Некоторое время проголодавшиеся ребята, воспользовавшись приглашением Ивана Федоровича, уничтожали поставленные на стол угощения. После уроков они, торопясь увидеть полковника, не успели заглянуть домой и поэтому не могли пожаловаться на отсутствие аппетита.
— Иван Федорович, — первой нарушила молчание Света, — что вам известно о Грише Молчанове?
— Очень немного. Рана для жизни не опасна. Врачи ручаются, что через месяц-полтора мальчик вернется в школу. А вы разве у него не были?
— Были, — ответил Тимур. — Плохо с Гришкой. Тяжело ему.
— Плачет?
— Не плачет, но тяжело.
— От класса отстать боится, — подсказала Света.
— Ну, это дело поправимое.
— Правильно, — подтвердил Игорь. — Мы уже с ним договорились: как только врачи разрешат, будем ходить в больницу и помогать Гришке по всем предметам. Не отстанет. Только вот дома у него…
— А что у него дома?
— Света с его матерью говорила, — уклонился Игорь. — Расскажи, Света.
— Понимаете, Иван Федорович, — заговорила Света. — У Гриши отец на фронте погиб. Отчим — пьяница попался. Так вот, когда Гришу ранили, он в тот же день уехал куда-то. Сбежал.
— Это мы знаем, — подтвердил полковник.
— Иван Федорович, — перебил разговор Игорь, — а почему вы его не арестовали?
— Видите ли, ребята, — объяснил полковник, — Елизар Марфушин плохой, гаденький человек. Но за это у нас в тюрьму не сажают.
— Жаль, — вырвалось у Тимура.
— Таких надо перевоспитывать, — улыбнулся горячности юноши полковник. — Ведь никакого уголовного преступления он не совершил.
— Ну знаете, Иван Федорович, — возмутилась Света, — жить так, как жил он, уже преступление. Соседи из их двора рассказывали: он только прикрывался тем, что, якобы,
работал в артели, а на самом деле шил туфли частным заказчикам. Кто с этим должен бороться?
— Финорганы райсоветов, а в первую очередь эти самые соседи. Почему они молчали, видя, что в их коллектив пролез паразит, мародер?
— Ну кто же с ним будет связываться? — отступила Света.
— Вот этим как раз и пользуются разные мелкие жулики и проходимцы. К уголовной ответственности их не привлечешь, а соседи, общественность или покрывают их, или, в лучшем случае, делают вид, что ничего не знают, — с сердцем сказал Иван Федорович.
Некоторое время за столом стояла тишина, словно все почувствовали, что и они виноваты в том, что в нашем обществе, среди честных советских людей живут еще люди-паразиты.
— А как Гриша зарабатывал деньги, он вам рассказал? — первым нарушил молчание Иван Федорович.
Собеседники полковника потупились. Нелегко им было узнать горькую правду про своего товарища по учебе.
— Рассказывал, — негромко ответил Игорь. — Так ведь Иван Федорович, у Гришки отчим все пропивал, даже пенсию за отца.
— Я не думаю обвинять Гришу, — мягко заговорил Иван Федорович, — хотя выход, который он нашел для себя, неправильный выход.
— Мы это понимаем, — хмуро проговорил Тимур.
— В том, что Гриша увидел только этот неправильный путь, виноваты, прежде всего вы, комсомольцы, его друзья по школе, — укоризненно продолжал Иван Федорович. — Да и я в этом деле тоже промах допустил.
— А вы тут при чем? — удивилась Света.
Полковник рассказал о своей случайной встрече с Гришей Молчановым у дверей кино.
— А что же вы могли сделать? — недоумевал Тимур. — Ведь за продажу билетов уголовный розыск не арестует.
— Многое мог бы сделать. Но с Гришей Молчановым, несмотря на трагический случай, в общем, все кончится благополучно. Жестокий урок, полученный им от жизни, многому его научил. А был у меня случай… до сих пор простить себе не могу…
— Расскажите, Иван Федорович, — так и впилась взглядом в полковника Света.
— Расскажите, — поддержали ее Тимур и Игорь.
— Расскажу, раз к слову пришлось, тем более что ведь вы хотели о жизни посоветоваться. Такой случай доказательней любого совета. Было это лет десять тому назад. Работал я в одном из районных отделений. Приводят однажды ко мне мальчишку лет двенадцати. Задержан по подозрению в карманной краже. А день у меня тогда выдался горячий — убийство из ревности и две крупных кражи в районе произошли. Во всех трех случаях преступники успели скрыться. Нужно принимать экстренные меры, ловить преступников, а тут этот мальчишка. Поругал я его, сказал, что воровать нельзя, что надо учиться, в общем, прочитал мораль, да и отпустил. На прощание сказал, чтобы в другой раз не попадался.
— А он снова засыпался, — подсказал Игорь.
— В том-то и дело, что больше этого мальчишку к нам в отделение не приводили. Несколько лет прошло. Я уже давно забыл про него. И вот года два тому назад приехал я по одному делу в тюрьму. Во дворе несколько заключенных было на прогулке. Вдруг один из них окликает меня. Я подошел. Вижу — парень лет двадцати, типичный уголовник. «Не узнаете?» — спрашивает. «Нет, — отвечаю, — не узнаю». А он посмотрел на меня с укором и говорит: «Вглядитесь получше. Может, и узнаете. Ведь это по вашей вине я в тюрьму попал. Третий срок отбывать начал», «Ну, — говорю я ему, — мне эта песня знакома. Каждый преступник уверяет, что уголовный розыск арестовал его по ошибке». «Да нет, — махнул рукой парень, — взяли меня правильно и приговор по делу вынесли справедливый. А вот в том, что я стал блатягой, виноваты вы. Помните, лет десять назад меня к вам приводили. Мне тогда двенадцать лет было. В пятом классе учился. Часы золотые я у одного фрайера из кармана тянул, да неудачно. А вы вместо того, чтобы разобраться, припугнуть меня по-настоящему, с родителями моими поговорить, взяли да и отпустили меня. Некогда вам было со мной возиться. Я вижу, что мне первая неудача легко с рук сошла, снова взялся. Но на второй раз я крепко всыпался. Три года получил. А с тех пор так уж и пошло…»
Полковник замолчал. Ребята, притихшие, посуровевшие, внимательно смотрели на него, ожидая продолжения рассказа. Но Иван Федорович невесело улыбнулся и закончил:
— Парень, в общем, верно сказал. Не имеем мы права быть равнодушными к чужой беде. Иному для поддержки нужны теплое слово или дружеская помощь, а иному и суровое предупреждение, чтобы вовремя одуматься.
— А где он сейчас, Иван Федорович?! — несмело спросила Света. — Паренек этот?
— Отбывает срок по приговору. Но думаю, что раз уж он задумался над своей судьбой, то сумеет сделать крутой поворот. Выпрямится.
Полковник помолчал, затем оглядел собеседников и улыбнулся:
— Ну, что примолкли? Света, угощайте друзей, налейте им чаю и давайте потолкуем о вашем деле.
— У нас дело простое, Иван Федорович, — начал Игорь. — Мы просим вас еще раз прийти к нам в школу.
— Неужели еще что-нибудь выявляется?
— Нет. Все в порядке. Мы вас просим доклад сделать!
— Доклад? О чем?
— Вначале мы хотели просить вас сделать нам доклад о бдительности. А сейчас вот вы рассказали… Знаете что, Иван Федорович?! Сделайте нам доклад о дружеской помощи… Ну, вы понимаете…
— Понимаю, — улыбнулся полковник. — Сделаю. Тем более что меня просили выступить примерно с таким же докладом в ремесленном училище, в том самом, где учился Дмитрий Клебанов. Помните, погиб вместе с Юрием Зарифовым. Только надо, чтобы дирекция вашей школы или комсомольский комитет взялись за организацию.
— Так мы от имени комсомольского комитета и говорим с вами.
— Ой, Иван Федорович, что у нас было… — зачастила Света. — Из горкома и райкома комиссии работали!.. Потом собрание!.. Ваське Симкину здорово досталось. Новый комитет избрали, а секретарем — Игоря. Тимур — тоже член комитета.
— Вот это правильно, — одобрил Иван Федорович. — Доклад в вашей школе я сделаю.
— Мы у себя бригадмил организуем, — сообщил Игорь, — из старшеклассников. Ваш доклад нам очень поможет.
— Это и есть разговор о жизни? — полюбопытствовал полковник.
— Нет, — ответил за Игоря Тимур. — Разговор о жизни другой. Я в этом году школу кончаю. Игорь через год кончает. Мы хотим идти работать в уголовный розыск. Как это сделать?
