Коль скоро Орготдел отвечает за подбор руководителей полусотни крупнейших госпредприятий, ему несложно играть роль сурового отца. Но чем ниже иерархический уровень и чем дальше от Пекина, тем сложнее становится прививать дисциплину. Доказательством может служить история Ли Юаньчао перед его избранием на пост главы Организационного отдела ЦК КПК.
Примерно за шесть месяцев до съезда КПК в 2007 г. озеро Тайху в провинции Цзянсу вдруг стало зеленого цвета. Жизненно важный источник водоснабжения для десятков миллионов человек в «стране рыбы и риса», как в старину именовали это плодородное сердце Китая, попросту зацвел: озеро заполонили водоросли, питавшиеся стоками промпредприятий на его берегах. Так бывало и раньше, но на сей раз загрязнение оказалось настолько масштабным, что все озеро покрыла плотная зеленая тина. Происшествие встряхнуло Пекин, который в очередной раз потребовал, чтобы местные органы власти ужесточили надзор за соблюдением законодательства по защите окружающей среды. Кроме того, «осквернение вод» вызвало шквал политических вопросов в адрес Ли Юаньчао, первого секретаря парткома провинции Цзянсу и перспективного выдвиженца.
В принципе, все уже знали, что на предстоящем партийном съезде Ли намечен к принятию в члены Политбюро. Нет, местная пресса об этом не сообщала, поскольку не имела разрешения сверху, однако какими-то неясными путями, которые столь характерны для Китая, эти слухи стали общим достоянием, словно их напечатали на первой полосе. Впрочем, никто понятия не имел, какая именно должность и на каком уровне ему уготована. Сотрудники провинциальной администрации, сопровождавшие Ли во время интервью в марте 2007 г., примерно за месяц до цветения озера, высказывали шутливые догадки о будущем назначении босса — правда, за глаза. Сам же Ли был не столь благодушен и в конце разговора попросил в репортаже избегать всяких упоминаний о его ближайшем будущем.
В тот день Ли преследовал иную цель и долго рассказывал о критериях, которыми он, будучи секретарем парткома, измерял качество работы провинциального руководящего аппарата. Нынче, подчеркивал Ли, экология столь же приоритетна, как и экономика. Экономический рост в ущерб качеству воздуха и воды он сравнивал с ребенком-сластеной. «Если дать слишком много конфет, у него испортятся зубы. С ВВП та же история. Вещь хорошая, но чрезмерно увлекаться ею не стоит». Через несколько месяцев он сам был вынужден отвечать за ту же проблему, на которую и жаловался. Впрочем, отклик властей Цзянсу на зацветшее озеро оказался гораздо более традиционным, чем современные критерии, которые продвигал Ли.
На публике он бичевал загрязнителей воды; говорил, что «пожертвует 15 % роста» провинциальной экономики, лишь бы очистить озеро, и приказал закрыть свыше 2 тысяч мелких химических заводиков. Этот шаг тут же привлек к себе внимание всей страны, одержимой стремлением к экономическому развитию, но совершенно проигнорировал тот факт, что инцидент произошел как раз во время «вахты» Ли на его посту. А вот в уезде, где скопилось наибольшее число предприятий-загрязнителей, местные власти хотели решить проблему иным путем. Они не стали сокращать объем выпуска продукции хим-предприятий, которые платили большие налоги в местный бюджет, и не реагировали на критиков с их требованиями вообще убрать этот прибыльный бизнес. Вместо того чтобы пожертвовать экономическим ростом, они сосредоточили внимание совсем в иной точке: на местном активисте по имени У Лихун.
Он многие годы требовал привлечь к ответственности грязные предприятия, окружавшие озеро Тайху. Его успехи получили признание и в Пекине: в 2005 г. У был признан ведущим защитником экологии в Китае. В ходе своей работы он собрал горы фотоснимков и химанализов, доказывающих бедственное состояние озера, и раз за разом обращался к местным, провинциальным и центральным властям. Сейчас оправдались его худшие опасения: водоросли толстым слоем покрыли водоем. Однако вместо того, чтобы похвалить У, тем более что его работа совпадала с политикой Пекина, который потребовал срочных мер по защите экологии, активиста арестовали. Обвинение гласило, что он якобы вымогал деньги у местных компаний, угрожая обнародовать их экологические нарушения. По словам У, скоропалительно вынесенный приговор был основан на его собственном признании, которое он подписал, когда его лишили еды и на протяжении нескольких суток подряд не давали спать.
После своего первоначального сенсационного заявления о готовности жертвовать экономикой ради защиты окружающей среды, Ли перестал высказываться, молчаливо соглашаясь с арестом У. Вскоре стала ясна и причина. В ноябре, примерно в то время, когда апелляционный суд подтвердил трехлетний тюремный приговор У Лихуна, Ли был официально назначен на пост главы Орготдела ЦК КПК. Если его и пожурили за загрязнение озера и потерю жизненно важного источника питьевой воды, это не стало достоянием гласности. Во всяком случае инцидент не помешал его карьере. Это давно ожидаемое выдвижение поставило Ли на десятую по счету позицию в центральной иерархии, то есть лишь на одну ступеньку ниже членства в Постоянном комитете, составленном из девяти человек. Впрочем, такой ранг давал все основания ожидать, что он войдет в этот орган на следующем съезде в 2012 г. Сразу после переезда в столицу Ли продемонстрировал, что отлично понимает, что к чему. Одним из его первых распоряжений на новом посту был перевод шефа пропаганды провинции Цзянси в состав Отдела пропаганды ЦК КПК: должность в ранге замминистра. Этот шаг обеспечил Ли поддержку влиятельного союзника в сердце национальных СМИ. Будучи давним сторонником Ху Цзиньтао, Ли начал работу по заполнению как можно большего количества позиций людьми из лагеря своего вождя, чтобы укрепить его влияние на партийный аппарат.
В этой истории Ли, на первый взгляд, предстает лицемером. Однако не будем спешить с выводами. Учтем политические реалии. Проследим, как власть над экономикой и кадрами спускается до уровня низовой администрации. Допустим, Ли уволил бы и наказал чиновников, допустивших загрязнение; но тогда он устроил бы политический «огненный шторм», который, пожалуй, поглотил бы и его карьеру. Буква закона тут не помощник. Не имеется системы запретительных норм для предъявления упрямым загрязнителям, не говоря уже о мерах правопринуждения. Местные суды существуют в пределах местной партийной системы и зависят от нее. Ли мало что мог сделать, пока инцидент не разросся до уровня общенационального кризиса и не встряхнул всю систему, от Пекина до самого низа.
Неспособность внешне могущественных партсекретарей вроде Ли Юаньчао справиться с кадрами, находящимися гораздо ниже, стала для меня очевидной, когда в провинции Хунань примерно в то же время разразился еще один шокирующий экологический скандал. История выглядела знакомой: тонны ядовитых металлов сливались в реку Сянцзян, источник питьевой воды для миллионов жителей одного из уездов. Пытаясь докопаться до ответа, что же случилось и кто виноват, власти поняли, что главнейшим препятствием были вовсе не центральная или провинциальная администрации (они-то как раз вели себя очень открыто и всеми силами старались ликвидировать проблему), а их же подчиненные на местах.
Берега реки Сянцзян усеяны десятками фабрик, вдобавок поблизости расположен крупнейший в Китае цинковый завод не первой молодости. Вокруг — протухшие водоемы и овощные поля. Местное население сардонически шутит: знай люди, где выросли их овощи, ни за что не стали бы их покупать. Как сказал мне один деревенский житель, «мы всегда предлагаем гостям чай, но они не хотят его пить». Самый свежий случай загрязнения произошел в начале 2006 г., когда в реку хлынули отходы полусотни мелких заводиков, наспех выстроенных в тот период, когда резко подскочили глобальный спрос и цены на индий — редкоземельный металл, идущий в производство полупроводников и жидкокристаллических экранов. Раньше львиная доля индия выпускалась заводами провинции Гуандун на юге Китая, однако тамошние предприниматели, загрязнив местные воды, решили перебраться на нетронутые зеленые поля к северу.
