Вася опустился на край стула.
— Простите, товарищ прокурор. Но он не ядовитый.
— А я откуда знаю! — проворчал Алексей Владимирович, успокаиваясь. — А теперь рассказывай. Только смотри, без этих фокусов…
— Да нет, что вы! Ей-богу не буду, — сказал Пузырев и честно, с подробностями рассказал историю с полозом и обмороком Оли.
Холодайкин, окончательно придя в себя, сначала слушал внимательно, но в конце концов остановил его:
— Это нам все известно… Сколько зарабатываешь в экспедиции?
— Ну, оклад шофера второго класса и еще как бы полставки за змей.
— Как это — полставки?
— Ну, я меньше ребят ловлю…
— И сколько у тебя набегает в месяц?
— Только за змей сотни две с половиной, три.
— Жгут они тебе карман, что ли?
— Как это понимать, гражданин прокурор?
— Говорят, закладываешь за воротник…
Вася грустно согласился:
— Случается. А вот последняя неприятность, с Гридневой, получилась в трезвом виде. Так что…
— Да как же тебя все-таки держат на работе? Наверное, с последнего места того, попросили?
— Нет, сам ушел. Иной раз не сдержишься, возьмешь грамм сто. Ну, а ГАИ тут как тут. Вот я и подался к змееловам.
— Значит, в лес сбежал? (Вася пожал плечами.) Нехорошо, Пузырев, нехорошо. Ну, а как Азаров к этому относился?
— Плохо, гражданин прокурор. Все грозился шею намылить. — Вася вздохнул. — Напортил я ему крепко… Так что с меня надо спрашивать…
— Что спрашивать?
— Ну, я ведь рассказал, как было…
— Ты лучше мне скажи: Азаров поручал тебе «левые» ездки лично от себя? Может быть, кого встретить, что-нибудь подвезти… За икрой, может быть…
Василий, не задумываясь, ответил:
— Нет, такого не было.
— А ты получше подумай.
— Нет, ничего такого он меня не просил.
— А его самого просил куда-нибудь отвезти по личным делам?
— Не было у него личных дел. Это точно.
— Ты вспомни.
— Что вспоминать? Не было такого, и все тут, — упрямо сказал Василий.
— Ну что ж, Пузырев, твои показания мы запишем. — Холодайкин стал писать протокол. — А дальше ты как думаешь?
— Что?
— Будем продолжать пить или нет?
— Постараюсь…
— Все беды человека от водки, — назидательно говорил врио прокурора, не отрываясь от бумаги. — Нет чтобы силы свои на дело тратить… Семья у тебя большая?
— Не обзавелся еще.
— Трудно тебе будет обзавестись. Какая пойдет за пьяницу, а?
— Полюбит — пойдет, — уверенно сказал Вася. — Глядишь, через это совсем брошу…
— Сейчас бросать надо. Потом — поздно. На, ознакомься, подпиши. Если что вспомнишь насчет того, что я тебя спрашивал, приходи…
Закончив с Пузыревым, Холодайкин вышел в приемную. Земфира Илларионовна еще с большим усердием занялась бумагами. Врио прокурора прошелся по зданию, заглянул во все комнаты, осматривая их взглядом радивого хозяина.
— Да, подновить все не мешало бы, — остановился он у стола секретаря. — Говорил в области, обещали выделить деньги на ремонт. — Алексей Владимирович ощупал оконные рамы, колупнул потрескавшуюся краску на подоконнике. — Удивляюсь я прежнему руководству: за восемь лет ни разу не делали капитального ремонта. Несолидно мы выглядим. Что думает о нас посетитель, усаживаясь на этот стул? — Холодайкин сел на стул и покачался на нем, тот отчаянно заскрипел. — А посетитель решит, что у государства нет денег для учреждений, стоящих на страже социалистической законности. Или подумает, что человек, сидящий в том кресле, — Холодайкин показал на кабинет прокурора, — не печется о своем рабочем месте… Так я говорю, Земфира Илларионовна?
— Посетители мечтают, как бы поскорее уйти отсюда, а на чем сидеть, им все равно. — Секретарь усмехнулась: — Лишь бы не за решеткой.
— Неправильно вы мыслите. Закон — он должен начинаться со стула. — Холодайкин многозначительно хмыкнул: — Ничего, скоро все наладится. Сперва ремонтик, потом за мебель возьмусь. А там, глядишь, подумаем насчет другого помещения…
— А чем здесь плохо? — заметила секретарь.
— Несолидно. — Врио прокурора постучал по тонкой стенке, отгораживающей приемную от соседней комнаты. — Районная прокуратура как-никак!
33
Клинычев держался в кабинете врио прокурора как-то неуверенно.
— Значит, вас уже вызывали в милицию по делу браконьеров? — задал вопрос Холодайкин.
Леонид замялся:
— Там говорили со мной… Не понимаю, зачем. С Бутыриным я случайно знаком. Вместе лежали в больнице.
Алексей Владимирович постучал пальцем по столу:
— Мы боремся за сохранение природных богатств, а находятся элементы, которые в корыстных целях разбазаривают народное достояние… И находятся такие несознательные люди, которые перекупают у браконьеров-вредителей ценные пищевые продукты. Я бы даже сказал дефицитные. А не было бы таких людей, Бутырин и ему подобные не знали бы, куда девать наворованное у государства добро. Вот и получается: кто больше виноват — Бутырин или те, кто у него покупает? Как вы считаете?
— Правильно вы говорите, товарищ прокурор.
— А вот вы поступаете неправильно, — покачал головой Холодайкин.
— Я хорошо зарабатываю и так, — уклончиво ответил Клинычев. — Правда, рискуя жизнью.
— Ну, это вы для своего кармана рискуете.
— Семью надо содержать…
— И большая семья?
— Конечно! Мать больная, два брата, сестра…
— Братья младше вас?
Леонид смутился:
— Почти одногодки. — И добавил: — Детей у них много, помогаю. У нас так принято. На Кавказе живем. — Клинычев хлопнул себя по колену. — И зачем я сюда приехал? Жена говорит, дома сиди. В конце концов, змей и у нас сколько хочешь. От больной матери уехал. Молодой я еще, дурак! — Леонид постучал себя по голове.
— Обзавелся семьей — уже не молодой, считай… Где же вы деньги взяли на эту махинацию?
— Какую махинацию?
— Бутырин утверждает, что вы ему как будто дали за икру триста рублей. Врет, значит?
— Откуда у меня могут быть такие деньги? Ни у кого в экспедиции сейчас таких денег нет. Вот рассчитаются с нами, тогда другое дело.
— Никто из ваших ребят, кроме вас, в этом деле не участвовал?
— О чем вы говорите, товарищ прокурор? — искренне удивился Клинычев.
— Вы отлично знаете. — Холодайкин поиграл карандашом. — Дело из милиции рано или поздно попадет к нам.
Клинычев обиженно сказал:
— Я с вами, товарищ прокурор, откровенно… Вот до вас следователь был, женщина. Говоришь с ней, а она непонятно о чем спрашивает. С вами легче. Все как есть выкладываю… А вы про Бутырина. Он что хочешь может наговорить на человека. Пускай скажет, где он деньги у меня видел? Думает, посторонний человек, зарабатывает хорошо, так на него все можно свалить…
— Что ж, Клинычев, ваше дело отпираться. Этим сейчас занимаются органы внутренних дел, перед ними и держите ответ… Я хотел узнать, не замешан ли кто еще из ваших. Если у человека деньги и он скрывает, тут что-то не то.
Клинычев слегка побледнел. Зазвонил телефон. Холодайкин поднял трубку.
— Холодайкин слушает… Вера Петровна, это вы, подождите одну минуточку. — Он обратился к Леониду: — Пройдите в приемную. Я вас позову. (Клинычев с готовностью вышел.) Понимаете, Вера Петровна, хотел навестить вас, да занят очень, сами знаете… — Алексей Владимирович откашлялся.
— Ничего, не надо беспокоиться, — ответила Вера Петровна. — Алексей Владимирович, как там насчет Рославцевой? Я слышала, вы в облпрокуратуру ездили?
— Это не телефонный разговор…
— Я прорвалась в кабинет главврача. Здесь никого нет. А вы один?
— Да, один. — Холодайкин недовольно заметил следователю: — Вам беспокоиться нельзя, отдыхайте, лечитесь… Все идет как надо.
— Мне будет спокойней, если вы скажете, как решили с Рославцевой, — упрямо повторила Седых. — Я ведь не отстану.
— Решили. Сделаем запрос через Министерство иностранных дел.
— Это возможно?
