Попрощавшись с офицером, Кольхаз быстро зашагал в село, с опаской поглядывая на горизонт, где небо было затянуто грозовыми тучами. Дождь начался, когда Кольхаз подошел к сельскому кафе. В помещении почти никого не было. Кольхаз заказал кружку пива.
За большим круглым столом сидели пожилые мужчины, игравшие в скат, а у стойки потягивали пиво несколько парней.
Дождь за окном пошел сильнее.
Вдруг дверь отворилась, и на пороге показался Трау. Стряхнув с плаща дождевые капли, учитель поздоровался с Кольхазом.
— Ну и погодка, — сказал он, подходя к его столику. — Приветствую тебя, поэт! Что поделывал последние три недели? Подожди-ка…
Трау снял шляпу и плащ и повесил их на вешалку. Кольхаз не знал, то ли ему радоваться приходу учителя, то ли сердиться. Он подозвал хозяина и заказал еще одну кружку пива.
— От твоего фельдфебеля я узнал, что тебя назначили командиром отделения. Поздравляю. Ты делаешь успехи, только почему тебя нигде не видно?
Кольхаз еле заметно улыбнулся:
— Да так, служба…
Они выпили. Трау изучающе, поверх очков, смотрел на ефрейтора.
— И это все?.. Не темни, дружище…
— Я дал себе слово больше не говорить о случившемся, по крайней мере сегодня. Не сердитесь…
— Выходит, ты чувствуешь себя обиженным. Ну, не хочешь говорить, не надо… Скажи, у вас служит учитель по фамилии Зимлер? Мне кажется, я его сегодня видел издалека.
— А вы его знаете? — удивился Кольхаз.
— Значит, это был он! — обрадовался Трау. — Прошлое лето я был на курсах усовершенствования, где он выступал с докладом. Хороший доклад! Как-нибудь приведи его ко мне, хочется с ним поговорить.
— Ничего хорошего вы о нем не услышите! — раздраженно бросил Кольхаз. — Ничего не скажешь, хорошенькое знакомство!
— Что такое? Он что-нибудь натворил? Ты его близко знаешь?
— Близко знать — это хорошо. Он солдат моего отделения, к сожалению.
— Вон как! Выходит, нашла коса на камень. И ты им недоволен?
— Выразимся иначе: мы придерживаемся различных взглядов.
— Это нормально, — усмехнулся учитель, — это еще ничего не значит.
— Не надо об этом, — попросил Кольхаз. — Теоретических выкладок я за последние дни достаточно наслушался, а вот того, как я должен поступить, этого мне никто не сказал.
— Быть может, ты хочешь слишком многого? — Трау протер очки платком. — Порой не поможет никакой рецепт, нужен опыт… Вот когда я служил в армии…
— Вы служили в армии? — удивился Кольхаз.
— Уже год, как я демобилизовался. Думаешь, я не делал ошибок поначалу? Еще как делал!
Кольхаз глянул в окно. Дождь перестал, и небо на востоке окрасилось солнечным светом.
— У меня есть предложение: давай немного пройдемся, и ты расскажешь мне о Зимлере. Согласен?
— Согласен, а то тут еще и душно.
Расплатившись, они вышли на улицу и пошли по мощеной дороге, на которой не было грязи. Кольхаз рассказал все, что знал о Зимлере.
— Выходит, он не понравился тебе с первого взгляда? — Трау остановился. — Давай-ка поищем более или менее сухой пятачок.
Они сели под разлапистую ель, под которой земля была совершенно сухой.
— Антипатия с первого взгляда, — повторил свою мысль учитель. — Такое чувство и мне знакомо. Только его следует остерегаться, так как за ним все идет потоком. Против этого есть лишь одно средство.
— Какое?
— Критически относиться к собственным суждениям. Понятно?
Кольхаз кивнул.
— Нужно постараться понять человека, который со своей стороны должен тоже чувствовать это, ибо в противном случае можно получить противоположный результат.
— Я все уже перепробовал!
— Так уж и все? Ты с самого первого дня стал считать его эгоистом и карьеристом. Так дело не пойдет, мой дорогой. Абсолютно хороших или плохих людей на свете не бывает.
— Это я уже слышал…
— Подумай еще раз над тем, что я тебе сказал, — посоветовал ефрейтору Трау.
Кольхаз встал, одернул френч и сказал!
— Мне пора возвращаться в часть. Они простились у ворот дома Трау.
— Пишешь сейчас что-нибудь? — поинтересовался учитель, пожимая ефрейтору руку.
— Сейчас ничего не пишу: нет времени.
Трау немного задержал в своей руке руку Кольхаза и сказал:
— Время надо находить в любой обстановке.
24
После захода солнца постепенно стало темнеть. По дороге на заставу Кольхаз думал о своем разговоре с Гартманом и Трау и пришел к выводу, что оба они правы.
«Раз правы они, значит, не прав я сам», — решил он.
Увидев два движущихся огонька по дороге, Кольхаз остановился и поднял руку. Это был пограничный мотоцикл с коляской.
Кольхаз влез в коляску и, поблагодарив водителя, поудобнее уселся на сиденье. На заставу они приехали уже в темноте. Все спали. Не спал лишь один Поль: он что-то читал при свете маленькой лампочки.
Кольхаз подошел к нему, присел на край кровати и тихо прошептал:
— Я, кажется, прозрел, дружище. Теперь все пойдет как надо.
— Что, собственно, случилось? — спросил Поль.
— Как-нибудь объясню, — сказал Кольхаз, понимая, что сейчас ему вряд ли удастся рассказать о своих чувствах. — Попозже.
— Тогда ложись и спи, — посоветовал ему Поль.
— Сейчас я не смогу заснуть. Ну да ладно, до утра. — Взяв блокнот, который подарил ему Раудорн, Кольхаз вышел во двор. Ночь была свежей. Ефрейтор уселся на скамейке под столбом с фонарем и, открыв блокнот, стал что-то писать в нем. Написав несколько строчек, он остановился: мысли путались. Кольхаз встал и начал нервно ходить взад-вперед. Остановившись, он снова открыл блокнот на какой-то странице и прочел:
«Настоящее счастье отдельного человека должно сливаться со счастьем коллектива…»
Он начал торопливо писать в блокноте о том, как он понимает счастье. Слова сами ложились на бумагу. Кольхаз писал до тех пор, пока ночная прохлада не пробрала его сквозь обмундирование. Он встал и пошел к себе в комнату. Надев пижаму, он залез под одеяло и заснул сном праведника.
Утром, когда дневальный объявил подъем, никому не хотелось вставать. Кольхаз с трудом открыл глаза и, взглянув в окно, увидел, что все кругом затянуло густой пеленой тумана. Кениг, довернувшись на другой бок, жаловался на чересчур короткие ночи. И только один Зимлер бодро вскочил на ноги и начал одеваться.
Кольхаз бросил беглый взгляд на Поля, на почти одетого Зимлера и последовал его примеру.
— Одну минутку! — остановил он Зимлера, когда тот подошел к двери. — После завтрака всем собраться в комнате ровно в восемь.
Зимлер молча кивнул а Кениг испуганно воскликнул:
— В восемь уже собраться?! Тогда я должен завтракать прямо на ходу… А что, собственно, случилось?
— Одевайся поскорее, тогда и на завтрак времени хватит.
— Сначала я должен хорошенько потянуться, а то мне весь день будет как-то не по себе, — не успокаивался Кениг. Он встал и, поддав Дуке дружеского шлепка, крикнул: — Пошевеливайся, крестьянин! Бери пример с рабочего класса!
Кольхаз засмеялся.
— Смотрите, он снова смеется, а я-то уж думал, что он больше никогда и не засмеется!
— Перестань, дружище! — улыбнулся Кольхаз.
— Может, это смех висельника.
Придя в умывальник, Кольхаз специально встал к крану рядом с Зимлером, который обтирался до пояса холодной водой.
— Тебе не кажется, что мы с тобой ведем себя как дети? — спросил Кольхаз, обращаясь к Зимлеру.
— Не кажется, — Зимлер посмотрел ефрейтору прямо в глаза. — Мне не в чем упрекнуть себя!
— Нам нужно поговорить. В спокойной обстановке.
— Пожалуйста, я весь в твоем распоряжении.
«Я весь в твоем распоряжении…» — про себя повторил Кольхаз слова солдата. — Не хватает только, чтобы он прислал мне своих секундантов и предложил сразиться на дуэли на саблях или же на пистолетах».
— Так ровно в восемь в нашей комнате. — Кольхаз быстро умылся и вышел из туалетной комнаты раньше Зимлера.
Ровно в восемь Кольхаз вошел в комнату отделении. Все были в сборе: Кениг и Дуке стояли у окна, Зимлер прислонился к своему шкафчику, остальные сидели за столом.
