После отъезда американской миссии бельэтаж отеля «Франция» пустовал недолго. Вскоре английская речь в нём сменилась немецкой. Столичная гостиница стала пристанищем персон, щеголявших в отличие от рыхловатых американцев военной подтянутостью, выправкой.

Начиналось «германское направление» в развитии русской катастрофы.

Гостиница «Франция» находилась под пристальным вниманием. Служба наблюдения, только начинавшая свою историю в системе ВЧК, сумела засечь несколько потаённых встреч немцев с некими Залкиндом и Фейербендом. Удалось установить также, что в разговорах между собой приехавшие несколько раз упомянули какого-то «Кузьмича». Скорей всего, это была агентурная кличка. Установить, кто под этим именем скрывался, тогда не удалось.

Обращала на себя одна особенность в поведении гостей: они охотно шли на контакты с представителями русских офицерских организаций, действовавших в подполье. Вскоре, однако, все эти неосторожные белогвардейцы оказывались на Гороховой, в подвалах ВЧК.

Визит гостей из Германии в Россию принёс весомые плоды. Одна из крупных берлинских газет оценила эту поездку так: «Германскому капиталу предоставлялось исключительное право участия в развитии угольной, металлургической, нефтедобывающей, машиностроительной, химической и фармацевтической промышленности. Предусматривалось также, что частные банки будут действовать в России только с согласия союза германских банков с продажей их акций на биржах через „Дойче Банк“. Немецкие банки оставляли за собой право контроля за состоянием русской экономики».

Брюс Локкарт, английский разведчик, оставленный в России за старшего дипломатического представителя западных держав, проводит серию летучих конфиденциальных встреч. 29 февраля он сидит в кабинете Ленина и ведёт разговор о грабительских условиях немцев. Советская делегация сейчас находится в Бресте и пытается уговорить генерала Гофмана не настаивать на чрезмерных требованиях. Локкарт предлагает тайный сговор. Германская военщина должна почувствовать, что большевики не так уж одиноки в мире. Пусть протрут глаза и убедятся: в случае чего им придётся воевать не только с русскими. Рискнут они на это? Едва ли…

Ленин соображает быстро.

— Соглашение с союзниками? Что ж, я готов рискнуть. Скорей всего, мы согласимся принять и военную помощь.

Локкарт уходит удовлетворённый. Интервенция по приглашению может начинаться.

6 марта, спустя три дня после Брестского мира, английские и американские морские пехотинцы вступили на северную русскую землю.

Всего ближе к Америке находился русский Дальний Восток. Едва не стало царя, туда, во Владивосток, почти одновременно с японскими военными судами примчались и американские крейсера. Началось открытое соперничество двух хищных держав за дележ богатого пирога.

Тем временем в Версале под Парижем собрались государственные мужи почти всех стран планеты. Они именовались победителями в Первой мировой войне. Присутствовали даже такие экзотические страны, как Гондурас и Гватемала. Не было в зале конференции лишь одной России. Страна, положившая на полях сражений миллионы жизней, израсходовавшая все свои ресурсы, оказалась в числе побеждённых. Так решили её коварные союзники по Антанте.

Главными победителями на Версальской мирной конференции держались американцы, совсем не воевавшие. Впрочем, по своему обыкновению Соединённые Штаты «воевали» золотом, щедро давая займы обеим сражающимся сторонам в Европе.

Конференция в Версале заложила фундамент Лиги Наций, организации, призванной устранить военное разрешение любых конфликтов.

Решив судьбу белогвардейских генералов, финансисты утвердили деловой подход к новому назначению России:

«Гигантский российский рынок надлежало захватить и превратить в техническую колонию, которая будет эксплуатироваться немногими мощными американскими финансистами и подконтрольными им корпорациями».

Откровеннее не скажешь…

У банкиров отработаны свои приемы. В Нью-Йорке открылось московское представительство под вывеской «Советское бюро». Требовалась такая же контора и в Москве. Называть её «Американское бюро» совершенно не годилось. Для переговоров в Кремле прибыли специалисты из «Гаранти траст».

Собственно переговорами такие встречи называть нельзя. Гости из-за океана вели себя в Москве, словно в покорном бандустане. Троцкий, срочно переключившийся на военные проблемы, оставил на Кузнецком мосту, в наркомате иностранных дел, хорошо сколоченный коллектив — «Пресс-бюро наркома». В его состав входили Карл Радек, Борис Рейнштейн, Луиза Брайант, Альберт Рис Вильямс и Жак Садулъ. Позднее к ним прибавится ещё и Робер Майнор, известный американский художник-карикатурист. В полном контакте с этой иностранной публикой станут работать Джон Рид и Александр Гомберг-Грузенберг. На них будут возложены обязанности курьеров. В дипломатическом багаже они перевезут к себе в Америку многие центнеры разнообразных русских сокровищ.

Гости из «Гаранти траст», приехавшие в Россию, считались специалистами по финансам. Они получили подробные инструкции Гарримана. Кроме того у них на руках имелось конфиденциальное письмо, отправленное прошлой осенью У. Томпсоном британскому премьеру Ллойд Джорджу.

«В России необходимо создать мощный неофициальный комитет со штаб-квартирой в Петрограде для действий, так сказать, на заднем плане. Комитет должен иметь такой состав, чтобы сделать возможным наделение его широкими и разнообразными полномочиями. Характер их станет очевидным в процессе выполнения задач».

Речь шла, таким образом, о создании руководящего центра на месте событий, в России. И такой центр (штаб-квартира) был немедленно организован. Учреждение было названо скромно — так, как посоветовал опытный мистер Гарриман: «Роскомбанк».

На языке финансистов «Роскомбанк» займётся тем, чтобы «возродить валютное обращение в России». На самом же деле речь шла о выкачивании ресурсов завоёванной страны и о том, чтобы по этому процессу не возникало никаких помех.

Главный агент Запада, Лев Троцкий, снисходил до личного вмешательства в махинации «Роскомбанка», властно улаживая любые «недоразумения» финансистов с советскими властями.

Авторитет Троцкого в ту пору был непререкаем, он считался (и почитался!) создателем Красной Армии и организатором всех её побед на фронтах гражданской войны. Карл Радек, входивший в «Пресс-бюро при наркоме иностранных дел», выпустил книгу, восторженно воспев военные таланты своего кумира.

Николай Иванович Ежов сам был солдатом и о военных делах судил не понаслышке. Он ворошил сохранившиеся документы и всё больше убеждался в том, что военная слава Троцкого — очередной миф о непревзойдённых дарованиях этого политического проходимца.

Заняв в республике Советов высший военный пост, Троцкий продолжил ту же разрушительную политику, что и в наркомате иностранных дел. Международными делами он занимался всего четыре месяца, однако и за этот короткий срок сумел «подарить» немцам Украину, Крым и Дон.

Следующий шаг на военном поприще Троцкий сделал, приступив к организации личного поезда (по примеру Николая II). В первоначальном виде эта крепость на колёсах состояла из 12 вагонов. Обслуживали поезд 232 военнослужащих, в основном, латыши. Для них были сшиты специальные костюмы из чёрной кожи, на рукавах они носили металлические эмблемы, изготовленные на Монетном дворе. Помимо охраны в поезде имелась многочисленная обслуга: врачи, шофера, связисты и большое количество стенографисток (подбор девушек поражал контрастностью: яркие блондинки и брюнетки. Таков был вкус диктатора).

30 хорошо подобранных музыкантов составляли личный оркестр председателя РВС.

При персоне военного «министра» постоянно состояли два комиссара: П. Смидович и С. Гусев-Драбкин (предок нынешнего главного редактора «Московского комсомольца»).

При поезде имелись ревтрибунал и расстрельная команда (тоже из латышей).