За окном падал лёгкий снег — столь непривычный для апреля, каким привыкла видеть его Селека. В Западном порту весна наступала рано и обычно сопровождалась обилием дождей, ветром с моря и свежестью, от которой даже дышалось легче. Здесь же, на Медвежьем плато, люди будто никогда не видели голой земли, укрытой травой. Для них снег был совершенно привычной вещью, неотъемлемой частью их жизни. Даже дожди, весной приходившие с юга, превращались в ледяные, и холодные капли, едва достигнув земли, тут же обращались в ледышки. Северяне считали это самой страшной стихией — лёд после таких ливней покрывал всё: деревья, крыши домов, землю. По дорогам становилось невозможно ни пройти пешком, ни проехать верхом или на телеге. К тому же, нередко путников такие дожди заставали прямо в пути, и на следующее утро охотники находили их замёрзшие тела, обращённые ледяной коркой в безмолвные статуи.

Но всё же весной солнце будто грело немного сильнее и, казалось, даже светило ярче. Снега становилось меньше, и когда Селека выходила из медвежьего поместья на свежий воздух, то уже не проваливалась в сугробы по самое колено.

Одежда, которую Селеке одолжила Хильда, оказалась хрупкой западной княжне немного велика. Гвайр только сейчас заметила, что у северянки и руки были крепче, и плечи шире. Но даже при всём при этом молодая волчья княгиня была мельче, чем Тэйхир. Селека рядом с этой грозной воительницей вообще ощущала себя карликом. Да и всё здесь, на севере, казалось молодой княжне Леопардов слишком большим. Могучие ели и сосны простирались к самым небесам, словно пытаясь собрать как можно больше редкого солнечного тепла, горы острыми зубьями впивались в облака. Но больше всего молодую воительницу манили очертания «Светлейшего». Эта огромная скала была самой высокой точкой во всём Сангенуме, и даже древним потухшим вулканам в Нагорье Рока невозможно было сравниться с этим великаном. Одного только взгляда на Аурхуут было достаточно, чтобы почувствовать на себе чьё-то пристальное внимание. Селека ощущала его и знала, что там, за тёмной неприступной стеной елей и сосен, за скалами и обратившимися в лёд горными реками скрывался сам Свет. Его присутствие было заметно здесь невооружённым взглядом — иначе почему волколаки на Медвежьем плато теряли свою силу с появлением первых лучей солнца, а на Западе нет?

Возникшая словно из тени Аррага захлопнула ставни. Селека, очнувшись от раздумий, удивлённо посмотрела на волчью ведьму.

— Я просила закрывать окна утром, — пробормотала волчица и вновь вернулась в своё привычное кресло.

— Прости.

Этой странной женщине никогда не нравился солнечный свет, и она старалась создать темноту и мрак везде, где это было возможно. В комнате, в которой сидели девушки, ещё оставались гореть жаровни, но пламени Аррага не боялась. Наоборот, она держалась к нему как можно ближе и очарованно смотрела на танцующие языки пламени.

Тяжело вздохнув, Селека вновь перевела взгляд на лежавшую на её коленях тряпочку и продела нитку в иголку. Сидевшая рядом Хильда мурлыкала себе под нос какую-то мелодию и продолжала невозмутимо вышивать даже тогда, когда Аррага захлопнула последнее окно в комнате и скользнула к стоявшей посреди зала жаровне. Волчья княгиня выглядела счастливой в последнее время и довольно часто с улыбкой поглаживала свой большой живот. Ей оставалось ждать около месяца — Хильда говорила, что забеременела почти сразу после свадьбы, в начале осени, ещё до отъезда Кольгрима. И часто жалела, что не успела рассказать об этом своему мужу. Он наверняка был бы рад услышать это. Поначалу Селека не понимала, что волчья княгиня делала здесь, на Медвежьем плато. У неё был теперь новый дом, в Риверге. Она должна была вернуться к Мартину Улвиру, брату Кольгрима, и его молодой жене Анне.

Но довольно скоро причина стала ясна: Волчьи угодья находились слишком близко к землям Псов. Корсаки уже делали попытки атаковать границы земель Улвиров, но великая Северная стена, проходившая прямо между княжествами Волков и Лисов, выдерживала каждое нападение. Единственным местом, где было пока ещё безопасно, оставалось Медвежье плато. Именно потому Хильда и осталась здесь. День и ночь ещё охраняли лучшие воины Медведей, а вместе с ними её старшие братья и целая волчья стая — Аррага поклялась оберегать всех детей Йорана Сатарна и, признаться честно, обещание это выполняла превосходно. Ещё ни один волколак из тех, кто подчинялся Псам, не проник в Медвежье плато. Достаточно скоро во власти Арраги были даже Медвежья роща и Чаща руин. Волчьей ведьме подчинялся, казалось, каждый волколак на Севере.

Устало зевнув, молодая княжна Леопардов отложила в сторону уже порядком надоевшую ей вышивку и поднялась на ноги.

— Где я могу найти господина Беральда? — спросила тихо Селека у Арраги, заметив, что Хильда задремала. Волчья ведьма удивлённо посмотрела на девушку и прищурилась. Зрачки её янтарных глаз резко сузились.

— Зачем тебе он, дитя? — с некоторым подозрением спросила Аррага, деловито складывая руки на обнажённой груди. Селека уже не обращала внимания на странные привычки этой женщины. Сатарны давно бросили всякие попытки уговорить волчью ведьму носить хоть какую-то одежду. Поначалу Селека старалась не смотреть на нагое тело, украшенное узорами из краски или запёкшейся крови. Но теперь, спустя пару месяцев, всё это казалось Гвайр каким-то… совершенно нормальным. Привычным.

— Просто я подумала, что сегодня прекрасная погода, да и я вполне неплохо себя чувствую… — протянула Селека. — Он же обещал свозить меня к «Светлейшему».

Аррага приглушённо фыркнула и, развалившись на диване, махнула рукой. Тепло стоявшей жаровни клонило в сон, к тому же, волколаки считались ночными животными, и волчья ведьма, как и все её собратья, предпочитала днём спать, а ночью бодрствовать. Сейчас был только полдень, но Аррага уже заметно клевала носом.

— Медведь сегодня занят, — зевнула женщина. — Он не сможет проводить тебя к Аурхуут. Но если он обещал, то обязательно сделает. Сатарны сдерживают обещания.

Селека, напряжённо посмотрев на засыпавшую Аррагу, вздохнула. Она уже несколько недель слышала одно и то же: «Если он обещал, то обязательно сделает». Но, тем не менее, Гвайр до сих пор сидела в Дарме, а Беральд постоянно был чем-то занят. Сначала Селека была слишком слаба после схватки с волколаками, чтобы отправляться в столь долгий путь, потом прошли ледяные дожди, и все дороги сковало льдом. Теперь же старший Сатарн и вовсе избегал княжну Леопардов, не объясняя причину такого поведения. Селека могла бы сбежать из медвежьего поместья и отправиться на поиски самостоятельно — карта у неё имелась, да и трудно ошибиться, когда огромный пик священной горы виден едва ли не с каждой точки Медвежьего плато. Но это было слишком нечестно по отношению к Сатарнам — они спасли ей жизнь, приютили. А она вот так, ничего не сказав, сбегала.

И Гвайр терпеливо ждала. Но всякому терпению рано или поздно приходит конец. И если уж Селека не собиралась сбегать из замка, то оставаться на одном месте, вышивать и слушать бесконечную болтовню служанок она больше не была намерена. Княжна Леопардов славилась на весь Фабар своей любовью к приключениям. Именно из-за этого Селека так стремилась поступить в Академию. Ей казалось, что она, став воином, сможет побывать в далёких неизведанных землях Сангенума, завоевать всеобщее признание, войти в историю, как самая знаменитая женщина в рядах фабарского войска. А здесь, на Медвежьем плато, девушка чувствовала себя посаженной в клетку птицей. Она хотела свободы, невероятных поворотов судьбы, опасных сражений и моментов, когда выбраться живой помогает лишь хорошая смекалка и ум. А какие опасности могли поджидать её в вышивании? Или, может быть, в бездумном шатании по поместью? Нет, Селека не могла этого больше терпеть.

Когда Аррага уснула, молодая княжна поднялась на ноги и незаметно выскользнула из зала. Служанки в коридоре лишь удивлённо проводили её взглядом и ничего не сказали. Очутившись в замке в полном одиночестве, Селека вновь ощутила, как все эти могучие стены и потолок словно давят на неё, заставляя чувствовать себя настоящим карликом, крохотным гномом. Словно старое поместье Медведей создавалось не для людей, а для великанов. Быть может, это действительно было так? И нынешние северяне были прямыми потомками тех могучих огромных существ, что ходили по этим землям давным-давно, во времена вранов, драконов, грифонов и прочих невероятных созданий?