Когда некоторые критики усматривают в сочинениях Энгельса формулировки, по внешности сходные с гегелевскими, включая формулировки самих основных законов диалектики в их взаимосвязи, то для критиков это служит «доказательством» того, что Гегель не был до конца преодолен Энгельсом и что поэтому нужно преодолеть этот гегелевский пережиток в марксистской философии. На таком основании одно время был отброшен нацело закон отрицания отрицания (дескать, это – гегельянщина!); из закона взаимопроникновения и единства противоположностей устранялось указание на их взаимное проникновение и единство (якобы, это тоже – отголосок гегельянщины), а вместо этого предлагалась формулировка «борьбы» противоположностей, словно «борьба» исключает единство и даже тождество противоположностей; в формулировке же закона перехода количества в качество и обратно усматривалось мнимое сведéние всего дела к переходу одних только категорий количества и качества, но не сторон реальных вещей и процессов. Тот неоспоримый факт, что гегелевская диалектика явилась одним из важнейших теоретических источников марксизма, неизбежно приводил к тому, что в данных Энгельсом формулировках так или иначе должна была проявиться и проявлялась преемственная связь между марксизмом и этим его источником. В этом нет ничего предосудительного, нет ничего такого, из-за чего следовало бы отбрасывать произвольно, по соображениям личного вкуса, одни законы и принципы диалектики, искажать содержание других или менять формулировку третьих.
Поскольку вопрос о философии Гегеля как одном из теоретических источников марксизма с самого начала приобрел принципиальное значение, Энгельс подробно проанализировал революционную и консервативную стороны гегелевской философии, вскрыл глубочайшее противоречие между ее революционным методом (диалектикой) и ее консервативной системой, строившейся на принципах абсолютного идеализма. В процессе критической переработки гегелевской философии Марксом и Энгельсом было до конца разрешено заключавшееся в ней противоречие, и диалектика в ее в корне преобразованном виде органически слилась с материализмом и вошла в общее марксистское учение, составив его сердцевину (его «душу», по выражению Ленина).
Второй вопрос касался основного вопроса всякой философии – вопроса об отношении мышления к бытию. Под этим углом зрения Энгельс оценивает и прослеживает всю историю философии. По сути дела здесь речь шла о конкретизации применительно к области идеологической надстройки общества той же самой основной диалектической закономерности, которую Маркс и Энгельс сформулировали в «Манифесте Коммунистической партии», сказав, что история всех до сих пор существовавших обществ была историей борьбы классов. Речь шла о том, чтобы проследить, в каких формах преломлялась и отражалась эта классовая борьба в области философии и ее истории. Разумеется, Энгельс учитывал, что нельзя допускать непосредственных аналогий и прямого механического переноса каких-либо положений из области социально-политических отношений в область философии, что в философии классовая борьба отражается весьма своеобразно, опосредствуясь многочисленными промежуточными звеньями, и что сама философия обладает относительной самостоятельностью своего развития. В конечном счете борьба враждебных классов общества выступает как борьба основных философских школ или направлений – материализма и идеализма. То и другое течение, как известно, характеризуется диаметрально противоположным решением основного вопроса всякой философии – об отношении мышления к бытию. В этом противоположном решении и отражается, но лишь в последнем счете, противоположность идеологии реакционных и прогрессивных классов современного общества.
Третий вопрос касался характеристики той формы материализма, которая предшествовала марксистской философии. Это был метафизический, механистический материализм, который сложился в XVIII веке во Франции в канун великой французской буржуазной революции конца XVIII века. Энгельс показал его прогрессивность для своего времени и его устарелость для условий середины XIX века, когда под видом защиты материализма «разносчики дешевого материализма» (вульгарные материалисты) выступили против диалектики, ставшей теоретическим оружием революционного пролетариата. Энгельс вскрыл и проанализировал три исторически неизбежные ограниченности французского материализма XVIII века, обусловленные, прежде всего, уровнем естествознания того времени, тем, что оно еще не дошло до раскрытия диалектики природы, а потому и позволяло метафизике удерживать свои позиции не только в естественных науках, но и в философии. Такими ограниченностями были: а) его механический характер; б) его метафизичность, неспособность понять мир как процесс; в) его идеализм «вверху», в области понимания общественных явлений.
Наконец, четвертый вопрос относится к области выяснения закономерностей развития философии. Вполне понятно, что одной из таких закономерностей является отражение в области философии идеологической борьбы враждующих классов в современном обществе. Но это вовсе не означает, что только к одному этому сводится вся данная проблема. Весьма существенную роль играет здесь влияние естествознания на развитие философии любого направления, но, конечно, особенно материалистических ее школ. Энгельс показал это уже на примере анализа французского материализма XVIII века. Далее Энгельс писал: «Однако в продолжение этого длинного периода, от Декарта до Гегеля и от Гоббса до Фейербаха, философов толкала вперед отнюдь не одна только сила чистого мышления, как они воображали. Напротив. В действительности их толкало вперед главным образом мощное, все более быстрое и бурное развитие естествознания и промышленности. У материалистов это прямо бросалось в глаза. Но и идеалистические системы все более и более наполнялись материалистическим содержанием и пытались пантеистически примирить противоположность духа и материи. В гегелевской системе дело дошло, наконец, до того, что она и по методу и по содержанию представляет собой лишь идеалистически на голову поставленный материализм»[59].
Развивая это общее положение о движущей силе развития философии применительно к одному только материализму, Энгельс приходит к знаменитому выводу: «С каждым составляющим эпоху открытием даже в естественноисторической области материализм неизбежно должен изменять свою форму. А с тех пор, как и истории было дано материалистическое объяснение, здесь также открывается новый путь для развития материализма»[60].
Пока дело шло о том, что старая форма домарксистского материализма с ее механицизмом и метафизикой сменялась новой его формой, представленной диалектическим материализмом, положение Энгельса о смене форм материализма не встречало каких-либо затруднений. Но когда речь зашла о том, что при переходе естествознания на новую, более высокую ступень, связанную с совершением целого ряда великих открытий в физике конца XIX века (уже после смерти Энгельса), материализм вновь должен менять свою форму, то возник вопрос: о каком материализме идет речь? Если о диалектическом, то на какую иную форму он должен сменить ту свою форму, которую придали ему Маркс и Энгельс? Этот вопрос оказался запутанным и мог привести к ошибочному заключению о том, что могут устаревать общие принципы диалектического материализма как мировоззрения, тогда как речь должна идти о необходимости пересмотра частных формулировок. На самом же деле с прогрессом естествознания, равно как и общественных наук, опирающихся на материалистическое понимание истории, должно определяться конкретное содержание диалектического материализма в рамках его основных, общих принципов.
Так, физические открытия конца XIX века и начала XX века (лучи Рентгена, радиоактивность, электрон, теория квантов и понятие фотона, теория относительности и закон Эйнштейна о взаимосвязи и неразрывности массы и энергии и др.) заставили пересмотреть целый ряд положений, которые фигурировали в философских трудах Энгельса в соответствии с существовавшими в то время представлениями о материи и движении, о пространстве и времени, о причинности и закономерности. Но форма материализма, характеризуемая словом «диалектический», не была сменена в результате этих открытий. В.И. Ленин полностью сохранил ее и развил ее дальше. В книге «Материализм и эмпириокритицизм» он по-новому поставил и рассмотрел все принципиальные положения марксистской философии в свете новых естественнонаучных открытий.
