- Очень мудро поступаешь, Хачик-джан. Однако всё-таки давай вернёмся к твоим товарам...

  - И к твоим деньгам, джанэ!

  Через минуту на столе были разложены три горшочка с горчичными зёрнами коричневого, жёлтого и зелёного цветов, кожаный кисет с горошинами чёрного перца и целый веник покрытых увядшей листвой прутьев лавра.

  - Вот, Макс-джанэ, что тебе надо - всё имеется! Так сколько, говоришь, тебе горчицы надо? И какой именно: молодой или выдержанной?

  - Вот этой плошку, пожалуй, возьму. - Я ткнул пальцем в ёмкость со светло-жёлтыми зёрнышками.

  - Э, сколько лет езжу сюда торговать, а в третий раз всего вижу, чтобы её плошками покупали! Слушай, джанэ, зачем тебе столько много надо, а? Ты не знаешь разве, что коли сих зёрен много съесть - то в нутре пожар случается и человек сгибнуть гораздо быстро способен!

  - Значит, нужно, раз беру. Не беспокойся, Хачик-джан, я вовсе не собираюсь всё это зараз съедать. Эти специи украсят трапезу в монастыре братьев-бенедиктинцев.

  - Такой молодой - а уже в монахи думаешь податься? Но ведь ты говорил, что собираешься в этих краях своё заведение открывать?

  - Верно, говорил. Но ты же сам купец, и понимаешь, что достойный товар в новом месте нужно достойно показать лицом.

  - Ну, что же... Плошку - так плошку.

  Торговец аккуратно пересыпал доверху в керамическую мерку примерно третью часть зёрнышек из горшочка. Затем содержимое мерки отправилось на одну из чашек весов, слегка оттянув её книзу. На вторую чашку Хачик принялся осторожно, одну за другой, выкладывать крохотные костяные гирьки с привязанными шерстяными нитями.

  - Так... Вот, гляди: сорок золотников горчицы, да - это будет шестнадцать денариев... Да к тому ещё тридцать перчин, это ещё пятнадцать... А лавра сколько надо? Одна ветка или две?

  - Слушай, Хачик-джан, у тебя что: перец из золота? Откуда такие цены? За всё два денария дам!..

  ... И начался торг между двумя понимающими толк в ритуалах кавказского базара мужчинами... В итоге, как, собственно, и ожидалось мною, омоньер и карманы полегчали аж на одиннадцать денариев, но распрощались мы с армянином с чувством взаимного глубокого удовлетворения.

  - Ты заходи, дорогой Макс, почаще! Просто так заходи! Посидим, поговорим, в нарды поиграем, вином угощу! Умеешь в нарды?

  - Как не уметь! И в нарды умею, и с шахматами немного знаком. Конечно, стану заглядывать: и просто так, и по делу. Вот как устрою в городе кулинарное заведение - обязательно буду специи покупать...

  Простоявший за дверью всё время нашего долгого торга Зденек уже успел заскучать и был явно обрадован, когда я, наконец, появился из лавки торговца пряностями. Мальчишка, с насторожённым видом бросая косые взгляды на поигрывающего дрючком охранника, поднял корзину с рыбою и заинтересованно спросил:

  - Пан Макс, что, всё потребное куплено? Пора в обитель святого Бенедикта нести?

  - Успеется. Братья-монахи вряд ли успели по мне соскучиться. Ты, Зденко, лучше проводи-ка меня в здешнюю управу: надо в реестре приезжающих отметиться.

  - Управу? А, то ласкавы пан мыслит: ратуша?

  - Пускай ратуша. Раньше придём - раньше всё закончим. Тронулись, с богом!

  ... Нет, похоже, что я как был неисправимым идеалистом в двадцать первом веке, так им и остался в 'Тёмном Средневековье'... Несмотря на то, что городская ратуша располагалась в одном из зданий, обрамляющих Замковую площадь с местным рынком, да и дошли мы до неё максимум минуты за три, но решение вопроса с моей регистрацией заняло почти весь оставшийся день.

  Проблемы образовались ещё у входа в здание. Стражник-ополченец у дверей старательно пытался делать вид, что не в состоянии даже приблизительно уловить суть моей немецкой речи, дескать, 'где у вас тут паспортный стол находится, пропускай, браток, не задерживай клиента'. Пропускать нас щетинистый 'браток' в кожаном доспехе принципиально не желал, явно ожидая от меня предложения заманчивого бакшиша. Ага. Щазз. Шиш вам, а не бакшиш! Если каждому местному милицианту на лапу давать - самому лапу сосать придётся. Обломайтунг, блин горелый!

  - Так, любезнейший, я что-то не понял, у тебя тут что: нормальный ресепшен или шоу 'моя-твоя не понимай'? Или же кто-то надеется, что за посещение данного памятника феодального зодчества вахтёру перепадёт хеллер-другой? Ну, чего молчишь, Аргус наш ненаглядный?

  - Нет хеллер. Денарий один и половина.

  Ничего себе расценочки! И это только за вход? Нет, явно традиция вымогательства в общественных местах имеет весьма глубокую корневую систему.

  - Растение семейства крестоцветных тебе на рыло, а не денарий! А это вот видал? - Отступив на шаг, я выудил полученную утром у брата Микаэля грамоту-освобождение от выплаты церковной десятины и ткнул пальцем в свисающую свинцовую печать. - Ну-ка, сдвинься, не засти движение! А ты, Зденко, останься... - процитировал я Броневого своему юному помощнику.

  Страж ратуши всё ещё пытался проявлять неудовольствие, но я внаглую отодвинул его в сторону, что было нетрудно, учитывая превосходство человека нашего времени в росте и весе, и наконец перешагнул порог местного органа самоуправления.

  За дверью открылась освещённая узкими окнами под потолком маленькая комната с несколькими писчими конторками и с парой сундуков у задней стены. Пространство между сундуками занимал небольшой камин, у которого располагались четыре маленьких скамеечки. Слева и справа открывались лестничные пролёты на второй этаж, рядом с которыми располагались запертые двери: видимо, во внутреннюю часть здания. За конторками скрипели перьями трое мужчин в длинных хламидах и плоских шапочках. Четвёртый, нарядный усатый щёголь в ярко-красных штанах-трико и с мечом в лопасти кожаного пояса, сидел на сундуке, перелистывая лежащую рядом толстую книгу наслюнявленными пальцами. Никто из присутствующих не отреагировал на моё вторжение, лишь 'писарь' у центральной конторки бросил равнодушный взгляд, тут же вновь опустив голову.

  - Добрый день!

  ... Молчание...

  - Добрый день, уважаемые!

  - М-м-м-м? - отозвался кто-то неопределённый.

  - Где мне здесь письмоводителя найти?

  - Почто?.. - Красноштанный книголюб поднял усатое лицо и заинтересованно взглянул на меня.

  - Нужен, раз спрашиваю. Иностранец я...

  - Оно и видно. Купец, что ли?

  - Нет, мастер-кулинар. Хочу вот в Жатеце своё заведение открыть.

  - Не знаю никаких кулинаров. Не водятся они у нас... Ступай-ка отсюда прочь.

  - Прости, уважаемый, но мне всё же крайне необходимо повидать письмоводителя...

  - Ну, смотри: вон они - трудятся... Повидал всех троих, да и ступай... Читать мешаешь!

  'Так... Похоже, мне тут не рады. Мол, припёрся какой-то, отвлекает... Добро же, раз такое дело - то и мы пойдём другим путём, как говаривал некогда юный Ильич...'

  -Хорошо. Я пойду. Только скажите, кому деньги отдавать?

  Скрипящий шорох перьев по выделанной коже мгновенно стих и в тусклом освещении комнатки я, наконец, увидел лица местных 'офисных работников', допрежь склонённых в трудовом порыве. Все трое немолоды, самому 'юному' - за тридцать пять точно перевалило. Усатый книгочей выглядит моложе всех. Странно, отчего он так хамовато себя ведёт при старших товарищах. Хотя... Кто его знает, что тут за порядки. В чужой монастырь, как говорится, со своим уставом внутренней службы лезть не стоит.

  - Какие-такие деньги? У нас взятки запрещены и кара за неправедное получение денег - неминуема!

  - О взятках никто не говорит. Примите пошлину за пребывание моё в городе. Да и цеховое свидетельство предъявить хотел...

  Усатый встал с сундука и приблизился.

  - Ну до чего ж ты настырный, мастер-кулинар... Как хоть звать тебя?

  - Макс Белов из Штальбурга!

  - А разве ты не оплатил въездных денег в городских воротах, а, Макс Белов из Штальбурга?