В августе 1941 года не прихоть Гитлера, а тяжелая обстановка, в которой оказались войска вермахта, измотанные в Смоленском сражении, заставила повернуть часть немецких войск на юг, чтобы ликвидировать угрозу правому флангу группы армий «Центр» и поддержать наступление группы армий «Юг», скованной под Киевом. В 1942 году приказ о наступлении групп армий «А» и «Б» по расходящимся направлениям был также вынужденным. Дело в том, что после провала попытки гитлеровцев окружить и уничтожить советские войска Юго-Западного и Южного фронтов западнее Дона эти фронты отошли соответственно на Средний Дон и на юг. Это вынудило немецко-фашистское командование также разделить свои силы на две части, что и предопределило разгром одной из них под Сталинградом и поражение другой на Кавказе. Творцами же плана операции «Цитадель», окончившейся сокрушительным разгромом вермахта под Курском, являлись начальник генерального штаба сухопутных войск генерал Цейтцлер и другие генштабисты.
Причины поражений вермахта на советско-германском фронте нельзя сводить только к субъективным факторам. Их следует искать прежде всего в мощи Советской Армии, патриотизме советского народа, сплотившегося вокруг своего руководителя — Коммунистической партии. Их следует искать также в самой природе германского империализма, породившего «третий рейх». Волюнтаризм и крайний авантюризм, переоценка собственных сил и возможностей, неразрешимое противоречие между ставившимися целями и наличными средствами для их достижения были характерными чертами не только Гитлера, но всего политического военного руководства фашистской Германии.
Среди причин побед Советской Армии в Великой Отечественной войне, выдвигаемых буржуазными историками, немалое место занимает версия о значительном «численном превосходстве» советских войск над вермахтом. В американской литературе, например, утверждается, что на Восточном фронте немцы были побеждены «количественным превосходством». Советская Армия, как указывается в книге «Русский фронт», всегда имела на фронте 300–400 стрелковых дивизий, немцы же — 156–120 дивизий [253].
Отставной полковник армии США Г. Вермонт пишет, что советские командиры «слишком часто полагались на массу… предпочитая дубину рапире» [254]. Такие же точки зрения Высказываются и по отдельным битвам и операциям. Газета «Дойче националь-цайтунг» в номере от 4 сентября 1981 года заявляла, что в первый день нападения Германии на Советский Союз нападающие силы вермахта насчитывали 4,2 миллиона человек, а противостоявшие им советские войска имели 4,9 миллиона солдат и офицеров. Американский историк X. Болдуин, западногерманский ученый К. Рейнгардт и др. пишут о превосходстве советских войск над вермахтом в битве под Москвой [255]. М. Говард утверждает, что в январе 1943 года гитлеровские соединения на южном крыле советско-германского фронта были растянуты, и поэтому под Сталинградом и на Кавказе соотношение сил сложилось в пользу советских войск — 3:1 по численности людей и 4:1 — по боевой технике [256].
Дж. Стоксбери из США, описывая Курскую битву, пишет, что «русские имели превосходство в людях четыре к одному» [257]. В «Атласе второй мировой войны», изданном в Лондоне, утверждается, что в Берлинской операции 1-й Белорусский и 1-й Украинский фронты, насчитывавшие 2,5 миллиона человек, сражались проти» 30-тысячного гарнизона Берлина [258].
Утверждения подобного рода абсолютно не соответствуют действительности. Хорошо известно, что» июне 1941 года войска противника, вторгшиеся в пределы СССР, имели в своем составе 5,5 миллиона человек. В советских западных приграничных округах и флотах в то время войск было в два раза меньше, а техника в основном была представлена устаревшими образцами. К началу нашего контрнаступления под Москвой за исключением авиации численное превосходство было на стороне противника и выражалось в следующих величинах: по людям — 1:1,5, по артиллерии и минометам 1:1,4, по танкам и САУ 1:1,6 в пользу вермахта.
В январе 1943 года, когда полным ходом шло наступление советских войск, участвовавших в битве под Сталинградом и на Кавказе, наше превосходство в людях и боевой технике было значительно меньшим, чем утверждает М. Говард: по людям 1,4:1, в артиллерии — 2,1:1, в танках — 1,8:1, в авиации — 1,7:1.
В районе Курского выступа к началу битвы соотношение сил в пользу Советской Армии выражалось в следующих величинах: по людям — 1,4:1, по танкам — 1,2:1, по артиллерии — 1,9:1, по самолетам — 1:1 [259]. Таким образом, численного превосходства советских войск в Московской битве не было, а в Сталинградской и Курской битвах оно не достигало того необходимого минимума (3:1), который предусматривался (в том числе и по взглядам военного командования США и Англии) для наступательных операций в годы войны. При подобном соотношении сил, как показал опыт, успех достигался только при условии подлинно искусного использования сил и средств. Что же касается берлинской группировки противника, то она насчитывала в целом миллион солдат и офицеров [260]. Не соответствует действительности и приведенное западными историками количество дивизий противника на советско-германском фронте. Здесь в течение войны действовало 190–270 дивизий вермахта и союзников Германии.
Как видно из этих данных, в крупнейших битвах и операциях Советская Армия одерживала победы не за счет «огромного численного превосходства». Они одерживались прежде всего за счет железной стойкости, мужества и героизма советских войск, совершенной боевой техники, созданной героическим рабочим классом, превосходства советского военного искусства.
Принижение уровня советского военного искусства — еще одна излюбленная тема буржуазной историографии второй мировой войны. Авторы книги «Русский фронт» утверждают, например, что «несмотря на то, что германские армии проиграли войну, они в ее ходе показали такую военную виртуозность, которая никогда не была превзойдена», и «по уровню военного искусства на поле боя оставили русских далеко позади» [261]. Американский историк Э. Зимке пишет, что «Германия имела общее качественное превосходство, особенно более высокий уровень военного искусства» [262], а X. Болдуин отмечает, что в стратегии русских «было мало блеска».
В действительности же превосходство советского военного искусства над немецко-фашистским наглядно и убедительно проявилось во многих областях в течение всей войны. Рассмотрим это на конкретных примерах.
В области стратегии превосходство Советской Армии проявилось прежде всего в борьбе за стратегическую инициативу. Как известно, с начала войны стратегическая инициатива принадлежала немецко-фашистскому командованию. Зимой 1941/42 года Советская Армия, развернув наступательные действия под Ленинградом, Ростовом и Москвой, вырвала инициативу у противника. Однако летом гитлеровцам удалось вновь овладеть ею. Зимой 1942/43 года, успешно осуществив несколько крупных наступательных операций, особенно под Сталинградом, Советские Вооруженные Силы вновь захватили стратегическую инициативу. Попытки немецко-фашистского командования под Курском изменить положение в свою пользу оказались безуспешными. В 1944 и 1945 годах Советская Армия продолжала прочно удерживать стратегическую инициативу в своих руках и добилась полного разгрома врага и его безоговорочной капитуляции. Следовательно, борьба за стратегическую инициативу — одно из важнейших условий успешного ведения вооруженной борьбы — закончилась триумфом Советских Вооруженных Сил.
