а самого Вуди втихаря казнит. Однозначно! Чтобы другим рецепт не рассказал… Лично я на его месте так и поступил бы.

— И вот что ещё, — Семён почти дословно повторил сказанное медальоном, только последнюю фразу опустил. Потому что с его, Семёна, личным мнением она никак не совпадала.

— Да, действительно, — Вуди стал поспешно собирать флакончики в сундук, — драпать надо… Одежду сменить, таратайку… Лекари-алхимики пожизненно связаны с Братством, так что искать меня будут, ещё как будут! Но искать-то станут старого Вуди, а не молодого… Симеон, поможешь сундук до повозки отнести?

— Помогу, — кивнул Семён. — По-своему помогу. Особо.

Страже на выезде из замка скажи, что ты — послушник, они всё равно меня в лицо не запомнили… Для них что ты, что я — всё едино, главное, что молодой и в тёмной сутане… Скажешь чуть что: мол, тебя отец Вуди за особым зельем в монастырь отправил. По приказанию графа. Да, и вот ещё, — Семён полез в кошель. — Возьми-ка на дорогу… Деньги в пути ох как нужны будут, — Семён отсчитал пареньку десять золотых. — Счастливого пути!

— А громобойную дубинку? — заканючил Вуди, пряча деньги в нагрудный карман. — Она мне в дороге тоже пригодится!

— Извини, парень, — Семён развёл руками, — но пулемёт я тебе не дам. Прибьют тебя из-за него… или надерёшься в кабаке до беспамятства, там и украдут.

— Ну и ладно, — не огорчился Вуди, — денег заработаю и куплю. Всё куплю!

— Давай-давай, — согласился Семён. — Зарабатывай. Мар, можешь отправить нашего юного алхимика в его повозку? Вместе с сундуком.

— Нет проблем, — откликнулся медальон. — Запросто!

— А с кем это ты разговариваешь? — насторожился Вуди.

— Не важно, — отмахнулся Семён. — Теперь — не важно. Вперёд!

И Вуди исчез. Вместе с сундуком-аптечкой.

— Ох ты! — спохватился Семён, — отрезвин! Я ж у него отрезвина забыл попросить! Тьфу ты… Придётся как и прежде, по старинке, с рассолом…

— Пить — вредно, — назидательно изрёк Мар. — Бери пример с меня: я и не пью, и не курю, по женщинам не шляюсь…

— Кабы не воровал, так вообще святым был, — в тон ему ответил Семён. — С белыми крылышками и нимбом.

— Так у меня ж специальность такая! — возмутился медальон. — Воровская. А так бы — да. Именно что с нимбом.

А крылышки, Семён, больше тебе подходят. Взял и отдал просто так, ни за что, десять золотых! Разорение, чесслово. Кабы я тебя не знал, так решил бы, что ты на голову больной. Дверью ушибленный, — Мар захихикал.

— Ничего, — Семён тоже рассмеялся. — Я деньги с графа сдеру. За работу. О, а вот и Локир! Лёгок на помине…

Граф стоял у входа в коридор, морщась и прижимая к носу кружевной платочек: мерзкий запах предыдущих экспериментов ещё не полностью выветрился, хотя Семён его не ощущал — уже принюхался. За спиной графа топтался молчаливый слуга, испуганно заглядывая в коридор через плечо Локира.

— Вы что тут, кошек на сковороде жарили? — гнусаво спросил Локир, угрюмо глядя на Семёна. — Что у вас здесь случилось? Замок чуть не развалился… все стены ходуном ходили. Ваша работа? И, кстати, где отец Вуди?

— О горе мне! — Семён театрально схватился за голову, со стоном закатил глаза. — Великое горе… беда! Беда, граф! Горе!

— Короче, — раздражённо буркнул Локир, отнимая платочек от лица. — Дверь не вскрыли, потому что твой наставник побежал искать бутылку, так? Пьянь монашеская.

— Нет, — Семён добавил в голос слезу, — лунные демоны… колдуны с рогами и мохнатыми лицами… они похитили отца Вуди! Едва он нашёл способ открыть дверь, как они его похитили.

— Вздор, — сказал граф, лихорадочно озираясь по сторонам. — Какие колдуны? Какие мохнатые? Не бывает колдунов, — но попятился, налетев на слугу.

— Бывают, — рыдающим голосом сказал Семён, то и дело вытирая сухие глаза, — из стен вылезли… всё, помню, кричали: мол, не открыть тебе, монах, дверь никогда, ибо золота при тебе нет! Нет у тебя защиты! Ибо боятся лунные демоны чистого металла. И забрали они отца Вуди… уволокли его на съеденье… — Семён надрывно взвыл, опять хватаясь за голову:

— За тёмные леса, за широкие поля… в чёрный терем на чёрной горе… на чёрный стол, под чёрный нож… уволокли моего наставника! Да как же я без него? Да кто ж меня уму-разуму обучит? Да что мне, сиротинушке, нынче делать?!

— Ты того, не переигрывай, — предупредил Мар. — Напугаешь графа до смерти с его тонким душевным равновесием, он копыта возьмет и отбросит. Хватит давить! Переходи к делу.

— Защиту мне, защиту! — взвыл Семён, заламывая руки, — сто золотых монет — надёжное спасение от злобных лунных демонов! Отец Вуди так и крикнул, проваливаясь в стену: «Сто золотых, мой мальчик, и ты спасён! И сможешь продолжить моё нелёгкое дело в открывании зачарованной двери! Ибо всё необходимое я уже проделал. И передай графу — пусть меня не ищет! Ибо лунные демоны никого от себя живьём не отпускают…»

— Что-то слишком многое он успел тебе крикнуть, пока проваливался, — усомнился граф. — Слушай, парень, а ты, случаем не врёшь, а? Сто золотых! Это хорошие деньги. Ради такой суммы можно и на афёру пуститься! А после — в бега.