Одним словом, Энгельс учил относиться к буржуазной историографии и к другим общественным наукам как к чрезвычайно сложному явлению, избегать всякого упрощенчества в подходе к ним. Он сам показывал пример умения отделять в ней все ретроградное, реакционное, подлежащее критике и отбрасыванию от прогрессивных и рациональных элементов, составляющих подлинное достояние исторической науки.
Нельзя, однако, сводить выдающиеся качества Энгельса как историка только к его методологической зрелости и умению отбирать нужные данные в исторической литературе, отметая часто ложные и тенденциозные выводы буржуазных авторов. При всем огромном значении этих качеств их одних было еще недостаточно для создания первоклассных исторических трудов. Энгельс мог стать их автором, потому что он в совершенстве владел не только наиболее передовым методом исторического анализа, но и самой техникой исторического исследования, прежде всего мастерством критической обработки и использования всевозможных исторических источников. Свои исторические концепции он создавал не только на основе изучения богатого фактического материала, накопленного в трудах историков, этнографов, экономистов и т.д., но прежде всего путем исследования самих первоисточников. Большая часть трудов Энгельса базировалась на исторических материалах и документах, почерпнутых отнюдь не из вторых рук. Не говоря уже об истории рабочих организаций, в деятельности которых Энгельс сам принимал участие, проявляя заботу о сохранении их архивов, или об истории революционных событий (например, баденско-пфальцского восстания), описывать которые он мог как очевидец, для исследования любой исторической проблемы он привлекал весьма широкий круг первоисточников. Даже в тех случаях, когда Энгельсу приходилось воспроизводить ход исторических событий по более или менее добротным историческим трудам, из-за отсутствия возможности в тот или другой момент пользоваться архивными материалами или другими коллекциями источников, как это было во время написания им «Крестьянской войны в Германии» (фактическую основу его работы, как известно, составила книга В. Циммермана), он все же всячески старался обращаться и к доступным ему историческим документам. В той же «Крестьянской войне в Германии» он разбирает и цитирует – частично по воспроизведенным Циммерманом текстам – знаменитые «Двенадцать статей», содержащие требования восставших крестьян, более радикальное «Статейное письмо», так называемую Хейльброннскую программу, сочинения Лютера, Гуттена, Мюнцера и т.д.[608].
Особенно стремился Энгельс опираться на источники в тех случаях, когда он приходил к выводу, что существующая литература является либо чересчур поверхностной, либо тенденциозной, не заслуживающей доверия даже в отношении простой передачи фактов. Так было, в частности, при сборе им материалов для книги «Положение рабочего класса в Англии». Для того чтобы самому разобраться в причинах бедствий пролетариата и в характере его сопротивления эксплуататорам, Энгельс должен был мобилизовать большой документальный материал, помимо буржуазной литературы обратиться к отчетам санитарных врачей, фабричных инспекторов, к материалам парламентских комиссий, к прессе, в том числе и к рабочей печати и другим источникам[609].
Работая в 1869 – 1870 гг. над «Историей Ирландии», Энгельс столкнулся с отсутствием доброкачественных пособий, дающих общее представление об историческом развитии страны с древних времен до новейшего времени[610]. Такое состояние изучения исторического прошлого Ирландии заставило Энгельса самому разбираться в перипетиях ирландской истории на основании первоисточников. Он писал Марксу в ноябре 1869 г., что из них «можно почерпнуть бесконечно больше, чем из обработок, которые делают туманным и запутанным все, что там ясно и просто»[611].
Необычайные филологические познания делали для Энгельса доступными источники любой трудности, написанные не только на древнегреческом и латинском языках, но и на различных языках и диалектах древних германцев, на языке кельтов средневековой Ирландии и Уэльса, на романских, славянских, арабском и персидском языках. Незнакомыми языками, часто очень сложными, Энгельс с его исключительным лингвистическим чутьем овладевал самостоятельно, в чрезвычайно короткий срок. В 50-е годы он, например, в оригинале читал произведения арабского средневекового историка Новаири и персидского историка XV века Мирхонда[612]. Усвоение гэльского языка древних ирландцев позволило ему в 1870 г. не только читать ирландские анналы, но и произвести текстологический анализ памятника древнеирландского права – «Шенхус Мор», а также убедиться в несовершенстве его английского перевода, хотя он и был сделан специалистами, десятки лет изучавшими язык ирландских источников[613]. Филологическая эрудиция служила Энгельсу не только ключом к источникам по истории разных народов, но и инструментом самого исторического исследования. В ряде своих работ Энгельс пользуется методом сравнительного языкознания для выяснения происхождения исторических терминов, для решения проблем этногенеза (в частности, населения древней Ирландии), для раскрытия сущности отдельных общественных институтов и исторических процессов[614]. Занимался Энгельс изучением исторической эволюции и самих языков, как об этом свидетельствует его исследование о франкском диалекте[615].
Источники, которыми пользовался Энгельс в своих трудах, были разнообразны не только по своему языку, но по самому своему типу, по своей специфике, зависящей от изучаемого предмета и исторического периода. Археологический и этнографический материал, свидетельства античных писателей, памятники древнего и средневекового права, средневековые анналы, хроники, акты и грамоты, памятники фольклора и литературы использовались Энгельсом при изучении первобытной и древней истории, а также истории средних веков. Для более позднего времени характер источников, разумеется, менялся. Здесь Энгельс имел дело с парламентскими дебатами и отчетами, с конституционными и другими законодательными актами, с внешнеполитическими документами, прессой, памфлетной литературой, мемуарами, свидетельствами различных очевидцев.
Одним из способов приобретения нужных исторических сведений Энгельс считал личные наблюдения и впечатления. Энгельс отличался острой наблюдательностью, о чем свидетельствуют многие страницы его книги о положении рабочего класса Англии, а также его путевые заметки: очерк «Из Парижа в Берн» (1848 г.), «Шведско-датские путевые заметки» (1867 г.), письма Марксу от 23 мая 1856 г. и 27 сентября 1869 г. с описанием его путешествий по Ирландии, набросок «Из путевых впечатлений об Америке» и др.[616].
Важным источником и для изучения новой истории Энгельс считал произведения художественной литературы. В «Евгении Онегине» Пушкина он видел, в частности, яркое отображение жизни русского дворянского общества первой половины XIX века[617]. Высоко ценил он в этом смысле «Человеческую комедию» Бальзака. «Здесь содержится история Франции с 1815 до 1848 г. в гораздо большей степени, чем у всех Волабелей, Капфигов, Луи Блинов и tutti quanti», – писал он Лауре Лафарг 13 декабря 1883 года[618].
В своих письмах и работах, особенно в специальном источниковедческом обзоре во второй главе незаконченной рукописи «История Ирландии», Энгельс высказал ряд очень важных мыслей по поводу методики работы с историческими источниками. Он требовал аналитического и критического отношения к ним, их научной датировки, а для источников сложного состава, имеющих текстовые наслоения разного времени (например, сборника «Шенхус Мор»), датировки их разных составных элементов, учета особенностей мировоззрения авторов исторических документов и сочинений, тех классовых и национальных позиций, с которых они подходили к описываемым событиям. При изучении средневековых анналов он рекомендовал отделять содержащиеся в них легенды от свидетельств о достоверных фактах, считая, однако, что и в мифологической части этих источников историк должен выделить элементы подлинного народного предания, отображающего реальное прошлое. Весьма важным способом установления исторической истины Энгельс считал сопоставление нескольких источников, в том числе разного происхождения (например, ирландских анналов и скандинавских саг), сравнительное изучение версий, исходящих от разных сторон, их взаимную проверку. Решительно предупреждал он о недопустимости модернизаторского толкования данных источников, подтягивания их под представления более позднего времени, сложившиеся на основе иных, более поздних общественных отношений. Предостерегая от поверхностного или легковерного отношения к историческому преданию, Энгельс в то же время не склонен был оправдывать чрезмерный скептицизм, абсолютное недоверие к свидетельству исторических памятников.
