- Хорошо, давай проверим твоего жениха. Предложи Георгию отложить свадьбу и тогда делай выводы.

Откладывать свадьбу Симе не хотелось — она уже мысленно видела себя в подвенечном платье. Но все же решила поговорить с женихом.

- У меня же распределение! — подтвердил он худшие опасения ее родителей.

От бессильного отчаяния девушка разрыдалась. Жених не понимал, чем опять не угодил? Она настаивала на свадьбе, он согласился, так чего ж слезы лить?

Серафиме снова пришлось принять удар на себя.

- Гоша согласился перенести свадьбу на любой срок, но я сама этого не хочу, — заявила она родителям.

Вот так Сима стала понемножку обманывать родителей.

Как часто мы оправдываемся пресловутой ложью во спасение, когда не хотим посмотреть правде в глаза… И готовы все смести на своем пути, даже пожертвовать покоем близких, находя оправдания и своему эгоизму, и безответственности, и упрямству, и невольной жестокости. Влюбленные девушки порой напоминают токующего глухаря — ничего вокруг не видят и не слышат, не желают признавать разумных доводов. Любимые родители в одночасье становятся врагами, если пытаются отговорить дочь от опрометчивого шага, а та устремляется навстречу своей судьбе, как бабочка к горящей лампе. И чаще всего обжигается. Все ж мама с папой не зря пытались открыть дочурке глаза на избранника.

Заявляя: “Это моя жизнь, я уже взрослая и имею право сама решать, за кого выйти замуж”, - девушка, надумавшая связать свою судьбу с явно непорядочным человеком, но не желающая этого признавать, не сознает, как больно ранит родительское сердце. Родитель — это навсегда. Душа болит за родную кровиночку, даже когда дочка уже давным-давно совершеннолетняя, а уж если еще совсем юная невинная глупышка — тем паче.

Ничто не проходит бесследно. И даже неосознаваемое бессердечие когда-нибудь аукнется.

- Во сколько мне обойдется снять эти чертовы блоки и сделать нормальный гипс? — спросил Яков.

- Бесплатно, — пожал плечами врач, а пациент посмотрел с подозрением — дурака из себя строит, что ли? Но нет, Алексей Петрович был, как всегда, серьезен.

- Тогда снимайте вытяжку, — заявил обрадованный Яков.

- Пишите расписку, — велел хирург.

- Какую расписку? — испугался пациент.

Уж чего-чего, а расписок он терпеть не мог. Однажды сдурил, а потом еле расхлебался с последствиями. До сих пор сломанные ребра ноют к перемене погоде и голова, бывает, раскалывается, — крепко его тогда отделали.

- Что вы берете всю ответственность на себя, — пояснил Алексей Петрович.

- Какую еще ответственность? — не понял пациент.

- У вас диастаз между костными отломками в два с половиной сантиметра. Вам оказали медицинскую помощь в том объеме, который требовался, исходя из расположения фрагментов плечевой кости. После того, как вы напишете расписку и отразите в ней свои требования, мы снимем вытяжение и иммобилизуем сломанную конечность с помощью гипсовой повязки. Этот документ снимет с нас ответственность за последующее.

- И что будет дальше?

- А дальше — лечите себя сами. Или обратитесь в другое медицинское учреждение.

- Постойте, доктор, — пошел на попятный больной. — Если снять вытяжку, то перелом может не срастись, что ли?

- Однозначно не срастется, — преспокойно заявил Алексей Петрович.

- Да как же я буду с переломом? — искренне возмутился Яков.

- А как хотите, — усмехнулся хирург. — Ваша рука, ваш перелом, вам и решать.

- Ладно, доктор, считайте, что я погорячился, — подчеркнуто миролюбиво произнес пациент, хотя сейчас ему больше всего хотелось от души шваркнуть врача по невозмутимой физиономии. — Подскажите, как перебраться в московскую больницу. Мне нельзя тут залеживаться.

- Если оплатите принадлежащее больнице оборудование, найдете машину, в которую поместитесь вместе с кроватью и всей этой громоздкой системой вытяжения, и удастся перевезти вас так, чтобы костные отломки не сдвинулись, — ради бога. Буду только рад. По вашей милости пришлось потеснить других пациентов, и они с радостью вернутся в эту палату.

- Но я же заплатил, чтобы вы перевели отсюда воняющее мочой старичье и больше никого ко мне не клали!

- И сколько же вы заплатили? — ироническим тоном осведомился Алексей Павлович.

- Сто долларов, — важно ответил Яша. А что? Сотку баксов за то, чтобы старые хрычи убрались в другие палаты, — нормально. Другие за эти бабки месяц пашут. Доктора, к примеру.

- А знаете ли вы, сколько стоит одноместная палата в московской клинике?

Яша насупился, подумав: “В московской больнице, может, и побольше стоит, а в этой задрипанной лечебнице и сотни зелени выше крыши”.

- Сто двадцать долларов в сутки, — просветил пациента Алексей Павлович. И подчеркнул: — В сутки. И это только за пребывание в одноместной палате. Лекарства, перевязочные материалы, врачебная помощь, консультации специалистов, анализы и все прочие мероприятия оплачиваются отдельно. Определенная категория больных получает медицинскую помощь по страховому полису. А состоятельные пациенты и те, кто не имеют страхового полиса, должны пользоваться платными услугами. У вас страхового полиса нет. Да и вообще мы не обязаны лечить москвичей. В Москве стационаров много, а у нас и для своих жителей мест не хватает. Кстати, в понедельник в вашу палату положат трех пациентов.

- Только попробуйте!

- Да и пробовать не будем, а сделаем то, что считаем необходимым. А будете вести себя неподобающим образом, — выпишем за нарушение режима, вот и все.

- Как же вы меня выпишите, когда сами подвесили на вытяжку? — ехидно поинтересовался Яков.

- Ни я, ни заведующий отделением вам руки-ноги не ломали. Еще раз повторю: мы не обязаны вас обслуживать, и вы без всяких на то оснований занимаете место, которое по праву принадлежит другим больным. А то, что вы в пьяном виде получили бытовую травму, — ваша личная проблема. По пьяной травме даже больничный лист не оплачивают.

- Какая еще пьяная травма? — возмутился Яша.

- И врач приемного покоя, и дежурный врач в отделении отметили в истории болезни, что вы находитесь в средней стадии алкогольного опьянения, буяните, бранитесь и оскорбляете врачей и медперсонал. Скажите спасибо, что врач не вызвал милицию. Свидетелей вашего безобразного поведения предостаточно, так что получили бы статью за хулиганство. С пьяными хулиганами в милиции не церемонятся. Да и врачи не обязаны терпеть ваше хамство. Если кто-то еще раз пожалуется, — выпишем за нарушение режима, и скатертью дорожка. Кстати, старшая медсестра приемного покоя, которую вы в присутствии многих людей нецензурно оскорбили и даже пытались ударить, намерена подать на вас в суд. Ее супруг — майор милиции, он не позволит, чтобы его жену безнаказанно оскорбляли пьяные хулиганы.

- Я ей заплачу, — пробормотал немного сконфуженный Яков. Он и знать не знал, что верещащая кикимора — милицейская жена. Да, ментовские начальники борзеют, когда кто-то своих задевает.

Сыр-бор разгорелся, когда тощая вобла отобрала у него мобилу, — мол, в больнице не положено, в палате лежат по четыре-пять больных, все после операции, и разговоры будут им мешать. Да чихал он на этот валежник! А сучонка встала в позу: “Вам вернут телефон при выписке”, - и точка. Ну кто бы такое стерпел! Вот он и сказал ей пару ласковых. А кикимора обиделась.

- Не уверен, что вам удастся разрешить этот конфликт с помощью подкупа, — усмехнулся Алексей Петрович. — И сама оскорбленная женщина, и ее муж настроены весьма решительно. Отвечать за свое безобразное поведение вам все равно придется. Так что ждите повестки в суд, Яков Борисович.