Специально натренированные фашистские молодчики, способные, не задавая вопросов, выполнить любой приказ, могли представлять большую опасность. В предвоенные годы они были участниками многих диверсионных, террористических, контрабандистских акций, проникали и на территорию советского Дальнего Востока.

Русские фашисты — «соратники», как они себя называли, — заявлявшие в своей пропаганде о целях «национальной революции», которые даже приветствовали друг друга восклицанием «Слава России!», на самом деле оказались самыми гнусными предателями своей родины. Это они кричали «банзай», когда подразделения японской Квантунской армии входили в Харбин, это они выражали потом активное желание идти «императорским путем», т. е. служить Японии. К РФП были прикреплены японские советники майор Акикуса Шун и К. И. Накамура, которые считались специалистами по России. РФП стала частью маньчжурской японской мафии, оказалась втянутой в махинации с наркотиками, проституцией и вымогательством.

Во время гастролей Ф. И. Шаляпина в Шанхае представители фашистской партии пытались его шантажировать, требуя, чтобы выручка от концертов пошла в фонд РФП. Добиться этого от великого артиста не удалось, он выгнал вымогателей из своего номера. Между нами говоря, писал потом Шаляпин своей дочери Ирине, все эти монархисты и фашисты — «сволочь неестественная!». Это были уголовники, кровавые преступления которых — убийства, похищения людей — терроризировали население, и эмигрантскую массу прежде всего. Джон Стефан, который пытается представить некоторых лидеров русского фашизма в качестве каких-то «эгоистических мечтателей», тем не менее признает, что фашистская партия превратилась в «прикрытие для организованной преступности на Дальнем Востоке»⁶⁶. И в этом с ним можно согласиться.

Белоэмигрантские фашистские группировки, образовавшиеся в разных странах, на Дальнем Востоке и в США, предприняли попытку объединиться. На политическую сцену белой эмиграции /149/ выплыла в те годы фигура А. А. Вонсяцкого. Сын жандармского полковника, офицер Добровольческой армии, в эмиграции он сначала сотрудничал в пресловутом «Братстве русской правды». Женившись на богатой американке (ей было 44 года, а ему 22), Вонсяцкий использовал ее средства для финансирования антикоммунистической деятельности. В мае 1933 г., после прихода к власти в Германии нацистов, он основал в США всероссийскую фашистскую организацию, рассматривая ее как продолжательницу «лучших» традиций «белого движения». Джон Стефан называет Вонсяцкого «выдающимся актером», демонстрировавшим тысячам американцев публичные зрелища, которым мот бы позавидовать Голливуд.

Потом Вонсяцкий совершил вояж в Европу и на Дальний Восток. В Иокогаме (Япония) в апреле 1934 г. было подписано соглашение о создании так называемой всероссийской фашистской партии, штаб которой разместился в Харбине. Это была еще одна, очередная попытка образовать за рубежом единый антикоммунистический фронт. Вонсяцкий был объявлен председателем, Родзаевский — генеральным секретарем центрального исполнительного комитета этой партии. После этого в Харбине состоялись торжественная церемония и парад «чернорубашечников»⁶⁷.

Ничего, однако, из этого объединения не получилось. «Вожди» передрались между собой, и в Харбине скоро было объявлено об исключении Вонсяцкого из партии. Одной из причин этого, как сообщалось, было выступление Вонсяцкого против прояпонского атамана Семенова. Вонсяцкий продолжал действовать самостоятельно в США, переименовав свою группу во всероссийскую национал-революционную партию и выступая против Родзаевского и дальневосточных фашистов. Тот в свою очередь не оставался в долгу: в 1935 г. он провозгласил «трехлетний план» прихода к власти в России, т. е. к 1 мая 1938 г.

Одна из белоэмигрантских газет, «Актив», начавшая выходить в Шанхае, в своем первом номере от 26 марта 1938 г. объявила, что «с внешней стороны треугольник антикоммунистической борьбы, через Токио, Берлин и Рим, охватывает СССР». Авторам и издателям новоиспеченного органа «белого движения» уже мерещилось наступление «нового белого дня», который зовет их к действию, откроет «поле для белой активности». «Сейчас наше время, наша игра», — заявляла газета, приветствуя японскую императорскую армию, «железной метлой выметающую коммунизм из Китая».

В том же году японские милитаристы предприняли вооруженное вторжение на советскую территорию в районе озера Хасан, в 1939 г. — на территорию Монгольской Народной Республики в районе реки Халхин-Гол. Семенов признался потом, что руководимые им белогвардейцы готовились принять тогда непосредственное участие в боевых действиях на стороне японцев. Но не успели. Известно, чем все это кончилось. Вынужденное /150/ считаться с реальной силой, японское правительство подписало с Советским Союзом пакт о нейтралитете. Вместе с провалом агрессивных планов милитаристской Японии на этом этапе кончились полным крахом и все антисоветские замыслы белоэмигрантской контрреволюции на Дальнем Востоке.

Вернемся теперь снова в Европу, где серьезные изменения в международной обстановке получали своеобразное отражение в лагере белоэмигрантской контрреволюции.

6 мая 1932 г. в Париже был убит президент Франции Поль Думер. Выстрел убийцы, которым был белоэмигрант, бывший офицер П. Горгулов, прозвучал как раз в тот момент, когда французское правительство под влиянием антисоветских сил затягивало под всякими предлогами подписание советско-французского пакта о ненападении. На следующий день после убийства на собрании представителей 78 эмигрантских организаций во Франции был принят текст письма председателю Совета Министров А. Тардье. Его подписали митрополит Евлогий, В. А. Маклаков, В. Н. Коковцов, генерал Миллер, А. В. Карташев и др. Все лидеры эмиграции единодушно отреклись от Горгулова. Редактор «Возрождения» Ю. Ф. Семенов сообщил к тому же последние данные о злодее, согласно которым Горгулов якобы чекист и большевистский агент⁶⁸.

Столпы эмиграции готовы были пойти на любые домыслы, лишь бы использовать это политическое убийство для осложнения советско-французских отношений, а может быть, и их разрыва. Ничего, однако, из этого не вышло. Франция должна была считаться с растущей агрессивностью Германии, и в этой связи происходило постепенное ее сближение с СССР. В то же время угроза фашизма в Европе создавала сложную и напряженную международную обстановку.

В канун 1932 г. известный нам генерал фон Лампе писал из Берлина, что в Германии «наци» идут неукоснительно к власти. «Я лично поставил себе задачей связь с ними и установление правильности сведений о том, что они в вершину угла ставят…»⁶⁹ Вскоре от имени РОВС Лампе вступил в переговоры с представителем руководства нацистской партии «по вопросу о совместных действиях против большевиков». В октябре 1933 г. он сообщил, что начальник восточного отдела (вероятно, А. Розенберг) выразил настоятельное желание получить от РОВС план его действий совместно с германскими национал-социалистами «в направлении усиления при помощи немцев внутренней работы в России… а потом и возможной интервенционной деятельности в широком масштабе»⁷⁰. В письме указывалось о совершенной секретности этих переговоров. Гитлеровские политики, несмотря на шумные антикоммунистические заявления и декларации, должны были соблюдать определенную осторожность. /151/

В Берлине руководители РОВС установили также контакты с некоторыми представителями японской военщины. После встречи с неким Томинагой у генерала Шатилова создалось впечатление, что тот имеет задание японского Генштаба установить силы и возможности РОВС и других белоэмигрантских организаций в Европе, которые ставят задачу вести активную борьбу с большевиками⁷¹.