– Нановзвесь, – объяснил будничным тоном. – Дорогая, целых двести баксов за бутылку. Но раз нет стерильности – по-другому не выйдет!

– Ты… – прохрипел Андрюха. – Ты…

– Что я? Всего лишь деловой человек.

– Ты – не человек!

Хозяин засмеялся. Спрятал бутылочку в карман и вздохнул с легкой грустью:

– В том-то и дело, что самый обыкновенный. Представляете, до чего обидно? Мое время, мой шанс – то, о чем с детства мечталось! По всем понятиям и убеждениям мне надо быть с ними – с высшими. А долбаные хромосомы решили иначе.

– Ты… хуже, чем мутанты!

– Это вам только кажется – в силу личной заинтересованности. Конечно, было бы красивее отнимать жизнь мановением руки. Но, – он взмахнул окровавленным ножом, – и по старинке кое-чего можно добиться! Кстати, куда вы дели товар?

– Мы вернулись порожняком, – сипло отозвался Андрюха.

– Зачем врать? В вашей ситуации – бесполезно.

– Ты ведь… в любом случае нас не отпустишь?

– Конечно, – тонкие губы хозяина изогнулись в леденящей усмешке, – но есть один нюанс… – он хлопнул ладонью по обезображенному телу Сереги. – С вашим другом получилось быстро. А можно все делать медленно…

«Мясник» шагнул ближе, нависая огромной угловатой тенью. И вкрадчивым шепотом добавил:

– Очень медленно… И очень больно!

…В подвале опять темнота. Хозяин забрал таз, поднялся наверх. Он дал нам десять минут на размышление – пока будет расфасовывать «потроха», укладывая их в ледник.

Сердце уже не колотится, а едва-едва трепещет – будто я сам почти мертвый.

Рядом звякнул цепью Андрюха – как через вату долетел его слабый голос:

– Прости меня, Глеб…

– За что?

– Это я виноват, я вас сюда привел. Дерьмовый из меня бригадир. И трикстер дерьмовый… Равиля с Никитой тогда не остановил – знаешь почему? Накануне мы сильно поругались…

– Перестань, – прошептал я.

Разве теперь что-то изменишь? Из окружающей тьмы, будто наяву, передо мной опять всплыл силуэт Призрачной Башни – как наше проклятие…

Все мы так и не успели стать ловкачами.

Ведь для этого мало знания даров и ловушек Зоны. Таких сведений даже отморозок может нахвататься. Или обычный наемник на службе корпорации – из тех, кто любит щеголять кличкой «сталкер».

Нет, дело совсем в ином – и потому не каждому под силу. Ведь, чтобы стать настоящим трикстером, сперва надо стать настоящим человеком – так когда-то объяснил мне отец…

– …И за желтый туман прости – за то, что все время тебя подначивал…

Господи, о какой ерунде он болтает. Я проглотил комок в горле и тихо сказал:

– Андрюха… Неужели конец?

Он умолк – на целую минуту. Бесконечно долгую минуту длилась гробовая тишина. Пока он опять не вздрогнул, звякая цепью:

– Ползи сюда! Ближе…

Я придвинулся на его голос. И в темноте он пнул меня ботинком. Что, спятил от страха?

– Эй, ты чего?

– Каблук мой щупай – там, сбоку…

Я развернулся к нему спиной, пошевелил связанными руками и таки ощутил под пальцами что-то твердое – наверное, острую, чуть зазубренную кромку подковки.

Самую малость она выступала сбоку каблука. Но… клянусь Зоной, этого вполне достаточно, чтоб пилить, рвать об нее веревку!

Да! Да!

Через пару минут – руки свободны. Еще немного – и перерезаны путы на щиколотках.

Теперь освободить Андрюху!

Цепь… Проклятая цепь! Она тянется к кольцу – тому, что намертво вделано в бетонную стену. И стальной браслет на щиколотке – тоже не открыть.

– Без толку, – шепчет Демин. – Уходи!

«Как так – уходи?» – застываю я.

– А ты?

– Добежишь до поселка, кого-нибудь приведешь – хоть Карася и Цыпу! Пообещай им долю «товара»…

Наверное, он прав. Вот-вот вернется «мясник»-хозяин. И что я с ним сделаю голыми, пусть и свободными, руками?

Нащупываю в темноте лестницу и нечаянно касаюсь подвешенного тела Сереги. Вздрагиваю, словно от удара током: «Еще теплый…»

Но разводить сопли не имею права. Проворно взбираюсь по лесенке – хорошо, что «мясник» ее не убрал.

– Глеб, – вдруг долетает снизу отчаянный шепот, – только не бросай меня, пожалуйста. Поклянись, что вернешься!

– Даю слово…

– Слово трикстера?

– Да!

Осторожно щупаю крышку люка.

Не заперто!

Угу, хозяин ведь ненадолго отошел…

Бережно ее приподнимаю, и все равно раздается предательский скрип. Я цепенею, затаив дыхание. Аккуратно откидываю крышку.

Кругом сумрак, но можно понять, что комната наверху – вроде чулана. Какое-то старое тряпье по углам, древний комод, заставленный кастрюлями. А главное – есть окошко! Маленькое, но вполне достаточное для моих габаритов…

Я выбираюсь из люка. И ступая на цыпочках, крадусь к окну: «Только бы не оказалось наглухо заколоченным!»

О, черт! Окно держится на согнутых гвоздях.

Я до крови прокалываю пальцы, пытаясь отодвинуть их вбок.

А за дверью уже раздаются шаги – все ближе и ближе!

Проклятие!

Я, как загнанный волчонок, оглядываюсь по сторонам. В чулане негде укрыться. И нечего использовать в качестве оружия – разве вон ту разделочную доску? Сумею я вырубить ею «мясника» с одного удара?

Дергаюсь за доской к комоду и цепенею на полпути: «Нет!»

А дверь в чулан со скрипом начинает открываться…

И я сжимаюсь в углу, зарывшись в кучу старой, провонявшей нафталином одежды. Закрываю глаза – словно это поможет стать невидимым.

Что-то гремит – там, у самого входа. Вроде бы «мясник» взял эмалированную кастрюлю. И опять захлопнул дверь.

Это кажется чудом – но он даже не глянул в мою сторону. Не заметил распахнутой крышки подвального люка!

Я вскакиваю, озираюсь. Мне нужно хоть что-то – тонкое, твердое, чтоб бесшумно поддеть гвозди на окне. И я замечаю в углу край металлической таблички – он торчит из-под старой шубы.

Хватаю табличку. «ЛИПЕЦКГОРГАЗ» – написано там крупными черными буквами. Да хоть «горнефть»!

Поддеваю гвозди – один за другим.

Аккуратно открываю окно. И ужом выползаю наружу, кувыркаюсь в мокрую траву.

Вскакиваю, бегу под косыми струями, не разбирая пути. Падаю в грязь и опять поднимаюсь, петляю по кустам. Скатываюсь в канаву, ползу…

А изувеченное тело Сереги до сих пор, как наяву, маячит перед глазами. И тяжелая поступь «мясника» мерещится за спиной.

Я прихожу в себя только метров за пятьсот, когда проклятый дом скрывается в дымке. Уже вечереет, ранние сумерки опускаются на мертвую деревню. Я стою за околицей – дрожащий от слабости, промокший до нитки.

И четко осознаю: пусть я без роздыха буду лететь до поселка – все равно не смогу ничего изменить. Даже если уговорю Карася и Цыпу на рискованную экспедицию. Даже если их машина не застрянет в грязи…

Туда, обратно – минут сорок раскисшими дорогами.

Элементарно не успею!

Тоска, как глухая боль, охватывает от этой мысли. И такое острое чувство беспомощности, что ноги сами подгибаются. Я сажусь прямо у обочины – едва не в лужу.

Значит, ничего нельзя сделать.

Разве что вернуться – прямо сейчас… От этой мысли сперва обдает жаром, потом холодом.

Что я могу – в одиночку?!

Слезы текут по щекам, смешиваясь с дождевыми каплями.

Только одно не дает разрыдаться. Лишь одно придает силы под этим чугунно тяжелым небом. «Я ведь поклялся… Я дал ему слово!» – гулко, неумолимо стучит в висках, заставляет стиснуть кулаки и зубы.

И я поднимаюсь с земли…

Чей-то нудный голос ворвался в сон:

– …Сегодня у нас в гостях глава издательского дома «Русский воротила», главный редактор журнала «Гламур» Андрей Мысков.

«Проклятый телевизор…»

Я перевернулся на другой бок и с головой накрылся одеялом. Но голоса все равно долетали из соседней комнаты:

– …Андрей, хотелось бы поговорить с вами о таком понятии, как «высшие», о том, что оно значит в нашей жизни…