Постепенно Пандора с сумасшедшим домом, в котором она лечилась уже пять месяцев, отошла на второй план. Ибо квадрат гипотенузы вечности равен сумме квадратов катетов пространства и всякой другой дребедени, с чем человеку приходится считаться. Не попав в психиатрическую больницу, где он хотел поговорить с лечащим врачом Пандоры, он отправился в поликлинику к местному психиатру Арону Перельмутеру. Склонность этого довольно своеобразного эскулапа к анекдотам была известна всему городу, и мало кто из его пациентов верил в его способность хоть кого-нибудь вылечить от какой бы то ни было болезни. Но за внешней несерьезностью, даже легкомысленностью врача крылась весьма прагматическая натура исследователя, а анекдоты для него были своего рода защитой от сумасшествия, чем рано или поздно кончают все психиатры. И когда Дарий зашел в кабинет Перельмутера, первое, что он услышал был анекдот на врачебную тему: женщина врывается в кабинет терапевта и спрашивает – не у него ли, дескать, забыла бюстгальтер? Врач отвечает отрицательно… Пациентка: «А, ну, значит, у окулиста…»

Когда Дарий объяснил, зачем он пришел к нему, Перельмутер долго молчал и время от времени большой, поросшей рыжими волосками рукой приглаживал спадающий на лоб такой же рыжий чуб…

– Вообще-то я не могу постороннему человеку выдавать врачебную тайну… Кем вы ей доводитесь – муж, отец, школьный товарищ? Закон запрещает…

– Говорите правду, и вы будете оригинальны, – серьезным тоном проговорил Дарий и заглянул в глаза рыжему врачевателю.

Перельмутер, видимо, завороженный стилистической чистотой произнесенной фразы, удивленно вскинув брови, промолвил:

– Да, это моя пациентка, – и достал из стола журнал. Полистал и пальцем провел по строке, – Крона Пандора страдает психопатией, на фоне которой выразилось навязчивое стремление к поджогам. Пожалуй, это все, что я могу вам сказать. Конечно, в ее истории болезни есть более подробное описание, но, к сожалению, я не имею права ее вам показывать. Врачебная этика не позволяет, – и врач вновь вскинул к потолку свои кустистые медного отлива брови.

– Хорошо, я не посягаю на врачебную тайну, но вы можете сказать… – Дарий волновался, а потому не сумел сразу найти подходящие слова. – Какова перспектива?

– Вас, наверное, интересует, каков исход болезни? И вообще, излечима ли она? Да, несомненно излечима. Но интересное дело, пиромания – это следствие типичных сексуальных травм, когда пациент достигает фаллической стадии развития, тогда в силу вступает комплекс Эдипа или Электры. – Перельмутер пытливо взглянул на Дария, видимо, пытаясь понять, доходят ли до посетителя его мудреные слова. – Идем дальше… Что такое пиромания? А вот что… Пиромания однозначно относится к пирокатарсическому аспекту и является архетипической финальной стадией процесса смерти-возрождения, связанного с элементом огня… Вот, например, человек принявший наркотик… допустим, тот же бефорал… знаете о таком? Прекрасно… Так вот, человек после приема бефорала может испытывать видения гигантских пожаров, вулканических и атомных взрывов, термоядерных реакций. Это переживание огня ассоциируется с интенсивным сексуальным возбуждением и обладает очистительным свойством. Катарсисом, как это бывает, допустим, после просмотра какой-нибудь трагедии. Да, не удивляйтесь, оно воспринимается как катарсическое разрушение старых структур, устранение биологических нечистот и подготовка к духовному возрождению. О, это не так безобидно, как вы можете подумать. Акушеры и медицинские сестры часто наблюдают разновидность этого переживания у рожениц, которые на финальных стадиях родов жалуются на жжение, словно их вагина охвачена огнем.

Дарий таким поворотом был смущен, раздавлен, и у него с языка уже само собой сорвался вопрос:

– Значит, доктор, пиромания в своей основе имеет положительное начало? Ну, раз происходит устранение биологических нечистот и полным ходом идет духовное возрождение…

– Именно, а вы думаете, что может быть иначе? Это ведь психиатрия, а в ней не все так однозначно. Но что примечательно, пиромания никогда не приходит одна, с ней всегда в паре ходит пиролагния, то есть страсть к зрелищу огня. Вы себе и представить не можете, сколько на свете всяческих маний, и все они имеют под собой именно Эдипов и именно комплекс Электры. Между прочим, уважаемый, эта Электра колоссальная женщина, это ведь она жена Тавманита, мать Ириды и гарпий… Впрочем, вам это ни о чем не говорит… Вот так-то, молодой человек, в жизни чего только не бывает. А насчет вашей Пандоры, – Перельмутер поскреб пальцем висок, и взгляд его сделался лукавым, – то, по моим наблюдениям, не только она, но и вы страдаете одной, причем навязчивой, манией…

– Любопытно послушать, – Дарий даже ближе придвинулся к столу, за которым сидел доктор. – Вроде бы до сих пор считал себя свободным от всякой дури.

– Не будем спешить, молодой человек…

– Вы в самом деле полагаете, что какая-то моя мания, о которой даже я сам не подозреваю, тоже связана с извращениями?

Доктор вдруг поднялся со стула и, подойдя к раковине, стал умывать руки. Он взял из синей пластмассовой мыльницы оранжевый обмылок и долго, тщательно тер его в ладонях.

– С моей точки зрения, есть только два вида извращения – это когда гланды удаляют через задний проход и когда играют в лотерею. Все остальное, а именно: асфиксиофилия, то есть самоудушение, самоповешение или же аутоапотменофилия – желание перенести ампутацию, копрофилия – манипуляции с калом или же мызофилия, то есть пристрастие к грязному белью и многое, многое другое относится к клиническому диагнозу. У вас же, дорогой мой, – доктор с чистыми руками снова уселся за стол и придвинул к себе толстый том какого-то медицинского справочника, – у вас чрезвычайно обостренное сексуальное влечение к молодым женщинам, и потому постоянно свербит между ног, и вам невтерпеж надеть на себя хомут и потуже его засупонить. Вы явный эротоман. И не только, у вас еще бывают бредовые видения. Не сновидения, а видения при полном бодрствовании. Впрочем, такое случается с творческими натурами нередко. Не пугайтесь, если в моем кабинете вы увидите какого-нибудь динозавра или Аттилу в момент его смерти… А знаете от чего он умер? – На лице Перельмутера снова появилось лукавая улыбка, и он даже потер руки. – Хотите на посошок только что услышанную частушку, очень для нашего времени актуальную?

Дарий пожал плечами, давая понять, что, в принципе, в этом кабинете он готов выслушивать любой бред. И доктор, отвернув голову к окну, где синело небо с редкими барашками облаков, тоном чтеца-профессионала продекламировал:

И, как бы подводя черту аудиенции, Перельмутер посоветовал:

– Я бы на вашем месте нашел другую Пандору… или какую-нибудь Афродиту или в крайнем случае какую-нибудь Камену, которая будет покровительницей муз, а значит, и покровительницей вашего искусства. Кстати, я был на вашей последней выставке и должен сказать, вы остались верны матери-природе, знайте, она вам за это с благодарностью ответит. Советую найти возле дома какое-нибудь дерево и наладить с ним дружеский контакт. Когда наступит ненастная полоса в жизни, подойдите к этому чуду земли и поделитесь с ним своими проблемами. Помолитесь. Поцелуйте, по ласкайте, и вы убедитесь, что нет на свете более целительного и более всеублажающего средства, чем природа… А страдающих пироманией может спасти только одно. Любовь. Безраздельная, спокойная и надежная…

Выходя из кабинета, Дарий ни на минут не сомневался, что побывал в одной из палат сумасшедшего дома, однако всю дорогу до своего дома думал о последних словах Перельмутера, и более того: проходя по березовой рощице, которая очаровательным оазисом зеленеет возле самой железной дороги, он облюбовал довольно зрелую березу, верхний сук которой был давно надломлен и каждую весну источал березовый сок. Дерево плакало прозрачными слезами, которые, падая на землю, образовывали вокруг небольшое озерцо прозрачной влаги. Он подошел к березе, оглянулся, чтобы убедиться, что никого поблизости нет (ему не хотелось быть смешным в чьих-то глазах), и обеими руками обнял шершавый ствол дерева. Потерся щекой, вслух произнес несколько ласкательных слов и, пообещав чаще приходить, совершенно умиротворенный, отправился домой. Было ощущение, что принял причащение, душа тихо ликовала, и это состояние, видимо, было сродни слову «катарсис». И по ассоциации связал его со словами Перельмутера, который, говоря о пироманах, тоже употребил это понятие. Черт возьми, неужели это правда, что и Пандора, после того как поджигала дома, испытывала это же непередаваемо восхитительное, светозарное состояние души? «Че Гевара, Че Гевара, где я его мог видеть?» – Дарий закурил, оставив свой вопрос проигнорированным.