Как только гости разместились за одиноким (пока) столом, наполнив кружки пенящимся напитком и, расставив мисы с луком на сале и клёцками на заедку, я на правах хозяина уселся во главе трапезы.

  Улыбнулись, роняя на стол хлопья, с глухим стуком сдвинули кружки:

  - Наздрав!

  - За знакомство!

  - Будьмо!

  Подули на пену, сделали по паре-тройке глотков, дегустируя тёмную горьковатую жидкость. Похрустели поджаристыми клёцками... Переглянулись, снова отпили, завели неспешный разговор 'за жизнь'. Через пару часов этой беседы, 'усидев' на троих с полбочонка пива, мои собеседники, похоже, уже стали считать меня чуть ли не лепшим корешем, 'вываливая' массу полезной информации. Что ни говори, а умение слушать - великое дело. За это время я уже знал по именам всех шестнадцать жатецких кузнецов, равно как и их супружниц и даже наиболее толковых и подающих надежды подмастерьев. Знал 'грабительские расценки' на сырьё окрестных углежогов и рудокопов, размер городского налога на содержание мастерской, перспективы поставок жатецких замков 'на экспорт' для ожидаемых на ярмарку силезских купцов с севера, из улуса Гуюка. Разумеется, не обошлось без расспросов о том, что деется на Божьем свете: ведь я для местных - землетоп, обошедший едва ли не пол-Ойкумены и, соответственно, находящийся под впечатлением от увиденного. По мере возможности рассказал им несколько отрывков из некогда виденных би-би-сишных познавательных передач и псевдоисторических голливудских телефильмов, в конце концов свернув разговор к 'техническому прогрессу Штальбурга'. Пехотная лопатка, предъявленная в качестве доказательства продвинутости отечественной металлургии, вызвала у мастеров железного промысла 'непередаваемые очучения', однако Ян Липов прямо заявил: дескать, хорошая вещь, но явно дорогая, а потому и не годная к сбыту. Местный народ обходится оковкой обычных деревянных лопат, причём металлические накладки с поломанных в целях экономии переставляют на новые.

  - Так ведь деревянные-то лопаты тоже денег стоят! А ломаются намного чаще. Не проще ли купить одну стальную и пользоваться ею много лет, чем десять 'одноразовых'? Конечно, единовременно потратить придётся больше, зато в будущем монеты сберегут!

  - Да откуда у простого седлака али у хлопа монеты? Седлак он чем платит?

  - Ну как чем? Деньгами, ясно...

  - Седлак испокон веку хлебом платит, альбо своей працей отрабатывает! Вот смотри, мастер Макс: за простую оковку я три снопа получаю, ибо по-божески за работу беру. А на твоей лопате железа вчетверо супротив той оковки, значит, не меньше дюжины полагается, да ещё и за работу. Так?

  - Ну, вроде так...

  - Ото ж! Даже если во внимание не брать, что сталь штальбуржская зело лучше, чем здешнее железо. Я ж её и так, и эдак вертел, а лопата твоя не согнулась... А дюжина снопов как раз можару займёт. Выходит, седлак в город с полным грузом приедет, а вобрат - с одною лопатой? Туда-сюда прокатался, ан день и потерян: это ежели он поблизу живёт. А как издалека? Ото ж.

  - А кто не даёт кузнецу самому по деревням проехать, распродать всё напрямую?

  - Цеховые уложения не велят и указы княжеские. Промеж градов с товаром ездить - то дело купеческое, не наше. Купцы-то в ватаги собираются, одним обозом альбо стругами по рекам, да и стражу купно наймуют. Только обозы те не в каждую деревню заезжают: их-то ноги кормят, потому как чем быстрее с ярмарки на ярмарку попадают, тем больше выручки имеют... Да и не любят седлаки у купцов брать: те цены вдвое, а то и впятеро против наших городских поднимают, да и снопы те в оплату брать отказываются. А городскому мастеру, как мне, к примеру, далее мили от стен что-то продавать испокон веку настрого возбранено! Ото ж.

  - Да... Странные порядки...

  - Древние порядки: испокон веку от пращуров наших так ведётся. Наше дело - ковать, седлаков - пахать, панов-рыцарей и иных волохов да кметов - воевать да землю оборонять, ну а уж святые отцы, как водится, за нас, грешных, молятся да на путь истинный наставляют. Так от века ведётся и довеку будет, ото ж!

  - Что-то не заметно, чтобы паны сумели защитить славянскую землю от азиатских захватчиков в прежние времена! Вот, к примеру, я: ходил дорогами, а вдоль шляха - сплошь покойники лежат. И ладно бы мужики одни: бабы и дети мёртвые там же. Полонянников, говорят, гнали... В пути познакомился с человеком, из тех, что в хашар монголы позабирали, в бой за ханов идти. Так он сколько битв прошёл невредим, а раз как-то решил за арбалет взяться, посмотреть, как бьёт иноземное оружие. Тут ему монголы руку-то и отрубили... Сейчас по дорогам бродит, милостыньку промеж добрых людей выпрашивает. Добро ли дело?

  - Чего ж доброго...

  - Вот и я об том гутарю. А паны... Да что паны! Вон, на той неделе монголы одного такого пана прямо на дороге подстерегли, слугу, что с ним был, убили, а самого огнём пытали. Так что паны не только простой народ - сами себя порой защитить не могут! Только подати с нас дерут да богатством своим кичатся.

  Собеседники переглянулись, Новак, покхекав, кивнул:

  - Ты гляди, Янек... Новый-то твой сосед хоть молод, да своё понимание имеет...

  - Ото ж. Але ж за такое понимание в наше время могут и на Соборную площадь отволочь, чтоб с колеса на град богоспасаемый полюбовался.

  - Верно. Ты, мастер Макс, говори, да знай, кто слушает... И среди апостолов Иуда ведь нашёлся, так что рцы помене, слухай поболе. А то и сам княжьим катам в расспрос попадёшь, и нас не помилуют. Понял ли?

  - Понял, мастер Кшиштоф, как не понять. Благодарю за предупреждение.

  - То-то. Вот только благодарность - благодарностью, а пиво - пивом. Что-то в кружках дно проглядывает... Наливай!

  ... Вновь и вновь покидает чоп отверстие в бочонке, вновь и вновь пивная струя бьёт в глиняные кружки. С пятого на десятое перескакивает разговор:

  - Всем нам нужно друг за дружку держаться. Ты мне поможешь, я тебе. Колхозом. Верно говорю, братья-славяне?

  - Верно. Соломину и ветер сломит, а сноп богатырь не поломает. А что за 'колхоз' такой?

  - Ну, как вам проще объяснить... Типа кооперация. Да ладно, проехали!

  - Куда проехали? Мы тут сидим, пиво пьём...

  - Вот допьём - тогда напомни. А сейчас трудно объяснить...

  ...

  - Что ни говори, а пражские замки не в пример надёжнее мюнхенских. Константинопольских и новгородских мастеров, конечно, нам не обставить, но уж остальным-то всем до чехов далеко в замочном ремесле!

  - Ну?

  - Вот те и 'ну'. Ты мне любой замок покажи, кроме как константинопольский - не успеешь трижды 'Патер ностер' прочитать, как я открою. А почему? Потому как суть понимаю: где пружину поприжать, где рычажок довернуть. А ромеи - они коварные. То шип потайной вставят, ядом смазанный, то скважину ложную проделают, а истинную замаскируют. Злоехидное племя!

  - Эт точно... Ва-аще беспредельщики!

  ...

  - Само-вар... Сроду такого не делывали... И к чему тебе, сосед, такая штука-то?

  - Для кипятка, зачем ещё...

  - А кипяток к чему?

  - Да к чему угодно! Хоть сбитню сварить, хоть посуду помыть, хоть ванну зимой принять! В реке, небось, не накупаешься: не ходить же, ровно зверю немытому!

  - Зимой? Зимой токмо на Крещенье в иордань ныряют. И то не все. Я, наприклад, не полезу: сколько той зимы?

  ...

  В полном соответствии со всеобщим естественным законом Ломоносова, количество пива, прибавляющегося в наших организмах стремительно уменьшало объём оного в бочонке. Ближе к полуночи в кружки уже нечего было наливать, и настала пора расставаться.

  Выпроводив гостей за дверь и вернувшись, я улёгся на жёсткую скамью и сон быстро взял своё, не обращая внимания на копошение Зденека, убирающего остатки наших посиделок.