Ее эффективность поражает воображение. За весь период войны, начиная с июля 1941 года, в СССР было около 94 тыс. танков и самоходных установок – 81 тыс. до конца 1944 года и еще 13 тыс. до июня 1945 года. В их числе КВ-85, выпуск которых начался в сентябре 1943 года, а с декабря на фронты стал поступать новый тяжелый танк ИС-1 (ИС-85); затем, «в самом начале 1944 года, появился ИС-2, вооруженный пушкой 122-мм Д-25Т» [57] .

Не менее грозной силой являлась и советская авиация. Уже в конце 1940-го в начале 1941 года в войска поступило 2650 новейших самолетов, в их числе: истребители МиГ-1 – 111 штук, МиГ-3 – 1289 штук, ЯК-1 – 399, ЛаГГ-3 – 22 штуки, штурмовики Ил-2 – 249 штук, пикирующие бомбардировщики Пе-2 – 459 штук.Не соответствуют действительности утверждения военных мемуаристов, что советская авиация была «уничтожена в день нападения на аэродромах». Объективная информация свидетельствует об ином. В частности, « аэродромы Киевского и Одесского округов практически не пострадали от «воздушного блицкрига» 22 июня. Общие потери составили всего 180 машин ». По данным М. Мельтюхова, производство самолетов перед войной составило:

На начало войны только Юго-Западный фронт имел 1730 одномоторных истребителей против 336 в немецкой армии «Юг» и 1820 бомбардировщиков – против 427 у немцев, 170 тактических разведчиков – против 70.

Всего ЮЗФ имел 3720 самолетов, в то время как немецкая авиация располагала на этом участке советско-германского фронта лишь 835 машинами (перевес в пользу ЮЗФ в 4,45 раза).

Начальник управления политпропаганды ЮЗФ бригадный комиссар Михайлов докладывал: «ВВС ЮЗФ с 22.06 по 07.07.1941 выполняли задачу по уничтожению прорвавшихся моточастей противника, прикрывали железнодорожные узлы, населенные пункты, вели разведку и прикрывали отход своих войск. Частями ВВС фронта с 22 июня по 1 июля сего года потеряно 354 самолета (в первую неделю боев из 3720. – К. Р. ), в том числе на аэродромах (главным образом 22.06) – 180, сбито зенитной артиллерией – 29, сбито в воздушном бою – 154».

В уже цитируемом докладе начальника Генерального штаба Жукова на расширенном заседании Политбюро ЦК ВКП(б) в конце мая 1941 года говорилось и о возможностях Военно-морского флота: «Только за 11 месяцев 1940 года спущено на воду 100 миноносцев, подводных лодок, тральщиков, торпедных катеров, отличающихся высокими боевыми качествами. Всего в 1940 году строилось 270 боевых кораблей всех классов…

За период с 1931 по 1941 год огневые возможности сухопутных войск увеличились более чем в три раза, число боевых самолетов – в 7 раз, танков – в 43 раза. За это время вступило в строй 312 боевых кораблей, в том числе 206 подводных лодок» [58] .

О том, что Сталин и руководство армии не только ожидали нападения Германии, но и принимали меры для его отражения, свидетельствуют и конкретные факты из этого же выступления начальника Генштаба.

В конце мая 1941 года он докладывал: « В связи с угрозой войны принимаются меры по реализации планов прикрытия и стратегического развертывания войск . В январе 1941 года войскам особых округов (Киевского и Белорусского) приказано перейти на повышенную боевую готовность. Срочно стягиваются стратегические резервы из Забайкалья, с Урала, из Восточной Сибири и Туркестана. По директивам Генерального штаба 13 мая 1941 года на рубежи Западная Двина – Днепр перебазировались: 22-я армия – из Уральского военного округа, 21-я – из Приволжского, 19-я – из Северо-Кавказского, 25-й стрелковый корпус – из Харьковского военного округа. С 22 мая сего года началась переброска 16-й армии – из Забайкальского военного округа на Правобережную Украину.

В марте 1941 года Генеральный штаб закончил разработку мобилизационного плана для промышленности по производству военной продукции на случай войны… В заключение доклада хочу отметить, что благодаря мудрым решениям партии об индустриализации страны и коллективизации сельского хозяйства, режиму экономии в вооруженных силах созданы стратегические запасы горюче-смазочных материалов, продовольствия, обмундирования, которых в случае войны хватит на несколько лет ».

Советские историки, объяснявшие причины неудач Красной Армии в 1941 году, откровенно лукавили, когда указывали на неожиданность нападения Германии и якобы «устаревшую» военную технику, которой были оснащены войска. Они не хотели знать всей правды: она не вписывалась в антисталинские мифы. Ибо все обстояло как раз наоборот.

Примечательно, что, завершая выступление, начальник Генерального штаба заверил участников совещания: «Учащимся военных академий прививается мысль, что войны в нынешнею эпоху не объявляются, что агрессор стремится иметь на своей стороне все преимущества внезапного нападения, поэтому каждая воинская часть должна быть готова в любую минуту к отражению нападения ».

После смерти Сталина Жуков забыл свои же слова. И повторим, что главными причинами отступления стала не «внезапность», а неумение командования всех уровней организовать целенаправленное управление боевыми действиями частей. В первые дни войны даже Генштаб не имел сколько-нибудь достоверной информации о положении на фронтах. Деятельность Генштаба в этот период носила даже не характер очевидной растерянности. Она была парализована. Еще больший беспорядок царил во фронтовых штабах.

Между тем весь мир, и Европа в особенности, с напряжением воспринимал информацию о начавшейся битве гигантов, развернувшейся на огромной протяженности фронта. И то, что происходило на грандиозной арене сражения, в первое время было трудно понять и правильно оценить. Постепенно становилось очевидно, что наступление немцев идет успешно. Они захватывают все новые и новые рубежи, а «русские», видимо, проигрывают войну. Красные флажки на картах неумолимо передвигались ближе к Москве, и даже сочувствовавшие СССР политики приходили к выводу, что Россия оказалась на краю гибели.

Сталин видел, как слабеют его армии, пятившиеся в глубь страны, оставлявшие агрессору все новые и новые территории, утрачивающие технику и оружие, теряющие контингент своих частей. С этим было трудно смириться. Уже потому, что он прекрасно знал: в этой схватке, один на один с напавшим на страну врагом, Красная Армия имела все необходимое для ведения эффективных боевых действий. В начале войны она превосходила Вермахт как по вооружению, так и по численности. Армия могла остановить агрессора.

Однако стратегия молниеносной войны, обкатанная на территории Европы, на полях Франции, Бельгии, Дании, Норвегии, Болгарии, Югославии и Польши, оправдала себя. Не ввязываясь в затяжные бои с советскими частями, немецкие генералы и фельдмаршалы обходили их, спеша захватить пространство и выиграть время.

8 июля 1941 года генерал-фельдмаршал Бок, командующий войсками группы «Центр», отмечал в приказе: «Сражение в районе Белосток – Минск завершено. Войска группы армий сражались с четырьмя русскими армиями, в состав которых входило около 32 стрелковых, 8 танковых дивизий, 6 мотомеханизированных бригад и 3 кавалерийских дивизии. Из них разгромлено 22 стрелковых дивизии, 7 танковых дивизий, 6 мотомеханизированных бригад, 3 кавалерийских дивизии…

Подсчет пленных и трофеев к сегодняшнему дню выявил: 287 704 пленных, в том числе несколько командиров корпусов и дивизий; 2585 захваченных или уничтоженных танков, 1449 орудий, 246 самолетов, множество ручного оружия, боеприпасов, транспортных средств, склады продовольствия и горючего… Наши потери были не выше, чем те, какие готовы понести мужественные войска».

Да, внешний ход событий выглядел так, будто бы немцы приближались к решающему успеху. Не дожидаясь своих полевых армий, с ходу, 10—11 июля, они форсировали Днепр. Командующий 2-й танковой группой Гудериан писал после войны: «Наша пехота могла подойти не раньше чем через две недели. За это время русские могли в значительной степени усилить свою оборону. Кроме того, сомнительно было, удастся ли пехоте опрокинуть хорошо организованную оборону на участке реки и снова продолжить маневренную войну…