— Неужели ты успел полон мешок соболей набить? — спросил Арэмчу старший брат.

— Соболи — это ещё не богатство, — ответил ему Арэмча.— Пойдёмте в чум.

Пошли братья в чум. Только подошли к огню и сразу увидели девушек красоты небывалой. Опустили они луки, наклонили головы, на колени перед ними встали, слов сказать не могут, будто потеряли их все.

— Где ты их взял?—спросил Арэмчу старший брат.— Мало таких красавиц на берегах всей Оби сыщешь. Взяли бы мы их в жёны, да разве пойдут они за нас, бедных охотников.

— Наши отцы тоже охотники, — ответила одна из девушек.

— В добыче зверя мы этот год совсем неудачливы, — сказал средний брат.

— А у вас на оленьих нартах соболей полные мешки лежат, — сказала вторая девушка.

— Так хотелось бы мне скорее домой попасть да свадьбу справить, — сказал младший брат.

— А у Арэмчи есть волшебные лыжи. Они быстро домчат нас до родного чума, — сказала третья девушка.

— Это правда, Арэмча? — спросил старший брат.

— Правда, чистая правда, — ответил Арэмча. Посмотрели братья свои мешки на нартах, а они полны соболей.

— Откуда они? — спросили братья.

— Не дал бы мне отец лыж волшебных, не найти бы нам невест, соболей целую зиму промышлять пришлось бы.

Хлопнул Арэмча два раза в ладоши, прилетели к нему лыжи, закружились вокруг ног.

— Ну и зять нам достался! — сказал старший брат. — Видать, счастливей нашей Нёрки не будет девушки.

Посмотрел Арэмча на братьев, на лыжи, что возле его ног кружатся, и говорит:

— Хватит, лыжи, у вас силы, чтобы всех нас скорее увезти в чум к Пайке?

— Хватит, — ответили лыжи. — Садитесь все, только не забудьте чудовище в озеро спрятать, а то оно ещё много худых дел сделает.

Пока бегали к чудовищу братья, лыжи вытянули полозья, подкатили к чуму. Уселись все на волшебные лыжи, пристегнули сзади упряжки и понеслись над урманами и борами, реками и озёрами к чуму Пайки большую свадьбу играть.

И кого только не было на этой свадьбе! Даже птицы все лесные слетелись, слушали песни весёлые, по всей тайге их разнесли да и сейчас ещё в лесах песни с той свадьбы поют.

Спокойно жил Туетуй в своём стойбище, хотя дел у него на круглый год хватало. Не успеет отогнать в горы оленей, как грибы, ягоды поспевают. Только управится с ними, белая рыба пойдёт. Наловит её Туетуй, насушит, насолит на зиму, а ветры холодные тут как тут. Чум скорее надо чинить охотнику да оленей гнать. Погуляли они на душистых мхах, нажировались на лакомых грибах, силы набрали. Шерсть на них блестит, бороды у быков отросли, они ими тропы метут. Рад Туетуй.

Гонит он однажды оленей, песни поёт. Позади нарты бежит оленёнок с чёрненьким пятнышком на лбу, мычит тихонько, тоненькими рожками снег бодает. Посмотрел на него Туетуй, улыбнулся и спрашивает:

— Чему радуешься, несмышлёныш?

А оленёнок встал на задние ноги, забил передними копытцами да заговорил человеческим голосом:

— Слышал ли ты, как Сенька-охотник в тайге земное тепло нашёл?

Вскочил Туетуй с нарты, остановил упряжку, манит к себе оленёнка, а тот отпрыгнул в сторону и затерялся в стаде.

Быстро бежит стадо, широкими копытами приминает снег. Из больших ноздрей тёплый пар вьётся, стучат друг о дружку ветвистые рога. Собаки торопятся, в снегу пурхаются, изредка на коренника-шатуна взлаивают и опять бегут, красные языки высунув. Всё было бы хорошо, да слова оленёнка не дают покоя Туетую: «Какое такое тепло Сенька нашёл?»

А зима пришла снежная да лютая. Сиверко слал одну метель за другой. Стучат они по ночам в тугие стены чума, норовят сорвать его! Хлещет, валит снежище. Солнечного света не видит много дней Туетуй.

— И чего раздурилась непогода? — сказал он вслух, связывая нарты, чтобы ветер не раскидал их, и тут услышал вдруг стук оленьих копыт.

Оглянулся — на задних ногах оленёнок стоит. Вытянул шею и говорит:

— Это мороз и метели найденное Сенькой тепло обратно в землю спрятать хотят!

— Откуда ты знаешь? — спросил Туетуй и хотел схватить оленёнка за ухо. Тот ловко перевернулся через голову и убежал.

Показалось солнце. Оглядело каждую ложбину, каждый кустик пригрело и ручьи послало. Весна пришла! Недалеко от болота поставил Туетуй свой берестяной чум. Уснул крепко-накрепко, отогрев кости на солнышке. Спит и слышит, как утки и гуси в небе кричат. Обрадовался Туетуй, выскочил из чума, смотрит им вслед, а они не летят дальше, всё над болотом кружат. Потом сели, спрятались в траве и кустах.

«Хорошо!» — подумал охотник.

К вечеру ещё стая прилетела, а за ней другая. Кричат в небе, кружат, места ищут, чтобы дать отдохнуть крыльям. Черно на озере стало. Птицы такой шум и гам подняли, что Туетуй уши сухим мхом заткнул, надел на голову меховой треух. А птицы орут на разные голоса. Не вытерпел охотник, схватил большой тальниковый прут и давай гонять по болоту и озеру уток.

— Откуда вас столько взялось? — закричал Туетуй, обтирая вспотевший лоб. И услышал голос сзади себя:

— Они, глупые, испугались железных сосен, которые на болотах люди поставили.

Обернулся Туетуй и опять оленёнка увидел.

— Откуда ты всё знаешь? — Я сам туда летал.

— Как летал? Кто тебе крылья давал? — удивился Туетуй.

— Я на облачке летаю. Как только оно спустится на болото, я и сажусь на него. — И побежал оленёнок, подпрыгивая на тонких ножках.

— Да не бегай ты! — крикнул ему вслед Туетуй.— Расскажи мне про сосны железные.

— Не-ког-да! — крикнул оленёнок. — Облако подплывает.

Видит Туетуй: спускается на болотину, как лебяжье одеяло, лёгкое облако. Задело легонько мох на кочках, пригнуло траву и дрожит нетерпеливо, в небо подняться хочет. А оленёнок как разбежится — и прыг на него! Свернулся в клубочек, как белка в дупле, только рожки острые, как сосновые сучья, торчат. Поднялось облачко, поплыло над тайгой и рекой.

— Прилетай скорее! — кричит ему Туетуй. А оленёнок ему с высоты рожками машет.

Долго ждал охотник оленёнка. Рыбачит ли, ягоды берёт, сети чинит, а сам всё на небо поглядывает, всё про железные сосны думает: «Как будет жить человек, что в костёр бросать будет, если все сосны железные будут?»

Однажды в утренний час снова услышал охотник голос оленёнка:

— Туетуй, Туетуй! Не печалься! Железные сосны скоро упадут, на болото дождевые тучи полетели. Они зальют огонь, утопят и сосны в воде.

Ничего не сказал Туетуй, сел на кочку и слышит — тихо стало вокруг, спрятались, присмирели птицы, перестала ловиться рыба, замолкли, спрятались в траве комары. Страх взял Туетуя.

Рыбачит Туетуй и видит, как по небу плывут из дальней стороны тучи. Плывут тихо, сеют мелкий дождь, как будто устали.

— Туетуй, Туетуй! — кричит сзади оленёнок и с кочки на кочку прыгает.

— Отчего тебя радость берёт?—сердито спросил его охотник.

— Изорвали тучи все свои наряды о железные сосны! Вылили всю воду на них, а люди только смеются. Сидят у жаркого костра и песни поют.

— Не болтай своим шершавым языком пустые слова! — прикрикнул на оленёнка Туетуй.

— Правду, правду говорю! Тучи с ними не справились! Мне облачко рассказало. Оно возьмёт меня, чтобы на тех людей посмотреть.

— А можно с тобой? — спросил охотник.

Замолчал оленёнок, отошёл в сторону, хватает мягкими губами мох, будто не слышит слов Туетуя. А из-за леса облачко выплыло и спустилось на болото. Вскочил на него оленёнок, крикнул:

— Садись, Туетуй! Полетим вместе.

Вздрогнул Туетуй, побежал и встал на облачко. Полетело оно над тайгой. Сколько летело, Туетуй не помнит. Только видит: впереди огни показались. Ярко светят в ночной тайге, манят к себе облачко.

— Это сосны железные! Сосны железные! Видишь, люди там! — кричит оленёнок.

Схватился Туетуй за край облачка, свесил голову и слышит — грохочет что-то, голоса людские.

— Сюда, сюда! — кричит кто-то с земли.

Видит Туетуй — железная громадина в небо поднимается.