С этими мыслями я вновь воротился на Замковую площадь, где опять окунулся в шум жатецких торговых рядов.

  Местный рынок нынче был не слишком многолюден, вероятно, из-за будничного дня постной пятницы пустовали немногочисленные вешала, с которых накануне свисали на верёвочных куканах разделанные куски мяса и корзины со связанной птицей. Торговок с лукошками, в которых скрывались в потемневшей прошлогодней соломе мелкие - в половину мельче привычных мне в XXI веке - куриные яйца, тоже не было видно. Зато рыба нынче была в достатке, притом всяческих размеров: от голавликов с мизинец до сомов длиною с мой рост...

  Цены на рынке были вполне приемлемыми, что не могло не радовать: объёмистая плетёная ивовая корзина с крышкой, приобретённая у старика, разложившего свой товар прямо на земле у первого же ларя обошлась лишь в обол, причём корзинщик всучил мне в качестве бонуса две деревянных ложки с широким черпалом. Разумеется, сардин, равно как и иной морской рыбы в сугубо континентальной Богемии отыскать не представлялось возможным, так что для приготовления запланированных шпротов придётся ограничиться местными ресурсами. Найдя продавца рыбы, который помимо щук и язей водрузил перед собой на лавку здоровенный мокрый мешок мелкой шамайки, почему-то называемой в народе также 'степь', я за хеллер получил свою корзину, уже наполненную живым шевелящимся серебром. Тут же, откуда ни возьмись, рядом появились несколько юных джентльменов, по внешнему виду вполне могущих сниматься в кино в роли беспризорников времён Гражданской войны. Обступив меня, босяки дружно загалдели, хватаясь за ручку корзины, не проявляя, однако, намерения драпануть с нею. В первый миг я всерьёз настроился 'держать баталию за корзину', но вовремя распознал в выкриках пацанов несколько навязчивые предложения услуг носильщиков: 'Кде-ли пану хлавны зпросткевковать тохото коше, поузе за един обол по целы ден!' 'Ласкавы пан буде спокоен, жадны рыбека без зтраты!'. Ну что ж, сегодня я вполне могу позволить себе потратить пару-тройку лишних монет: хлопцы всего лишь стремятся заработать на кусок хлеба, причём вполне законным образом...

  - Так, хлопцы, всё с вами ясно! По-немецки понимает кто?

  Как выяснилось, немецкую речь худо-бедно разумели почти все, а потому я доверил груз русоволосому парнишке лет тринадцати-четырнадцати, показавшемуся наиболее сметливым.

  - Как твоё имя, хлопец?

  - Зденко, ласкавы пан!

  - Держи рыбу, Зденко. Пока проводишь меня, а после вместе вернёмся в обитель святого Бенедикта. Заодно местную ратушу покажешь. Вот, держи, - выудил я из кармана бронзовый 'огрызок' монеты. - Вечером ещё получишь.

  - Счастлив служить, щедрый пан!

  - Меня Макс зовут. Можно - 'мастер Макс'. Пойдём потихоньку, ещё кое-что прикупить нужно...

  Бросая завистливые взгляды на Зденко, его менее удачливые товарищи вновь разбрелись поодиночке и попарно, а мы вдвоём продолжили поход за покупками.

  Побродив по рынку ещё с полчаса, я загрузил своего юного помощника, помимо рыбы, ещё кувшинчиком уксуса и маленьким мешочком желтовато-серой соли, судя по йодистому запаху - морской. Через плечо у него, как бандольера, повисла связка репчатого луку.

  В доме шорника пришлось посетить магазин, совмещённый с мастерской и жильём, где я приобрёл солидных размеров кожаную сумку с чересплечным ремнём, напоминающую помесь ягдташа и сумки от противогаза, а также местный кошелёк-мешочек со смешным названием 'киса-омоньер'. Часть медно-бронзовой мелочи незамедлительно перекочевала в эту самую 'кису', что не замедлило положительно отразиться на процессе моего передвижения по улице: до того штаны постоянно норовили коварно сползти вниз...

  Найти на рынке лавку, торгующую специями, оказалось не таким лёгким делом, как я представлял: пришлось дважды обойти все ряды, пока, наконец, в одном из закоулков мы ощутили запах смеси сухого перца, имбиря и кулинарной гвоздики. Аромат доносился из-за полуприкрытой двери, возле которой дежурил мордоворот ярко выраженной кавказской внешности, вооружённый узловатой кизиловой дубинкой и с кинжалом на поясе. Безмолвный страж отодвинулся, пропуская меня внутрь помещения, но тут же вновь занял свою позицию, преграждая путь моему носильщику. Ишь ты, и тут дресс-контроль имеется!

  Внутреннее убранство 'торговой точки' составляли высокий стол с писчими принадлежностями и аккуратно сложенной стопкой листов пергамента и небольшие медные весы-'коромысло' рядом с деревянной коробочкой миниатюрных разновесов: самая крупная гирька на вид была не тяжелее семисот-восьмисот граммов, а самая мелкая - грамма два-три. По бокам стола стояли четыре сундука, покрытые узорчатыми паласиками, явно служившие не только тарой, но и сидениями, а у торца находилось х-образное полукресло с подлокотниками, но совершенно без спинки. Стену украшал ковёр перекрещенными под маленьким круглым щитом копьём и восточной кривой саблей. У противоположной стены находились три топчана, бочка с водой (о чём свидетельствовал зацепленный за край ковш) и пара здоровенных кувшинов.

  - Захади, джанэ, захади!

  Хозяин лавки - жилистый невысокий широкоплечий армянин лет сорока, обросший бородищей, поверх которой висела на серебряной цепочке медная пластина пайцзы, кинулся ко мне, как к родному, жестикулируя так, что его широкие синие рукава плескали, будто голубиные крылья.

  - Чего ищешь - всё атыскаем! Хочешь - есть перец красный, хочешь - есть белый! Имбир есть, киндза сухой - тоже есть, немножко покушал - целая ночь с красавицей хорошо! Инжир есть, лукум, тархун-трава: всё такой сладкий, как невинный дэвочка!

  'Э, знакомая манера! Насмотрелся я в своё время дома на таких вот 'гостей нашего города'. Надо же: века проходят, а манера поведения - всё та же. Купец этот - ещё, вроде, нормальный: торгует себе, никого не цепляет...'

  - Здравствуй, уважаемый! Смотрю, торговля твоя процветает: вон какую лавку занимаешь! Судя по ароматам, выбор пряностей у тебя хорош. Может, и для моих нужд отыщется что-нибудь полезное и недорогое...

  - Канэчна, атыскаем! Ещё никто не сказал, что у Хачика есть бэспалезный тавар! Гавари, чего хочешь, будем пасматреть! Астанешься доволен!

  - Лист лавровый нужен, горчица и чёрный перец - зёрен примерно тридцать. Есть у тебя такое?

  - Есть, канэчна. А тебе что - сразу всё надо? - насторожённо спросил купец. - Сильно много стоить будет.

  - Не дороже денег. И потом: мы же почти земляки, а земляк земляка не обманет, и лишнего не возьмёт, правильно? - Я перешёл на русско-армянский 'суржик', к которому привык с детства во времена жизни в Закавказье.

  - Э, какой земляк, аткуда земляк? У нас в Карсе, да и во всём Вананде таких не встречал... И говоришь не совсем по нашему! Как тебя зовут, джанэ, аткуда приехал?

  'От Волги до Кавказа всяко ближе, чем до Чехии, так что в некотором роде мы с торговцем действительно - земляки'.

  - Вот где-где, а в Карсе не бывал, но в Армении жил, да. Ереван знаешь?

  - Эривань? Эривань знаю, почему не знаю?

  - Вот там я и жил. Моего отца - Михаила Белова - там многие помнить должны. - 'Ага. Только лет через пятьсот-шестьсот. Десять 'календарей' батя в солнечном Закавказье в погонах оттрубил, да тринадцать - 'выслуги'. - Сейчас он снова домой в Штальбург вернулся, ну а я вот сюда попал. Максом меня зовут, Максом Беловым.

  - Купец? С караваном прибыл? Почему я про караван ничего не слышал? И где этот Штальбург? В Империи?

  - Нет, уважаемый Хачик-джан, не купец я. Сюда один явился, чтобы на жительство осесть, да своё заведение открыть, бог даст. Кухарь я, как здесь говорят. А по нашему - кулинар. Что до Штальбурга - не ты первый такие вопросы задаёшь. Не в Империи сей город, напротив - далеко на Востоке...

  - А, тогда понятно! Я на Восток не ездил почти: персы с монголами постоянно воюют, дороги неспокойны: то войску попадёшься на пути, то кочи перехватят, а через Железные ворота и вовсе не пройти. Быстрее морем до Таны доплыть, а уж оттуда по монгольским землям каравану весьма безопасно: в улусах всякий ханскую пайцзэ чтит! - Хачик гордо выпятил грудь, поглаживая медную пластинку. - Земли здесь не бедные, но погоду Господь им дал не самую лучшую: толком ничего не растёт: ни инжир, ни гранат, ни лавр: про перец и не говорю - его и в благословенный Карс издалеча привозят... Обидно, да? А мне не обидно. Я сюда два хурджина специй привожу, а через три месяца обратно с хурджином денег возвращаюсь. Потому, что умный: ни с кем не воюю, со всеми торг веду, и свой доход получаю.